— Разве не мой сын виноват в том, что вы оказались в столь затруднительном положении?
Александра отвернулась, не в силах сдержать горький вздох. Чего добивается эта женщина? Что означает ее предложение? Неужели герцогиня оказалась добра в той же превосходной степени, в которой ее сын был жесток? Александра никогда не осмелилась бы винить Стивена в чем бы то ни было — и уж точно не стала бы осыпать герцога упреками в разговоре с его матерью.
— Клервуд ни в чем не виноват, — вне себя от неловкости, пробормотала она.
— Неужели? — Джулия подошла к Александре и коснулась ее руки. — Моя дорогая, до меня дошли все эти слухи… Я редко слушаю сплетни, но, очевидно, произошло нечто доставившее вам немало горестей. Я очень хорошо знаю собственного сына, я видела, как он общался с вами на балу у Бланш, и, подозреваю, именно интерес Стивена сыграл главную роль в вашем несчастье. Я права?
Александра обернулась и посмотрела на нее:
— Нет. — Опозоренная, дошедшая до крайней степени нищеты швея держалась гордо. Александра ни за что не дала бы понять, какое бедствие на самом деле ее постигло, — это было бы неверно. И ни за что не стала бы перекладывать всю вину на Стивена, ведь это именно она, она сама должна была отказаться от его ухаживаний!
Герцогиня во все глаза смотрела на нее, дожидаясь ответа, и Александра сказала:
— Выбор редко бывает простым. Я всегда знала, что нужно нести ответственность за свой собственный выбор. Я сама довела себя до положения, в котором оказалась сейчас, ваша светлость.
Глаза Джулии от изумления стали просто огромными.
— Вы — потрясающая женщина. И вы не собираетесь обвинять Стивена, не так ли?
— Нет — я виню только себя.
— Но вы не можете жить вот так! — Во взгляде Джулии мелькнуло отчаяние. — Ваши сдержанность и отсутствие злых намерений достойны похвалы. Вы ненавидите Стивена?
Горло Александры сдавило спазмом, ей стало трудно дышать.
— Между нами произошло недоразумение, — медленно объяснила она. И явно преуменьшила, ведь боль по‑прежнему рвала душу на части. — Но я никогда не смогу ненавидеть его.
— Значит, вы его любите?
Александра вспыхнула и снова отвернулась, не в силах унять объявшую тело дрожь. Она боялась даже раздумывать над этим вопросом, а менее всего хотела отвечать на него. Джулия ненадолго замолчала, и Александра почувствовала, как она смотрит ей в спину. Потом герцогиня произнесла:
— Что ж, хорошо. Мой сын — необыкновенный человек, хотя и очень тяжелый.
Заинтригованная, Александра медленно повернулась к Джулии Маубрей, а та продолжила:
— Его растили, чтобы превратить в тяжелого человека, мисс Болтон. Его отец был жестоким, холодным и требовательным. Он никогда не любил Стивена, ни разу не похвалил его. Когда у Стивена что‑то не получалось, его наказывали, частенько — кулаками или хлыстом. И он научился быть твердым, суровым. Привык проявлять нетерпимость на работе, дома, в жизни. Но он способен сопереживать, сострадать. Я уверена в этом. Если Стивен поступил неправильно, он в конечном счете обязательно поймет это. И вы должны знать, что он — воинствующий защитник всех несправедливо обиженных, всех, кто безнадежно, незаслуженно страдает.
Александра в изумлении смотрела на герцогиню. Она ничего не знала о детстве Стивена и теперь вся съежилась, невольно думая о ребенке, с которым так жестоко обращались. А еще ей так хотелось верить в то, что Стивен способен на сострадание! И в этот момент Александра вспомнила нежность, лучившуюся из глаз Клервуда, когда он занимался с ней любовью, его обещания быть щедрым… Она до сих пор не могла забыть, как спокойно, безопасно чувствовала себя в присутствии Стивена — и в его объятиях. Александра затрепетала при воспоминании о сильных руках герцога.
— Здесь нет никаких «правильно» и «неправильно», ваша светлость, — прошептала она. — И если вы предполагаете, что Стивен — то есть, я имела в виду, его светлость — станет защищать меня или мои интересы, смею вас заверить, что отстаивать просто нечего. Рано или поздно я все улажу со своим отцом и вернусь в Эджмонт‑Уэй.
— В самом деле? Так вы отказываетесь от моего приглашения?
Александра задрожала. Она даже вообразить не могла, что сможет согласиться на это предложение, и не только потому, что была слишком горда для того, чтобы принять подобную милость. Она не собиралась жить под одной крышей с матерью Стивена. Ни при каких обстоятельствах, особенно в нынешней ситуации.
— Я не могу принять ваше приглашение.
Джулия Маубрей медленно поднялась с места.
— Вы слишком горды, чтобы согласиться на мое предложение? Выходит, вы предпочитаете остаться здесь и зарабатывать себе на жизнь?
— Да.
— Вы — необыкновенная женщина, мисс Болтон, — задумчиво помолчав, заметила Джулия. Она взяла со стола свои перчатки. — Я рада, что мы познакомились, и теперь… я не жалею, что вы отвергли мое предложение, — загадочно добавила герцогиня, и Александра не смогла понять, что стоит за этим замечанием. — Должна сказать, я очень рада и тому, что вы вошли в жизнь Стивена.
Александра вздрогнула.
— Я вас не понимаю.
— О, я и не жду, что вы сможете понять меня, еще не время. Но вы обязательно поймете позже. — И Джулия улыбнулась так, будто знала что‑то, о чем Александре пока было неизвестно.
— Не стоит объявлять о моем визите, Гильермо, — сказала Джулия, быстро проходя мимо дворецкого.
Он удивленно вытаращил глаза:
— Его светлость оставил строгие распоряжения, чтобы его не тревожили, ваша светлость, к тому же вы не сообщали ему о своем визите заранее.
Джулия криво усмехнулась:
— О да, я причиню ему серьезное беспокойство — я не договаривалась с ним о встрече, я оторву его от новых масштабных благотворительных проектов. Но ведь недаром говорят: хочешь быть благодетелем — начинай со своего дома, Гильермо. — Герцогиня даже не сбавила шаг, она шествовала по холлу, пока дворецкий неотступно бежал следом.
— Ваша светлость, прошу прощения, о чем вы?
Разумеется, Джулия не собиралась объяснять, что имеет в виду бывшую возлюбленную Стивена, Александру Болтон, эту, несомненно, удивительную молодую женщину.
— Мой сын в кабинете?
— Да, он там. Ваша светлость, пожалуйста! Позвольте мне по крайней мере оповестить его о вашем приходе!
Но герцогиня проигнорировала мольбы дворецкого и открыла дверь в кабинет. Стивен расположился за столом, по обе стороны от него сидели два адвоката, которые время от времени занимались и делами Джулии.
Герцог вздрогнул от неожиданности и поднял глаза:
— Мама? Какой сюрприз!
— Приятный, надеюсь? Боюсь, мне нужно срочно обсудить одно дело — я просто вынуждена прервать вашу беседу, — улыбнулась она.
Стивен поднялся и вышел из‑за стола навстречу матери.
— Что за срочность, кто‑то при смерти? — спросил он, когда оба джентльмена, вежливо кивнув герцогине, поспешили удалиться.
— Надеюсь, нет. — Джулия поцеловала сына в щеку. — Я только что встречалась с мисс Болтон.
Стивен помрачнел. Подчеркнуто игнорируя слова матери, он сказал:
— Я много думал о тебе. Правда. И решил подыскать тебе достойного мужа.
Джулия поняла, что сын хотел поразить ее — и переменить тему разговора. И ему это удалось. Она тут же вспомнила о Тайне Джефферсоне. Прошло почти две недели с тех пор, как Джулия узнала о дочери, которую он потерял. С тех пор Тайн еще раз приезжал к ней с визитом, но погода снова не позволила совершить прогулку верхом, поэтому они опять долго разговаривали, Джулия показывала ему конюшню. И в тот самый момент, когда она демонстрировала гостю своих лошадей, между ними повисло странное напряжение. Герцогиня поняла, что не ошиблась, когда почувствовала явный интерес со стороны Тайна. Такие прямые, откровенно мужские взгляды просто не могли ее обмануть!
С тех пор сердце Джулии трепетало в предвкушении новой встречи. Она надеялась, что Джефферсон снова приедет в гости — на сей раз в качестве поклонника. Но Тайн не предпринимал решительных действий — да и как бы он мог это сделать? Джулия была герцогиней, он — американским владельцем ранчо. Выходит, ей предстояло взять дело в свои собственные руки.
И вот теперь Стивен думал, что найдет ей мужа и спасет от незавидной доли — но это было бы не спасением, эта участь оказалась бы хуже смерти!
— Я не выйду замуж, — объявила Джулия сыну. — И я не шучу, Стивен.
Он с удивлением воззрился на мать:
— Только не говори мне, что ты все еще одержима этим американцем.
— Он называет себя калифорнио, — легкомысленно бросила Джулия, и ее сердце снова с волнением заколотилось. — Не думаю, что я хоть в чем‑то признаюсь тебе снова.
— И уже одно это — само по себе признание. — Стивен заглянул матери в глаза. — Ты выглядишь расстроенной. Он не разделяет твоих чувств?
— Я не собираюсь опять обсуждать с тобой Джефферсона, — отрезала она. — Ты хотя бы знаешь, что мисс Болтон выгнали из дому и теперь она вынуждена ютиться в маленькой сырой комнатушке без элементарных удобств? Это жилье не подходит даже для бродяжки, что уж говорить о настоящей леди?
Стивен все так же пристально смотрел на герцогиню.
— Тебя ведь ничто не остановит, не так ли? Я знаю, что она сняла комнату на постоялом дворе Шумахера. — Он скрестил руки на груди и нахмурился. — Не могу поверить, что ты решила вмешаться!
— Она живет в крайней нищете, Стивен, — проникновенно сказала Джулия. — И полагаю, именно ты — причина всех ее бед.
Клервуд вспыхнул от негодования:
— Это несправедливо! Если бы я был причиной, я бы компенсировал ей причиненный вред. Но она пыталась обмануть меня! Мисс Болтон — очень умная женщина, и я не сомневаюсь в том, что она замечательно справится со своими нынешними обстоятельствами.
— Я разочарована, — веско произнесла Джулия, нисколько не кривя душой. — И я думаю, что тебе следует навестить ее, прежде чем рассуждать о том, как хорошо она справляется со своими нынешними обстоятельствами.