Нарушителей многочисленных, словно специально для этого написанных законов, как-то: дебоширов, должников, убийц, воров и прочих нарушителей спокойствия Шемитской Империи быстро, и без всякого суда отправляли на эти длинные, неуклюжие, непривлекательные для чувствительной (да и не- чувствительной!) натуры, вонючие и славящиеся повышенной смертностью, суда.
Нет, терпимое и почти дружеское отношение Янира надо ценить.
Даром, что и вправду, почти земляк — его родители происходили из соседнего с Киммерией Гандерланда, и привезли будущего хозяина большого трактира сюда ещё в семилетнем возрасте, да здесь и почили оба, подхватив какую-то местную заразу — ну совсем как Конановская верная кобыла, отдавшая концы на второй день пребывания в этой дыре!.. И пришлось шустрому сироте самостоятельно пройти весь путь от мальчишки-прислужника до хозяина уважаемого в городе заведения.
А это говорит о незаурядном терпении, трудолюбии и… Изворотливости в комплекте с расчётливым и жестоким умом. Недаром же он давеча не стал сдавать Конана прибежавшим на шум воинам Карротты — ночной стражи Сараканды, столицы одной из Шемитских провинций — которые не упустили бы случай заполучить такого здорового, сильного и видного (очень видного, при здешних-то мелковатых людях: издалека!) молодого гребца. И ничего бы Конан с ними не сделал.
Мечом против десятка арбалетов много не навоюешь.
Выручил Янир — знаток местных традиций и рыночной дипломатии. Впрочем, его землячок — та ещё прожжённая расчётливая бестия. Забери стражники Конана сотоварищи, вовек бы ему не видать должок. А так остаётся вполне реальная надежда, что такого могучего и выдающегося — аж под самый закопчённый потолок — светлокожего воина из экзотической дальней страны наймёт, наконец, ещё кто-нибудь.
Пусть не для охраны каравана (как, собственно, Конан и попал сюда, в жаркий и пропылённый скучный Шем), так в качестве телохранителя, или… Престижного охранника! Или, говоря простыми словами — телоублажителя!
Да, знатные шемийки, нуждающиеся в том, чтоб потешить самолюбие, могли себе позволить и не такое: государство и религиозные институты сквозь пальцы смотрели на забавы и прихоти благородных и состоятельных. Разумеется, до тех пор, пока «неуставные отношения» не выставлялось напоказ, и хотя бы видимость приличий соблюдалась. То, что творилось за высокими заборами частных домов и усадеб, власть имущих не касалось — разумеется, кроме случаев заговоров против хокима, местного мэра!
Ну а то, что только при Конане состоялось две облавы на жриц любви, было вполне нормально: должна же быть хотя бы видимость радения о соблюдении законов Империи. То, что все весёлые представительницы древнейшей профессии всё ещё наводняли улочки городка, говорило о готовности их… откупиться. Восток — дело тонкое!..
Всё должно… Приносить Барыш! (А сидя в вонючем зиндане жрицы любви заработают — разве что чесотку!..)
Слоняясь по кривоватым и грязным улочкам Сараканды в поисках нанимателя, могучий варвар неоднократно ловил на себе заинтересованные взгляды из-под полупрозрачных газовых завес, охранявших покой и инкогнито обладательниц расшитых бархатом и парчой носилок. А иногда замечал и внимательный миндалевидный глаз под чёрным луком изящно изогнутой по моде брови, когда хозяйка десятка рабов-носильщиков уж слишком пленялась его статью и экзотической «варварской» внешностью, и, увлёкшись, приподнимала краешек покрывала — чтоб, значит, рассмотреть «в деталях»…
И хотя смазливые и смешливые, закутанные в надушённые покрывала служанки уже несколько раз забегали под разными надуманными предлогами в «Жаренного быка», и почти как на базаре, наглыми маслянистыми глазами восторженно разглядывали мускулистый загорелый торс, суровое хмурое лицо, и другие достоинства двадцатичетырехлетнего наёмника из далёких северных стран, подойти с конкретным предложением пока не решалась ни одна — под свирепым, сверкающим молниями взглядом варвара вся их наглость куда-то испарялась… Ну, или не было пока прямого приказа госпожи.
Что ж. Янир делал свой бизнес и на них, беззастенчиво расписывая достоинства своего постояльца — за отдельную мзду, разумеется! Похоже, недалёк тот час, когда одна из хозяек этих присылаемых на разведку бесстыжих девок всё же решится… О, Бэл!
Конечно, молодой киммериец считал ниже своего достоинства работу жиголо, и проклинал тот день, когда вечное безденежье и тяга к приключениям и новым местам побудили его согласиться сопровождать караван в далёкий, казавшийся страной из Волшебной сказки, Шем.
Вот уж нашёл приключения! Скукотища. Жара. Пылища. И полчища мух. Вездесущих и назойливых. А по ночам ещё и комары — размером чуть не с воробья!..
Пустыни и предгорья, через которые в основном и пролегал путь, ничем не радовали ни глаз, ни истосковавшуюся по доброй сече душу — только марево нагретого обжигающим солнцем воздуха, превращающее горизонт в подобие огромного блюдца с чаем, да пресловутые миражи: величественные пальмы и… пальмы. Вожделенные, и несуществующие оазисы… Он так и не увидел воочию ни одного.
Варвар даже не размялся ни разу, не дал своему мечу отведать вражьей крови: ни грабители-бедуины, которых так опасался начальник каравана, ни туранские разбойники не посчитали нужным встретиться им. Его каравану не повезло. Или, вернее сказать — каравану-то как раз повезло!
Никто не напал, чтобы пограбить! (Таможенники границ не в счёт: они — на Службе!)
А вот Конан совсем заскучал и истомился, и даже нажил себе пару врагов из числа других сопровождавших караван наёмников — должен же воин хоть как-то разминать заскучавшие кулаки! Да и нечего им ворчать: ведь все остались живы. И даже сравнительно здоровы — пара сломанных рук и рёбер, и десяток выбитых зубов считаться серьёзными потерями не могут.
Выданного заработка хватило только на неделю нормального питья, и дюжину девиц древнейшей профессии. И на одну хорошую потасовку. Хвала Крому, что за комнату он уплатил вперёд. И что, спрашивается, ему теперь делать в этой сонной, и позабытой Богами пыльной дыре, где, кажется, и солнце по небу движется, позёвывая?!
Ждать обратный караван? Так он соберётся не раньше, чем месяца через три. А может, и восемь.
Ехать в столицу Шема — Эрук? Да, до него недалеко — четыре дня пути. Но кто сказал, что оттуда караваны ходят чаще? Да и в любом случае, чтобы куда-то ехать, нужен новый конь, а на него опять-таки нужны деньги.
Эх, жаль, что телохранителей состоятельные шемиты предпочитают брать из соседней Стигии. Хоть те не так могучи и грозны на вид, как Конан, зато и менее заметны.
И достаточно искусны во владении любым оружием. Надо отдать его конкурентам должное: всем тем, что могло причинить вред другому человеку, стигийцы владели мастерски. И стоили их услуги недорого. Конечно, по меркам Конана.
Нет, он трезво смотрел на ситуацию — здесь его шансы невелики. Привычка в таких провинциальных городках гораздо сильней здравого смысла. И вот ещё что он понял, пожив в трактире Янира, побродив по базарам и другим людным местам: от яда никакой телохранитель не защитит, а от врагов и конкурентов на востоке предпочитали избавляться именно так…
Так что глядя на дно своей пустой кружки, Конан при всём своём неистребимом оптимизме, несколько приуныл. Вот сейчас бы как раз — подраться! Для поднятия, так сказать, настроения и боевого духа!
Но не с кем. Сегодня здесь только случайные людишки, и слабаки. Те, с кем было приятно и весело помахаться, залечивают раны после вчерашнего, уже по дороге домой…
Да и шнырь вон сидит. Наблюдает. С нетерпением.
Конан с утра опытным глазом отметил неприметного маленького человечка у самой двери, раньше не заходившего в «Жареного быка», и теперь готового при малейшей опасности беспорядка и буйств, нырнуть в спасительную черноту незаметно подкравшейся южной ночи, и привести с собой взвод Карротты.
Уж тогда-то этот представитель достойной своей страны тайной полиции с удовольствием выступит свидетелем. И Яниру не удастся отмазать его вторично, поручившись своим честным и законопослушным именем, что это не он начал…
Ведь именно этого свидетеля формально не хватило вчера сердитым стражникам — человека, готового официально подтвердить вину варвара в развязывании драки. Ведь все непосредственные участники обоюдоприятного рукопашного сражения между Конаном и здоровенными (да уж, ребята они были, как на подбор!) горцами-пастухами, из соседней с Шемом Хорайи, выгодно продавших на одном из базаров большую отару баранов, и решивших на радостях достойно отметить такое событие в лучшем трактире, дружно — «ничего не видели, и не знают!».
А Янир довольно смело заявил, что мебель у него с утра в таком состоянии, в связи с большой уборкой. И претензий за шум — а не было никакого шума, это, наверное, на соседней улице! — он ни к кому не имеет. То, что многие посетители лежат на полу — ну и пусть их, он только рад, что его вину воздали должное. А все, кто не пил, очень достойно и мирно ужинали. А не угодно ли уважаемым стражникам по кружке лучшего вина, разумеется, за счёт заведения, чтобы, так сказать, компенсировать те усилия, которые они потратили на ложный вызов, и вот — только что с вертела! — ещё по куску сочного жаренного барашка! Конечно, он понимает, что их работа опасна и …
Монеты, почти незаметно сунутые в довольно большом количестве в карман начальника взвода, тоже подтверждали высокие нравственные качества всех посетителей приличного и достойного заведения.
Как узнал потом Конан, в грамотно написанных и прекрасно составленных законах Шема была маленькая неувязочка, позволившая Яниру, очевидно, не впервой, проделать этот трюк.
Неувязочка-недоглядочка эта наверняка случайно попала туда — разве может случиться по-другому в столь древнем и достойном своих традиций, государстве?
А дело было в том, что: доставят стражники Карротты материал для галер и каменоломен, не доставят — никакого иного вознаграждения, кроме скудного жалования её доблестные воины не получат. Вот ин