Киммериец чуть отполз назад — за трухлявый пень. Подождать. Подождать.
Вот сейчас!
Он, не дожидаясь, когда расстояние станет настолько малым, что чуткое обоняние волкодава обнаружит его присутствие, хотя ветер был и со стороны отряда, выскочил на тропинку. И метнул кинжал!
Кинжал вошёл куда надо: в центр груди человека, удерживавшего сворку.
После этого бандит, не издав ни звука, рухнул лицом вперёд на траву, выпустив поводок. Волкодав с утробным низким рыком кинулся вперёд — на Конана.
Конан не придумал ничего лучше, как встретить прыгнувшее ему на грудь животное могучим рубящим ударом сверху!
Голова собаки, пусть и обладавшая наикрепчайшим черепом, всё равно оказалась разрублена до шеи Не медведь, всё-таки!): половинки нелепо разъехались по обе стороны от туловища, и ноги какое-то время продолжали нести их обладательницу вперёд!
Но киммериец предусмотрительно отступил в сторону: тело собаки по инерции врезалось в пень! Упокоившись там навсегда.
Четверо оставшихся бандитов сориентировались быстро: двое скинули с плеч луки, и принялись накладывать на тетивы стрелы, ещё двое, разделившись, ломанули к варвару с двух сторон!
Конан, в свете звёзд и луны видевший не хуже иной рыси, смог увернуться от первой стрелы, одновременно резким выпадом поразив первого из подбежавших нападавших в бедро! Негодяй зашипел. И упал на колено. Второй бандит оказался порасторопней: удар Конана отбил, и подобно змее, изогнувшись, умудрился ударить кривой саблей и сам: Конан, еле успевший отдёрнуться, почуял боль в боку. Ощутив бешенную злость, казалось, удесятерившую его силы и скорость, он швырнул в этого нападавшего пук трухи, которую набрал, нырнув вниз, и пока тот пытался протереть глаза, вспорол ему незащищённый курткой, как у первого, живот! Проблем с завопившим, словно свинья, которую режут, негодяем после этого не было: он, как стоял, так и грохнулся наземь, подвывая, и пытаясь собрать и запихать снова внутрь своё драгоценное кишечное «хозяйство».
К этому времени перезарядили оба лучника: Конан снова бросился наземь. И чуть в сторону! Но лучники успели освоить эту тактику: пока одна стрела просвистела снова мимо, другая, выпущенная чуть позже, вонзилась-таки киммерийцу в плечо!
Понимая, что со стрелой, торчащей из правого бицепса он — не слишком эффективный боец, и что следующего залпа он, скорее всего, не переживёт, Конан бросился, очертя голову, прямо на лучников! И поскольку с ним больше не было его замечательных кинжалов, метнул в того, что уже успел снова наложить стрелу, свой верный меч!
Бросок оказался настолько силён, что стрелка с мечом в центре живота отбросило на добрых пять шагов! Но Конану пришлось тут же нырнуть. Перекатиться, снова нырнуть, пытаясь подобраться поближе ко второму лучнику. Но тот и не думал стрелять: просто ждал, когда противник вынужден будет подняться на ноги, оказавшись к нему поближе! И варвар понимал, что на этот-то раз увернуться от выстрела почти в упор вряд ли удастся!..
Внезапно лучник захрипел, и, отбросив лук, схватился за шею: а в ней словно по волшебству, возникла рукоять кинжала!
Конановского кинжала.
Однако решив разобраться с ослушницей его приказа позже, Конан поспешил довершить дело: промчавшись оставшиеся до замершего врага пять шагов, свалил того наземь, вырвал кинжал из горла. И перерезал это самое горло — с одного могучего удара голова нападавшего откатилась в сторону, оставляя за собой кровавый след…
Конан встал на ноги, сжимая в руке любимый кинжал. Оглянулся.
Найда стояла посередине поляны, где происходила битва, широко открыв сияющие глаза, и сцепив руки перед грудью: ни дать, ни взять — испуганная и невинная девочка.
Конан подошёл. Пристально посмотрел в ярко искрящиеся глаза. Буркнул:
— Спасибо!
Девушка похлопала ресницами, словно чему-то само-собой разумеющемуся. Вроде как она просто передала ему во время обеда кусок хлеба:
— Пожалуйста, Конан!
— Всё равно. — Конан ещё сердился, — Тебе не нужно было так рисковать!
— Нужно. Тут, понимаешь, какие-то противные бандиты покушаются на жизнь моего мужчины, а я — что? Должна спокойно на это смотреть?!
Конан хмыкнув, отметил про себя, что он — уже не «наглый варвар!», а «её мужчина!». Но вслух сказал:
— Отличный бросок. Где научилась?
— Да всё там же. У папочки. Пока сидела в этих чёртовых шикарных апартаментах, надо же было как-то… Поддерживать форму. Ну и заодно готовиться к очередной попытке. Со стороны милых сестричек.
— Ха. И скольких из них — ты?..
— Только двоих. — Найда снова состроила мину обиженной девочки, — И вовсе я никакая не кровожадная, как ты мог бы подумать!
Конан ухмыльнулся:
— Вот уж нет! Ничего такого я и не подумал! И вообще: ваша семейка — как на подбор! Все — образцы добродетели и миролюбия!
После чего поспешил метнуть кинжал, который так и не выпустил из руки.
Найда обернулась.
Кинжал вошёл по рукоять в бок того мерзавца с раной в бедре, который попробовал было поднять один из луков. Но сейчас, со сдавленным стоном растянулся на животе.
Найда пожала плечами:
— Вот ведь настырный мерзавец!
— Найда! Что за выражения для юной наивной девушки!
— Ах, да. Прости, милый. Нечаянно вырвалось. Я хотела сказать: как метко ты бросаешь! А уж как смертоносны твои удары мечом!.. Некоторые.
Конан почувствовал, что краснеет.
— Твоя правда. Ослабил бдительность. Забыл про него.
— Это всё — из-за моей неописуемой красоты, которую ты вовсе не ожидал увидеть здесь, на поле битвы!
Конан покачал головой:
— А ты у меня — того. — и, на возмущённо вскинувшиеся брови поспешил поправиться, — Я имел в виду — с юмором.
Постоялый двор
— Вовсе нет. Это я просто следую твоему примеру. И холю и лелею своё раздувающееся с каждой минутой самомнение!
Конан почувствовал, что краснеет ещё сильней. Но справился со смущением:
— Всё-таки ты с ним, ну, с самомнением… Помягче. Не перебарщивай!
— Ох, кто бы говорил!
Они оба от души рассмеялись. Но Найда вдруг посерьёзнела:
— Смотри-ка! А он прилично разодрал тебе бок!
— Э-э, ерунда! Просто царапина!
— Ага. Царапина. Только кровь из неё уже льётся тебе в сапог! Погоди-ка…
Найда, подрезав выдернутым из груди владельца собаки кинжалом подол, оторвала от своего многострадального платья длинную полосу. Отрезала и сухой кусок от рубахи бандита с выпущенными кишками. Кусок аккуратно сложила, и прибинтовала полосой к ране. После чего занялась и дырой от стрелы, которую Конан уже обломил и вынул из бицепса. Конан не без интереса наблюдал за действиями девушки, но не вмешивался. Хотел посмотреть.
Вот и выяснил. Что ни вид, ни запах крови на его подопечную особого впечатления не производят — неужели привыкла?!
— Нет. Я к виду и запаху крови не привыкла! — словно читая его мысли промолвила Найда, — Просто не могу же я стоять и спокойно смотреть, как мой любимый истекает кровью от вонючей сабельки какого-то недоноска!
— Найда!
— Всё-всё! Намёк поняла. Не ругаюсь, и веду себя… Скромно. И прилично.
— Ну то-то. А сейчас давай-ка соберём всё остальное наше оружие, и осмотрим карманы этих балбесов.
Вдруг найдём чего полезного.
То немногое полезное, что нашлось в карманах падших бандитов, они рассматривали уже в своём лагере, при свете костра. Методично поглощая шашлык из подогретого на огне лосиного мяса. Раны Конана смазать чудодейственным бальзамом, имевшимся в склянке в суме, разумеется, не забыли.
Пара кинжалов, стилет, кастеты с шипами, булава, восемнадцать стрел — Конан не упустил случая забрать один из трофейных луков с колчаном, куда переложил все стрелы. Четыре сабли они не стали брать с собой — Конан посчитал их хуже своего меча, а Найде они показались слишком тяжёлыми и неудобными. Зато вот пояс с ножнами для кинжалов она с того из бандитов, что оказался похудее, сняла с явным удовольствием:
— Не нужен он ему больше. А то я с кинжалом в руке чувствую себя как идиотка. А так — оружие будет и под рукой, и руки останутся всегда свободными!
Конан не возражал и когда оба трофейных кинжала девушка забрала себе. А вот против дубинки, которой был вооружён собачий проводник, оба высказались однозначно:
— Несерьёзно это.
— Точно. Дохленькая палочка. Только белок пугать, молотя по стволам!
К сожалению, ни монет, ни каких-то ценных вещей у убитых не имелось: или ещё не заработали на шкурах волков и медведей, или ещё никого не ограбили. Или, вероятней всего, как сказал Конан — просто оставили на попечение своего престарелого компаньона.
Да и вообще — собирались промысловики и выступали за ними явно в большой спешке: с ними не имелось даже запасов еды! Видать, очень сильно верили в свои силы, и рассчитывали забрать назад копчёную лосиную ногу. И сейчас вслух Конан отметил, что самый умный из всей банды — старик, который остался в избе, сторожить всё добро. Видать, хоть и зарился на девичьи прелести, но и шрамы, и мускулы, и оружие северного воина оценил адекватно. Понял. Что имеет дело с профессионалом. С которым лучше не связываться.
Поэтому с сотоварищами и не пошёл.
Доев последний кусочек, и облизав пальцы, Найда сказала:
— Пусть папочка назвал бы меня некультурной и дикаркой, но вот так мне кушать — куда приятней, и вкусней, чем с золотых тарелок, пусть даже запивая не водой, а дорогим вином из хрустальных графинчиков! И пальцы облизывать от жира никто не мешает!
Конан сказал:
— А кто-то только недавно хвастался, что к нему сватались чуть не принцы! А уж принцам надо демонстрировать воспитание высокородной дамы и привычки королевны!
— Ну… Согласна. Папочка пытался, конечно, устроить моё будущее так, как он это понимал. Поэтому дворцовому этикету, культурному разговору, и прочим «благородным» прибамбасам я училась вместе с этими… Ну, ты понял, с кем!