Как раз в эту самую минуту пришли, наконец, на Большую Поляну Полкан Барбосович с Макаком Макаковичем.
— Гав! — удивился Полкан Барбосович и сел на траву.
А Макак Макакович только молча открыл рот.
— Чудеса! — в который уже раз повторил Бурмила Михайлович, — Мы пришли, а они уже ходят!.. Чудеса!
Полкан Барбосович внимательно оглядел присутствующих, и вдруг взгляд его остановился на Васе:
— Хм! — гавкнул Полкан Барбосович, подняв правое ухо, — Кто это?
— Наш новый ученик — Вася Кошкин, — объяснил директор, — Сын дикой камышовой кошки Муры.
— Гм! — снова гавкнул Полкан Барбосович, опустив правое и подняв левое ухо.
— А в чём дело? — поинтересовался директор.
— Ничего, ничего!.. — загадочно успокоил всех Полкан Барбосович.
Все переглянулись.
Глаза у Вовки и Рудика вспыхнули, как свечки. Оба не произнесли ни звука, но выражение их мордочек было очень красноречивым: «Ну, что?! А мы что говорили?!»
Вася Кошкин даже присел под напором таких колких, заинтересованных взглядов.
— Вот как!.. Ровно половина девятого!.. Не пора ли начинать уроки?.. — и Полкан Барбосович перевёл взгляд на Бурмилу Михайловича.
— Да-да!.. — пришёл в себя Бурмила Михайлович, — Тётушка Кукушкина! Давайте сигнал!
Тётушка Кукушкина метнулась к дубу, но Полкан Барбосович остановил её:
— Только к часам не подлетайте!
Затрепетав в воздухе крыльями, тётушка резко затормозила и упала на траву. Так что звонок прокуковала уже снизу.
Ученики неохотно поплелись в класс. Все они понимали, что именно сейчас начнётся самое интересное — расследование.
И они не ошиблись. Едва весь класс ушёл за Лисаветой Патрикеевной, Полкан Барбосович приказал:
— Всем отойти от дуба!.. К часам никто не приближался?!
— Никто! — за всех ответил Бурмила Михайлович.
— Та-ак! — Полкан Барбосович прошёл за заграждение и принялся обнюхивать место преступления. Несколько раз обежал вокруг дуба, обнюхал ствол и повторил, — Та-ак! — потом сел, почесал задней лапой за ухом и сказал, — С земли в часы никто не проникал!.. Надо осмотреть сами часы!
— Мамонт Африканович! — позвал директор учителя лесной истории.
— Всегда, пожалуйста! — сказал тот и, перешагнув заграждение, подхватил «следователя» хоботом и поднёс к часам.
Полкан Барбосович открыл дверцы часов и сунул туда свой нос:
— О! Чую! Чую! Тут недавно была сорока!
Все тут же обернулись на Стрекотулию, которая сидела на кривой берёзе, подёргивая хвостом.
— Что такое? Стреке-ке! Стреке-ке! Что такое?! — всполошилась Стрекотулия, — Какая сорока? Какая сорока?
— Обыкновенная. «Белобока», — спокойно ответил «следователь», — А вот и её пёрышко! Улика! Вещественное доказательство!
И Полкан Барбосович показал всем маленькое сорочье пёрышко. Стрекотулия тут же взметнула крыльями, взлетела и, не сказав ни слова, улетела прочь.
Глава шестая. Следствие продолжается. Записка. «Из моей школы!» Полкан Барбосович сообщает что-то по секрету директору школы. Контрольный диктант
— Кто бы мог подумать?.. — развёл лапами Бурмила Михайлович.
— И зачем ей нужно было красть колёсико, а потом возвращать?.. — удивлялась пантера Ягуаровна.
— Ну, сороки, вообще любят тащить к себе всё, что плохо лежит, — заметила Жирафа Жирафовна.
— Но колёсико-то не лежало!.. Его же надо было из часов вытащить, а потом снова вставить, — не понимал Бегемот Гиппопотамович.
— Чудеса! — повторил директор.
— Но факт! Неопровержимый! — не без гордости, что ему всё-таки удалось восстановить истину, сказал Полкан Барбосович, — Опустите меня, пожалуйста, на землю!
— Ах, простите, заслушался! — и Мамонт Африканович опустил «следователя» на землю. А тот отряхнулся и принялся принимать поздравления с удачным окончанием следствия.
Однако рановато. Выяснилось, что следствие ещё не закончено.
В этот самый миг послышалось хлопанье крыльев, и на поляну опустилась сорока Стрекотулия. В клюве она держала записку.
— Ах, звери добры!.. Поверьте, я не виновата! Вот, посмотрите, какую записку я получила!..
Полкан Барбосович взял у неё записку и прочитал вслух:
— «Если ты не выкрадешь из часов колёсико, останешься без хвоста! Ш. Бац.»
— Вы ж подумайте!.. Вы ж подумайте!.. — стрекотала сорока, — Вот я и испугалась!.. Ну какая же я сорока без хвоста?! Хвост для сороки — это всё! Я испугалась!.. Испугалась! «Ш. Бац.» — это ж ясно — это Шакал Бацилла! Я подумала, что он вернулся в лес — поверила! Думала, что это он решил испортить часы ради исполнения его преступных замыслов!.. А вчера, когда Полкан Барбосович сказал, что шакалом Бациллой в лесу и не пахнет, я догадалась, что это, наверное, кто-то надо мной подшутил!.. И вернула колёсико на место… Я ж не знала!.. Поверьте!.. Я не думала!.. Не думала!..
— Ясно!.. «Не думала!..» — Полкан Барбосович покрутил записку в лапах, понюхал, — Гм… Боюсь, по запаху будет установить невозможно!.. Сильно сорокой пахнет!.. Все остальные запахи перебивает…
— А ну, дайте-ка я гляну, — протянул лапу Бурмила Михайлович, — Ага! — сказал директор, — Страничка из тетради! И почерк ученический!.. Хотя и изменённый… Видно, писали левой лапой!.. Нарочно!.. Ай-ай-ай!.. В одном предложении четыре ошибки!.. «Если ты невыкрадишь из чисов (через „и“!) калёсико, останишся без хвоста!» А вот это уже не нарочно! Это — уровень грамотности! Из моей школы… Ну, что же, дальше следствие буду проводить я! Спасибо за помощь! Сердечное спасибо! — и он горячо пожал Полкану Барбосовичу лапу.
И все учителя по очереди поблагодарили следователя и пожали ему лапу.
— Ну, что вы, друзья мои! — скромно опустил голову на бок Полкан Барбосович, — Я бы у вас ещё погостил. Очень мне здесь нравится, но… Во-первых, брат там уже волнуется, а во-вторых, сегодня — последний день моего отпуска. Пора ехать на работу в цирк. Удачи вам!.. Будьте здоровы!.. Но перед уходом позвольте по секрету переговорить с директором… Вы уж простите, но в нашем деле секреты — вещь, прямо сказать, безотлагательная.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — закивали учителя, будто их совсем не интересовали секреты.
А Полкан Барбосович отвёл Бурмилу Михайловича в кусты и что-то рассказал ему шёпотом.
— Да вы что?! — вскрикнул и тут же прикрыл рот лапой Бурмила Михайлович.
Они ещё о чём-то тихонько договорились, и Полкан Барбосович, приставив к морде коготь, сказал громче:
— Только пока никому ни слова!
— Ну, о чём Вы! — ударил себя лапой в грудь директор.
После чего Полкан Барбосович, вильнув всем на прощанье хвостом, исчез за деревьями вместе с Макаком Макаковичем, который пошёл провожать друга.
Наконец закончился первый урок. После перемены в класс вошёл директор Бурмила Михайлович и объявил:
— Сейчас будем писать диктант!
Все очень удивились. В начале учебного года Бурмила Михайлович никогда не объявлял контрольных работ.
Но ничего не поделаешь.
Все положили перед собой чистые тетрадные листы, взяли в лапы шариковые авторучки и приготовились писать.
— Пишите! Читаю сначала всё предложение: «Если ты не выкрадешь из часов колёсико, останешься без хвоста!..» Диктую: «Если… ты … не выкрадешь…»
Ученики сначала удивлённо переглянулись. Что за странный диктант?! Потом склонились над партами и, высунув от старания языки, принялись писать.
Продиктовав это странное предложение, директор объявил, что диктант закончил и собрал контрольные листки.
Тут же, не вставая из-за стола, он проверил диктант. После чего поднялся и спросил:
— Никто из вас не хочет мне ничего объяснить?!
Все удивлённо переглянулись. Никто не сказал ни слова.
— Ну, что ж! Тогда объясню я! — нахмурился Бурмила Михайлович, — Я продиктовал вам записку, которую кто-то написал сороке Стрекотулии. Написана она была левой лапой, чтобы нельзя было установить почерк. Но преступника подвела неграмотность. В одном предложении сделано сразу четыре ошибки: «Если ты невыкрадешь из чисов („не“ вместе с глаголом и „часы“ через „и“!) калёсико (через „а“!) останишься (через „и“!) без хвоста!» Сейчас во время диктанта двое из учеников сделали те же самые ошибки. Это — Волков и Лисовенко. Встаньте!
Вовка и Рудик вздрогнули и поднялись из-за парты.
— Скажите нам, зачем вы это сделали?! — сурово спросил Бурмила Михайлович.
— Мы… Мы… Мы… не… хотели… Мы… бо-о-льще не-э… бу-удем! — и Вовка с Рудиком заплакали, размазывая слёзы.
— Всё ясно! — сказал директор, — Вы хотели сорвать уроки. Вы — лентяи и невежды! Вы не хотите учиться. Но смотрите, как могут подвести невежество и безграмотность!.. А грамматические ошибки могут стать доказательством в детективном расследовании. Садитесь! И тому и другому — по две «единице»! Одну — за грамотность, другую — за поведение! И позор на всю школу пусть будет вам уроком!
Глава седьмая, в которой, наконец, раскрывается секрет Васи Кошкина
А через три дня по всему лесу прошёл слух, что в их лес едет знаменитый цирковой артист — Лев Львович Львов.
Эта новость всех очень взволновала. Что и говорить — всё-таки царь зверей!.. И хотя сейчас царей нет — демократия, но всё-таки лев — это лев! Да ещё знаменитый артист!
— О! Лев Львович — это сила! — восторгался Макак Макакович, показывая, — Грива — во! Хвост — во!.. С кисточкой! А когда он пасть раскрывал, поверьте, даже у меня колени подгибались!.. И как тот дрессировщик Громов клал туда свою голову — ума не приложу!
— А зачем?.. Зачем он едет?.. — допытывались пантера Ягуаровна, Жирафа Жирафовна и Лисавета Патрикеевна, подкрашивая брови и веки.
— Не знаю, может просто так, по лесу скачает, а может дело какое есть… — пожал плечами Макак Макакович.
И тут все вспомнили про секретный разговор Полкана Барбосовича с директором школы. Но из уст Бурмилы Михайловича на эту тему не вырвалось ни звука. Секрет есть секрет.
Макак Макакович, преподававший помимо физкультуры ещё и рисованье, быстро нарисовал вместе с учениками несколько плакатов и транспарантов «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!», «ПРИВЕТ ДОРОГОМУ ГОСТЮ!», «ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЗНАМЕНИТЫЙ АРТИСТ ЛЕВ ЛЬВОВИЧ ЛЬВОВ!»