– Где здесь самая сексуальная пациентка этой больницы?
В дверях, распахнув объятия, стояла Мона Вондервол. На ней тоже была школьная форма – пиджак и юбка, а еще потрясающие сапоги от Marc Jacobs, которые Ханна видела впервые. Мона с подозрением посмотрела на Арию и Спенсер, потом бухнула на прикроватную тумбочку стопку журналов Vogue, Elle, Lucky и US Weekly.
– Pour vous[56], Ханна. В жизни Линдси Лохан[57] столько всего произошло, нам с тобой непременно нужно это обсудить.
– Я тебя обожаю! – воскликнула Ханна, пытаясь быстро переключиться на другую тему.
Сейчас она была не в состоянии размышлять об «Э». Не в состоянии и все. Она почувствовала несказанное облегчение, получив подтверждение тому, что вчера, когда она очнулась и увидела у своей койки Мону, это была не галлюцинация. На минувшей неделе они с Моной поссорились, но Ханна помнила, что получила по почте вечернее платье, в котором ей предлагалось пойти на день рождения Моны. Это, вне сомнения, была оливковая ветвь, но, как ни странно, Ханна не помнила, чтобы они с Моной объяснялись – обычно после примирения они дарили друг другу подарки вроде нового чехла для айпода или лайковых перчаток от Coach.
Спенсер посмотрела на Мону.
– Что ж, раз Ханна пришла в сознание, полагаю, пятничное мероприятие отменяется.
– Что за мероприятие? – встрепенулась Ханна.
Мона уселась на кровать Ханны.
– Мы собирались в загородном клубе Роузвуда провести ночное бдение в твою поддержку, – призналась она. – Пригласили всю школу.
Тронутая до глубины души, Ханна поднесла ко рту руку, из которой торчала трубка капельницы.
– Вы собирались сделать это… ради меня?
Она поймала взгляд Моны. Удивительно, что Мона планировала ночное бдение вместе со Спенсер – у Моны было много разногласий с прежними подругами Ханны, – но сейчас вид у нее был вдохновенный. Ханна воспрянула духом.
– Ну, раз клуб уже арендован… может, тогда устроить вечеринку в честь моего возвращения с того света? – предложила она робко.
На удачу под одеялом она скрестила пальцы, надеясь, что Мона не сочтет ее идею глупой. Мона поджала губки с идеально очерченным контуром.
– Лично я от вечеринки никогда не откажусь. Тем более в твою честь, Хан.
Ханна в душе возликовала. Это была лучшая новость за день – даже еще лучше, чем то, что медсестры позволили ей сходить в туалет без сопровождения. Ей хотелось вскочить и крепко обнять Мону, выразить признательность и радость от того, что они с ней снова стали подругами, но она вся была опутана трубками.
– Тем более что я совсем не помню твой день рождения, – сказала Ханна, скорчив гримасу. – Там было здорово?
Мона опустила глаза, убирая катышек со свитера.
– Не бойся, – быстро проговорила Ханна. – Можешь смело сказать мне, что это был отпад. Я не раскисну. – Она подумала с минуту. – Кстати, мне пришла в голову фантастическая идея. Скоро ведь Хэллоуин, ну а поскольку я сейчас не в лучшей форме… – Она махнула руками перед лицом. – Давайте устроим маскарад!
– Отлично, – пылко согласилась Мона. – О, Хан, это будет отпад!
Ханна схватила Мону за руки, и они завизжали от восторга. Ария и Спенсер, позабытые, застыли в неловком молчании. Но и Ханна не собиралась визжать вместе с ними. Так выражают радость только лучшие подруги, а у Ханны такая была лишь одна.
14. Допрос с подслушиванием
Во вторник, во второй половине дня, после короткого заседания редколлегии школьного ежегодника и часовой тренировки по хоккею на траве Спенсер подкатила к дому по проложенной по кругу синевато-серой подъездной аллее, где стоял голубовато-серый «рендж ровер» матери, а рядом – полицейский автомобиль.
Сердце у Спенсер гулко забилось, едва не выскакивая из груди, как это часто бывало в последние дни. Неужели она совершила непоправимую ошибку, повинившись перед Мелиссой в том, что, возможно, это она убила Эли? А если Мелисса сказала, что Спенсер не способна на убийство, лишь для того, чтобы усыпить ее бдительность? А сама потом вызвала Вилдена и сообщила ему о преступлении сестры?
Спенсер снова задумалась о том вечере. Вспомнила жуткую улыбку, появившуюся на губах сестры, когда та заявила, что Спенсер не могла убить Эли. И ведь слова-то какие подобрала: сказала, что на убийство способен только особенный человек. Не сумасшедший, не бессердечный, а особенный. А это значит – необыкновенный. Спенсер тогда так перепугалась, что с тех пор избегала Мелиссы, чувствуя себя в ее присутствии неловко и неуверенно.
Спенсер неслышно вошла в дом и, вешая в шкаф в холле свой плащ фирмы Burberry, заметила на диване в гостиной Хастингсов Мелиссу и Йена. Они сидели, выпрямившись, словно перед разгневанным директором школы. Напротив в мягком кожаном кресле с невысокой спинкой сидел офицер полиции Вилден.
– П-привет, – растерянно поздоровалась удивленная Спенсер.
– A-а, Спенсер. – Вилден кивнул ей. – Я тут беседую с твоей сестрой и Йеном. Оставь нас, пожалуйста, ненадолго.
Спенсер шагнула назад.
– О ч-чем беседуете?
– Выясняю подробности того вечера, когда пропала Элисон ДиЛаурентис, – ответил Вилден, не поднимая глаз от блокнота. – Пытаюсь составить полную картину.
В воцарившейся тишине слышалось только гудение ионизатора, который мама Спенсер купила после того, как аллерголог сказал ей, что от взвешенных в воздухе пылинок у женщин появляются морщины. Спенсер медленно попятилась.
– На столике в холле письмо на твое имя! – крикнула ей Мелисса, когда Спенсер заворачивала за угол. – Мама оставила.
На столике она действительно увидела почтовую корреспонденцию – рядом с терракотовой вазой в форме улья, которую прабабушке Спенсер якобы подарил Говард Хьюз[58]. Письмо, адресованное Спенсер, лежало на самом верху во вскрытом кремовом конверте, на нем от руки были написаны ее имя и фамилия. Из конверта она вытащила открытку густого кремового цвета, где золотым витым шрифтом было напечатано приглашение: «Комитет по организации конкурса «Золотая Орхидея» приглашает вас на завтрак финалистов и собеседование в ресторане «Дэниэл» в г. Нью-Йорке в пятницу 15 октября».
В углу был прикреплен розовый клейкий листочек с запиской от матери: «Спенсер, с учителями мы обо всем договорились и на четверг забронировали номера в отеле W».
Спенсер прижала листочек к лицу. От него пахло немного одеколоном Polo, или, быть может, это был запах Вилдена. Родители, и правда, хотят, чтобы она участвовала в конкурсе. Как же так? Ведь они знают, что она списала работу. Просто сюр какой-то. Неправильно это.
Или… правильно? Спенсер провела пальцами по выпуклым буквам приглашения. Она с третьего класса мечтала завоевать «Золотую Орхидею», и, возможно, родители это понимали. И, если бы она не сходила с ума из-за Эли и «Э», то наверняка сумела бы и сама написать реферат, достойный «Золотой Орхидеи». Так почему бы не побороться? Ей вспомнились слова Мелиссы о том, что родители щедро вознаградят ее за победу. Вознаграждение ей сейчас совсем не помешало бы.
Высокие напольные часы в гостиной громко пробили шесть раз. Спенсер предположила, что Вилден специально не продолжает разговор: ждет, когда она удалится наверх. Громко топая, девушка поднялась на несколько ступенек, потом остановилась и зашагала на месте, чтобы создалось впечатление, будто она отправилась к себе в комнату. В проемы между стойками перил она прекрасно видела Мелиссу и Йена, но ее саму из гостиной заметно не было.
– Ладно. – Вилден прокашлялся. – Итак, вернемся к Элисон ДиЛаурентис.
Мелисса сморщила нос.
– Мне все равно непонятно, какое это имеет отношение к нам. Вам бы лучше с сестрой моей побеседовать.
Спенсер от ужаса зажмурилась. Ну вот, сейчас ее разоблачат.
– Потерпите немного, – медленно произнес Вилден. – Вы же хотите помочь мне найти убийцу Элисон?
– Конечно, – надменным тоном подтвердила Мелисса, покраснев.
– Вот и хорошо, – сказал Вилден, доставая черный блокнот на спирали.
Спенсер протяжно выдохнула.
– Итак, – продолжал Вилден. – Вы оба находились в амбаре вместе с Элисон и ее друзьями незадолго до того, как она пропала?
Мелисса кивнула.
– Их появление стало для нас неожиданностью. Спенсер попросила родителей разрешить ей устроить девичник в амбаре. Она думала, что я в тот вечер улетаю в Прагу, а я уезжала только на следующий день. Правда, мы сразу ушли. Предоставили амбар в их распоряжение.
Она горделиво улыбнулась, словно проявила невиданное великодушие.
– Ясно… – Вилден что-то записал в блокноте. – И вы не заметили ничего странного во дворе в тот вечер? Может, кто-то там прятался? Ничего такого?
– Ничего, – спокойно ответила Мелисса.
И снова Спенсер захлестнуло теплое чувство благодарности к сестре, но все равно девушка пребывала в замешательстве. Почему бессердечная Мелисса не выдала ее?
– И куда вы потом пошли? – спросил Вилден.
На лицах Мелиссы и Йена отразилось удивление.
– К Мелиссе в комнату. Туда. – Йен показал в сторону холла. – Там мы… просто общались. Телевизор смотрели. Не помню.
– И вы были вместе весь вечер?
Йен глянул на Мелиссу.
– Вообще-то, четыре года прошло, трудно все в точности вспомнить. Но, в принципе, да, я абсолютно в этом уверен.
– Мелисса? – обратился к ней Вилден.
Мелисса покрутила кисточку диванной подушки. Спенсер увидела, как на ее лице промелькнул ужас. Промелькнул и исчез.
– Мы были вместе.
– Понятно. – Вилден переводил взгляд с Мелиссы на Йена и обратно, словно что-то не давало ему покоя. – И… Йен. Между тобой и Элисон что-то было?
Лицо Йена как будто опустилось. Он кашлянул.
– Эли была мною увлечена. Я с ней немного флиртовал, только и всего.