– Ну да, – тихо отозвалась Спенсер.
Они чокнулись.
– Потрясающая вечеринка, – восторженно продолжала Мона. – Без твоей помощи у меня бы так не получилось.
Спенсер, скромничая, махнула рукой.
– Ерунда. Ты сама все устроила. А я всего лишь сделала пару звонков. Ты просто прирожденный организатор.
– У нас обеих есть этот природный дар. – Мона глотнула шампанского. – Нам нужно открыть совместный бизнес по организации вечеринок.
– И попутно парней будем «ослеплять», – пошутила Спенсер.
– Обязательно! – воскликнула Мона, бедром подтолкнув Спенсер.
Спенсер водила пальцем по стеклу. Ей хотелось рассказать Моне о последнем послании от «Э», которое касалось Мелиссы. Мона поняла бы. Но диджей поставил быструю песню в исполнении группы ОК Go[115], и Мона, не дожидаясь ответа, взвизгнула и кинулась на танцпол. Обернулась, словно спрашивала: «Идешь?» Спенсер покачала головой.
От шампанского у нее кружилась голова. Пару минут она побродила в толпе гостей, а потом вышла на свежий воздух. Двор заливали огни, но поле для гольфа обволакивала темнота. Рукотворных холмиков и песчаных зон видно не было. Спенсер различала только очертания голых деревьев вдалеке. Они трясли сучьями, походившими на костлявые пальцы. Неподалеку стрекотали сверчки.
«Э» ничего не известно про убийцу Эли, убеждала себя Спенсер, оглядываясь на неясные силуэты веселящихся в шатре. Да и вообще это бессмысленно, рассудила она. Мелисса не стала бы губить свою жизнь, убивая кого-то ради парня. Это просто очередной тактический ход «Э», чтобы Спенсер поверила в его ложь.
Вздохнув, она зашагала в уборную, размещенную рядом с шатром, – в трейлере, имеющем форму пузыря. Спенсер поднялась по пандусу и толкнула тонкую пластиковую дверь. Из трех кабинок одна была занята, две оказались пустыми. Когда она, спустив воду, поправляла платье, хлопнула дверь. К маленькой раковине прошли светло-серебристые туфли от Loeffler Randall. Спенсер зажала рот ладонью. Очень знакомая обувь, она видела ее много раз. Любимая пара Мелиссы.
– Э-э… привет? – произнесла Спенсер, выйдя из кабинки.
Мелисса с едва заметной улыбкой стояла, подбоченившись, у раковины. Она была в длинном черном облегающем платье с разрезом на боку.
– А ты здесь откуда? – спросила Спенсер, стараясь дышать ровно.
Сестра не отвечала – просто смотрела и смотрела на нее. В раковину из крана плюхнулась капля воды. Спенсер вздрогнула.
– Что? – выпалила она. – Что ты на меня так уставилась?
– Ты опять мне солгала, – прошипела Мелисса.
Спенсер прижалась спиной к двери кабинки, пытаясь найти взглядом какой-нибудь предмет, который можно использовать как оружие. Единственное, что могло бы послужить в этом качестве, это каблук туфли, и она стала медленно вытаскивать ступню из своей лодочки.
– Солгала?
– Йен признался мне, что вчера вечером в гостинице он заходил к тебе в номер, – проговорила Мелисса, раздувая ноздри. – Я же предупреждала, что он не умеет хранить секреты.
Спенсер вытаращила глаза.
– Между нами ничего не было. Клянусь.
Мелисса шагнула к ней. Спенсер прикрыла лицо ладонью, другой рукой сняла с ноги лодочку.
– Прошу тебя, – взмолилась она, держа перед собой туфлю, словно щит.
Мелисса почти вплотную приблизилась к ней.
– Я думала, что после нашего откровенного разговора на побережье мы с тобой достигли взаимопонимания. Очевидно, я ошиблась.
Она резко повернулась и вышла из уборной. Каблучки звонко застучали по пандусу, потом глухо по траве. Спенсер склонилась над раковиной, прижавшись лбом к холодному зеркалу. Внезапно послышался шум воды. Дверь третьей кабинки отворилась, вышла Мона Вондервол. Лицо испуганное.
– Это была твоя сестра? – шепотом спросила она.
– Да, – раздраженно бросила Спенсер и отвернулась.
Мона схватила ее за запястья.
– В чем дело? Тебе плохо?
– Да нет, все нормально. – Спенсер отступила на шаг. – Просто надо побыть минутку одной.
– Да, конечно. – Мона широко распахнула глаза. – Я подожду на улице. Позови, если понадоблюсь.
Спенсер благодарно улыбнулась вслед Моне. Она услышала щелчок зажигалки, потом шипение сигареты, которой затянулась Мона. Глядя в зеркало, Спенсер пригладила волосы. Трясущимися руками она взяла расшитый бисером клатч, надеясь найти в сумочке упаковку аспирина. Пальцы нащупали кошелек, губную помаду, фишки для игры в покер… и что-то еще, что-то квадратное и глянцевое. Спенсер медленно извлекла находку из клатча.
Это была фотография. На ней стояли рядышком, держась за руки, Эли с Йеном. За ними высилось круглое каменное здание, еще дальше выстроились в ряд желтые школьные автобусы. Судя по пышной стрижке Эли и ее поло фирмы J. Crew тропической расцветки с длинным рукавом, снимок был сделан, скорей всего, во время их поездки всем классом в театр «Народный свет» на спектакль «Ромео и Джульетта». Тогда кроме Спенсер, Эли, других ее друзей поехали еще и некоторые старшие школьники, в том числе Йен с Мелиссой. На улыбающемся лице Эли кто-то написал большими неровными буквами: «Ты – труп, стерва».
Спенсер смотрела на надпись. Почерк она узнала мгновенно. Мало у кого строчная буква «Э» похожа на курчавую двойку. За все годы учебы в школе Мелиссе поставили «четверку» только по одной дисциплине – чистописанию. Учительница, которая вела этот предмет у Мелиссы во втором классе, сурово критиковала ее за некрасивый почерк, но так и не отучила от привычки писать смешную «Э».
Спенсер, жалобно вскрикнув, выронила снимок из рук.
– Спенсер? – окликнула ее из-за двери Мона. – Что с тобой?
– Ничего, все в порядке, – не сразу отозвалась она.
Потом посмотрела на пол. Фото упало изображением вниз. На его обратной стороне тоже темнела надпись.
Берегись… а то и ты, стерва, станешь трупом. – Э.
31. Некоторые тайны имеют более глубокие корни
Ария открыла глаза. Кто-то мокрый и пахучий лизал ее лицо. Она протянула руку, и ладонь утонула в мягкой теплой шерсти. Почему-то она лежала на полу арт-студии. Вспышка молнии озарила помещение, и Ария увидела Дженну Кавано и ее пса.
Пронзительно вскрикнув, она резко села.
– Не бойся! – воскликнула Дженна, хватая ее за руку. – Не волнуйся! Все нормально!
Ария ползком попятилась от Дженны и ударилась головой о ножку стола.
– Не бей меня, – прошептала она. – Пожалуйста.
– Тебе ничто не угрожает, – заверила ее Дженна. – Думаю, у тебя случился приступ паники. Я пришла сюда за своим альбомом, но потом услышала твой голос – и, когда подошла к тебе, ты упала.
В темноте Ария громко сглотнула.
– Одна женщина, которая вместе со мной посещает занятия по дрессировке собак-поводырей, тоже страдает приступами паниками, поэтому я немного об этом знаю. Я пыталась вызвать «скорую», но у меня не работает мобильник, и я просто осталась с тобой.
По аудитории гулял сквозняк, приносивший запах мокрого, умытого дождем асфальта, который на Арию обычно действовал успокаивающе. Она безусловно ощущала, что перенесла приступ паники. Все признаки налицо: она обливалась потом, с трудом соображала, сердце едва не выскакивало из груди.
– Сколько я пробыла в отключке? – сиплым голосом спросила девушка, расправляя плиссированную юбку, чтобы прикрыть ноги.
– С полчаса, – ответила Дженна. – Наверно, при падении ты еще и головой ударилась.
– Или сон меня сморил, – пошутила Ария.
Она вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется. Дженна не желала ей зла. Дженна сидела с ней, с чужим для нее человеком, пока она лежала на полу, как бревно. Не исключено, что она еще и слюни пускала Дженне на колени и болтала во сне. Ей вдруг стало ужасно стыдно, до тошноты.
– Я должна кое в чем признаться, – выпалила Ария. – Меня зовут не Джессика. Я – Ария. Ария Монтгомери.
Пес чихнул.
– Да, я знаю, – сказала Дженна.
– Знаешь?
– Ну… узнала. По голосу. – Дженна как будто извинялась перед ней. – Почему ты назвалась другим именем?
Ария зажмурилась, прижала ладони к щекам. Новая вспышка молнии осветила аудиторию, и Ария увидела, что Дженна сидит на полу, скрестив ноги по-турецки и ладонями обхватив лодыжки. Ария сделала глубокий вдох, наверно, самый глубокий в своей жизни.
– Я обманула потому… в общем, ты еще кое-что должна обо мне знать. – Она уперлась ладонями в грубые деревянные половицы, собираясь с духом. – Про тот вечер, когда с тобой случилось несчастье. То, о чем тебе никто никогда не говорил. Ты, наверное, плохо помнишь, что тогда произошло, но…
– Это неправда, – перебила Дженна. – Я помню все.
В отдалении громыхнул гром. Где-то рядом сработала автомобильная сигнализация. Следом пронзительно завыли и заверещали другие машины. У Арии перехватило дыхание.
– Как это? – ошеломленно прошептала она.
– Я помню все, – повторила Дженна, водя пальцем по подошве туфли. – Мы вместе с Элисон это устроили.
Ария обмякла всем телом.
– Что-о?
– Мой сводный брат постоянно пускал фейерверки с крыши своего шалаша на дереве, – объяснила Дженна, хмурясь. – Родители предупреждали его, что это опасно – одно неверное движение, и петарда полетит прямо в дом, возникнет пожар. Они пригрозили отправить его в школу-интернат, если он еще раз устроит фейерверк. И это было их окончательное решение. В общем, мы с Эли договорились украсть петарды из запасов Тоби и подставить его, чтобы родители подумали, будто это Тоби запустил фейерверк. Я попросила Эли мне помочь, потому что в тот вечер родители были дома, а они и так уже за что-то злились на Тоби. Я хотела, чтобы он поскорей исчез из моей жизни. Он… – голос Дженны сорвался —…он не был хорошим братом.
– О боже, – проронила Ария, сжимая и разжимая кулак. Она пыталась осмыслить то, что рассказывала Дженна.
– Только… все вышло совсем не так, – дрожащим голосом продолжала та. – В тот вечер я была с Тоби в его шалаше. И как раз перед тем, как это случилось, он глянул вниз и сердито сказал: «По нашему газону кто-то шастает». Я тоже посмотрела вниз, притворяясь, будто удивлена… а потом вспышка и… жуткая боль. Глаза… лицо… казалось, они расплавились. Думаю, я потеряла сознание. После Эли сказала мне, что она заставила Тоби взять вину на себя.