Ветер, хлестнувший в лицо на улице, мигом привел в себя. Я потуже укаталась в свой светло-бирюзовый вязаный шарф и сразу спрятала руки в карманы. Ближе к ночи так резко похолодало, что даже через мои темно-синие джинсы я не могла не почувствовать, как в ноги со всей своей мощью вонзался ещё зимний мороз.
— Странные перепады у этой погоды, — произнесла я дрожащим голосом. — Такое ощущение, что сегодня ночью снова снег пойдет.
— Я бы не удивился, — рассмеялся Денис, — непредсказуемости в российском климате — это обычное явление.
Оставшееся время мы разговаривали на какие-то отвлеченные темы, немного шутили и к тому моменту, когда пришлось прощаться, я уже начала верить, что на следующий день всё будет хорошо.
— Тебе долго ехать? — спросила я, подходя к нашему дому.
— Минут тридцать.
— Хорошо, — я решительно не находила нужных слов для данной ситуации.
— Анжел, спасибо тебе за этот вечер. За помощь. Да и просто за то, что подарила мне эти несколько минут тепла. Мне давно не было настолько легко, как сейчас. Настолько спокойно.
— Денис, это тебе спасибо. Я очень рада, что мы, наконец, разговорились и узнали друг друга поближе. Мне было безумно приятно провести это время вместе. С тобой очень интересно.
— Взаимно. Тогда до завтра? — улыбнулся он. Эти зеленые глаза, правильные губы, густые каштановые волосы, родинка, черное пальто с синими, чуть потертыми зауженными джинсами — Денис выглядел как парень-мечта из американских фильмов.
— Да, до встречи, — улыбнулась я, подумав, как нелепо смотрелась рядом с ним. — Не забудь завтра взять методичку на алгебру.
— Точно, — прошептал он. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — с этими словами я развернулась и не торопясь вошла в знакомый подъезд.
К моему приходу Карина с дядей Пашей ещё не вернулись, поэтому дома царила тишина, нарушаемая только легкой негромкой музыкой, слышимой из гостиной. Это означало, что мама была поглощена своей работой. Она писала третью часть своего психологического романа о понимании свободы, который ещё четыре года назад с выходом первой книги подарил маме широкую известность и тот статус талантливой и востребованной писательницы, какой она имела на данный момент. Её приглашали работать редактором во многие популярные современные журналы, предлагали должность директора издательской компании, также должность преподавателя философии в университете, но, вопреки всему, все эти варианты так и остались не рассмотрены. Мама уже несколько лет вела раздел рассказов в литературном, но не столь массовом журнале, поэтому решила остаться верной своему желанию заниматься только писательской деятельностью. Пусть в этом журнале у неё был далеко не такой заработок, какой ей предлагали в других фирмах, зато того гонорара, полученного мамой за свои написанные книги, полностью хватало на жизнь. Особенно теперь, когда у неё появился дядя Паша.
— Дочь, вернулась? — встретила она меня в своей голубой домашней рубашке, одетой поверх майки, и старых джинсах с завышенной талией. Её волосы слегка выбивались из слабо собранной косы, но от этого мама казалась ещё моложе. — Я курник приготовила. Ты сразу покушаешь или всех дождемся?
— Мам, я пока в душ и, наверное, сумку соберу на завтра, — ответила я, снимая свои черные ботинки, — хочу посидеть на кухне вместе со всеми.
— У тебя так глазки блестят. Что-то хорошее произошло?
Приехали! Я даже не подозревала, что эта встреча с Денисом способна внешне как-то отразиться на мне, и от слов мамы стало жутко неловко. Я всегда всё ей рассказывала, доверяла, как никому другому, но говорить о встрече со своим одноклассником мне показалось не настолько важным. Да и действительно? Что было особенного в этой случайной встрече и получасовом разговоре? Поэтому я постаралась как можно скорее сменить тему.
— Просто настроение очень хорошее. А как у тебя дела с романом? Судя по такой вдохновляющей атмосфере, всё идет к завершению? — повесив пальто в шкаф, протянула я, чмокнув маму в щёчку.
— Я как раз за ужином хотела поговорить об этом… — заинтригованно начала она. — Но раз уж ты спросила, то да, Анжел, осталось ещё буквально несколько глав. Надеюсь, эта книга окажется не хуже двух предыдущих.
— Мам! Боже, ты у меня такая умничка!
Мне не терпелось узнать продолжение маминой истории, узнать, чем всё закончилось, потому что она никогда не рассказывала о сюжете в процессе написания. В этом отношении, я, кажется, пошла в неё. Она тоже считала, что работа должна восприниматься полностью, а не по отдельным частичкам. Так же и с музыкой. Ведь песню мы воспринимаем как единое целое, не деля её на вступление, куплет и припев.
— Ты пока не думала над названием?
— У меня есть несколько вариантов, — гладя меня по волнистым волосам, с энтузиазмом произнесла мама, — но пока не знаю, какой будет эффектнее. Думаю, сначала допишу, а потом уже разберусь с названием.
— Так, ну всё, тогда продолжай, не буду отвлекать тебя!
Включив свет в нашей с Кариной комнате, я обнаружила на столе записку с лежащей на ней яркой пачкой жевательных конфет "Mamba" со вкусом апельсина — слабость детства нашего поколения. "Анжел, хотелось сделать тебе приятное, чтобы ты не скучала, когда вернешься от репетитора", — писала Карина в своей записке. В этом была вся она. Я обожала её. Только Карина умела такими мелочами дарить незабываемые эмоции, словно бы знала рецепт счастья для каждого человека. Однажды она купила маме туалетную воду, которая, как оказалось, была очень популярной в девяностые годы и вернула маму в её двадцать лет. Этот парфюм до сих пор стоит на мамином туалетном столике в спальне, и она пользуется им в самые-самые особенные случаи. Ну, думаю, вчерашний вечер был одним из таких.
Я достала из шкафа свою серую футболку с изображением маяка, нарисованный саморучно черной акриловой краской, джинсовые шорты, голубое мягкое полотенце и невольно взглянула на свое отражение в зеркале. То ли ночное освещение, то ли так сказался сильный ветер, но мои глаза действительно блестели, как никогда прежде. Я не знала, как мне стоило реагировать на это. Не произошло ничего такого, о чем можно было бы сказать: "Боже! Ты не поверишь, что сегодня было!". Я всего лишь увидела Дениса, и мы поговорили на самые поверхностные темы. Просто узнали друг друга поближе.
Но что ни говори, ведь именно этого я и хотела всю неделю.
Мне не следовало давать этим мыслям продолжения, поэтому я расчесала волосы мягкой расческой и, выключив свет, вышла из комнаты, взяв в охапку одежду.
— Анжел, мы все на кухне! Идем ужинать! — крикнула мама, встречая меня из ванной всё распаренную и замотанную.
— С легким паром! — радостно воскликнула, Карина. Она, как и всегда, выглядела сногсшибательно и свежо. Её золотистые волосы были заколоты у висков невидимками, ресницы чуть-чуть подкрашены тушью, бирюзовый цвет жакета, одетого поверх джинсового платья, подчеркивал красивые глаза, а на запястье сидело несколько черных браслетов с клепками. — Садись скорее, а то мы сейчас всё съедим.
— Я до ужаса голодная, — с улыбкой призналась я, занимая свое место у окна. — Как получился курник?
— Курник — пальчики оближешь, — с восторгом произнес дяда Паша, уплетая свою порцию. — Мои дамы самые лучшие кулинары. Послушайте, а давайте откроем свой ресторан? — рассмеялся он. — У нас будет такой нескончаемый поток клиентов.
— И назовем его "Завтрак у Савельевых", — поддержала смех Карина. Да, нужно заметить, что я одна в нашей семье с фамилией Титова, доставшейся мне от папы. Мама после замужества взяла фамилию дяди Паши, но мне показалось неправильным, если я сделаю то же. Всё-таки у меня был свой отец, даже несмотря на то, что я его уже около десяти лет не видела.
— А что, это мысль! Анжела придумает нам логотип и дизайн, Карина снимет рекламу, — продолжал дядя Паша.
— А ты, пап?
— А я что? Я буду считать прибыль. Глава семьи, как никак.
— Ох, как захотел, — прыснула от смеха мама, похлопав отца Карины по плечу. — Значит, мы будем работать, а он подсчитывать доходы?
— Надь, ну согласись, что это тоже работа, — мягко произнес он, глядя на маму, и нужно было быть слепым, чтобы не заметить, как родителям хотелось поцеловаться. Похоже, впечатления от вчерашнего вечера ещё не совсем остыли, и это не могло не радовать. Даже более того, я была счастлива, наблюдая эту картину. Вот только они никогда не позволяли себе в нашем с Кариной присутствии проявлять сильные порывы чувств, поэтому лишь чмокнули друг друга в щечки и вновь принялись за курник.
— Послушайте! — радостно начала мама, сделав глоток вишневого сока. — Анжела уже знает, но я на стадии завершения своего романа. Думаю, на следующей неделе пойду в издательство.
— Надюш! Родная моя! — воскликнул дядя Паша, с восторгом и нежностью глядя на маму. — Мой самый талантливый писатель!
— Тёть Надя! Поздравляю Вас! Я ведь говорила, что этой весной вы закончите свою трилогию
— Ну всё-всё-всё. Паш, а теперь твоя очередь — ты сказал по телефону, что у тебя очень хорошие новости.
При этих словах дядя Паша стал немного серьёзнее, и, собравшись с мыслями, приготовился сказать то, что уже рвалось у него изнутри.
— Дорогие мои девушки, сегодня я ещё раз встречался с тем свидетелем, к которому ездил в начале недели, и он признался мне, что видел то, как произошло убийство Григория Макеева. Он был на месте преступления в тот момент, когда всё это случилось. Теперь у нас есть новая картина происходящего, и я подозреваю, что на девяносто процентов мы уже выиграли это дело.
— В самом деле, Паш? Он будет выступать со стороны защиты?
— Думаю, да, — кивнул отец Карины, — но пока мы с Игорем планируем выйти на того человека, который, по словам нашего нового свидетеля, является настоящим убийцей пострадавшего.
— Пап, постой, если он был на месте преступления, значит, должен знать этого человека? Или я что-то путаю?
— Он был старым другом убитого и другом отца девушки Ярослава, моего обвиняемого, поэтому был знаком с обеими семьями. В ту ночь они договорились встретиться с Макеевым, так сказать, вспомнить молодость, посидеть с бутылкой коньяка, расслабиться, как в старые годы. И в принципе сначала всё так и было: разговоры, смех, красивые тосты, но после одной бутылки пошла вторая, третья, Макеев начал отключаться, по словам свидетеля, и буквально к трем часам ночи уснул. Наш свидетель остался ночевать в гостиной комнате в более менее вменяемом состоянии. Проснулся, как он рассказывал, от звука в