— Значит, ты любишь вспоминать свое детство?
— Это было лучшее время в моей жизни, — призналась я с чувствами. — Ни что бы я не хотела так вернуть, как детство. Тогда всё было по-другому. И я была другой…а время всё меняет, и сейчас уже мир воспринимаешь иначе.
— Расскажи мне о себе, — внезапно попросил Денис, чем вызвал у меня приступ изумления. Я никак такого не ожидала, и от нового осознания, что я была Денису интересна, внутри стало волнительно, но гораздо легче. Моя прежняя скованность и безмолвный вопрос: "Не скучно ли тебе со мной", стали постепенно отпускать.
— Ты правда хочешь это услышать? — немного смутившись, произнесла я, боясь поймать во взгляде Дениса тень лукавства, означавшую отрицательный ответ на вопрос. Но…вместо ожидаемого, этот взгляд излучал свет и неподдельную искренность.
— Я бы не просил, если бы мне это было безразлично, — просиял он, наградив меня своей обворожительной улыбкой. — Ну так что?
— Впервые кто-то заинтересовался моей биографией, — улыбнулась я, гадая, чего именно хотел он от меня услышать.
— Нет, биография — это слишком грубо. Я хочу услышать историю твоей жизни.
— Тогда с какого её периода мне лучше начать?
— Мне интересно всё, поэтому давай прямо с детства.
Мне никогда не доводилось в такой форме рассказывать о себе, поэтому сложно было из всех пролетевших безвозвратно годах выхватить отдельные моменты, чтобы сложить самое ясное о себе представление. Чаще всего при общении с людьми мало кому важны твои ранние годы жизни и события, на неё повлиявшие, и если уж ты упоминаешь о себе, то лишь то, что будет звучать к месту, то, что будет отвечать на отдельные вопросы, но никто прежде не просил меня так полно рассказать о себе и представить свою жизнь как сюжет какой-то книги.
— Какие твои самые ранние воспоминания, Анжел? — видя, что мне тяжело начать, произнес Денис мягко.
— Новогодняя ночь, мне тогда было четыре года, — улыбнулась я, обратившись в дальний угол кладовой своей памяти. — Папа за несколько часов до боя курантов вернулся из двухнедельной командировки за границу, привезя с собой целую коробку жевательных конфет, шоколадок, красивые праздничные платья нам с мамой и высокую, невероятно красивую ёлку. Мы втроем наряжали её под песни "Roxette", и это было волшебно. В приглушенном свете разными цветами переливались гирлянды, серебристые шарики на ёлке выглядели, как только что выпавший снег, родители…они много смеялись, шутили, наверное, как никогда больше. Я тогда думала, что ничего лучше в жизни просто не может быть, особенно, увидев на утро под ёлкой огромную коробку в красной оберточной бумаге с куклами "Барби" в образах греческих мифологических героев. Тогда я впервые узнала, что мечты сбываются.
Мне хотелось добавить, что не прошло и года, как после этого отец нас оставил, уехав по контракту работать в Италию, но так как я решила сосредоточиться только на приятных воспоминаниях, говорить об этом было лишним.
— Ты была единственным ребенком в семье? — спросил вдруг Денис, увлекшись моим рассказом.
— Да, ну, до появления Карины.
— Не зная этого, я бы так не подумал. Обычно, когда ребенок у родителей один, его так лелеют и балую, что в результате он вырастает капризным и эгоистичным.
— Может быть, в моём случае так бы и случилось, — улыбнулась я, — если бы родители остались вместе. Но когда они развелись, нам с мамой очень тяжело жилось, поэтому особо при таких условиях не побалуешь. После их развода я много времени проводила с бабушкой и дедом, несколько раз они возили меня на море по рабочей путевке, что тоже оставило массу незабываемых воспоминаний. Именно тогда я и влюбилась в море. Не в такое теплое и спокойное, каким его любят большинство приезжих, а в бурное, страстное и обязательно вечернее. Вечером оно словно раскрывает себя.
Денис не перебивал меня, он внимательно слушал, ожидая продолжения.
— Так странно сейчас говорить о прошлом с тобой, — внезапно ушла я от темы, снова боясь наскучить ему. — Тебе это правда интересно?
— Поверь, Анжел, интереснее, чем ты думаешь. Зная прошлое человека, легче понять его.
Он словно прочитал мои мысли.
— Хочу узнать о твоей жизни ещё что-то, — добавил этот непредсказуемый парень, когда мы оказались на набережной, откуда открывался живописный вид и где не так давно я гуляла с Кариной и "Illusion".
— А что именно?
— Расскажи то, что считаешь нужным, — улыбнулся Денис, и после этой простой фразы вдруг стало так легко и свободно. Он всё понимал. Он не хотел бередить мои раны так же, как и я его, не хотел ненароком задеть за что-то живое.
— Хорошо, — глотнув свежесть апрельского воздуха и речной прохлады, произнесла я с энтузиазмом, — тогда хочешь узнать, почему и как я начала слушать рок?
— Конечно.
— Это было в шестом классе. Сложно поверить, но всё началось с легендарных "Ранеток", — при упоминании этой группы Денис разразился заразительным смехом. — Я знала, что ты так отреагируешь, — подхватила я его смех.
— Анжел, ты и "Ранетки" — это что-то несовместимое!
— Я знаю, но это именно так. Мне было двенадцать, когда по СТС вышел сериал про этих девочек, и среди тех, кого я знала, не было ни одного человека, кто бы его не смотрел. Как раз тогда нам подключили интернет, и я, сильно увлеченная музыкой, отправилась на поиски других рок-групп. Ну, это тогда мне казалось, что других. На самом-то деле тут нужно сказать просто "настоящих рок-групп".
— А что было потом?
— Потом начался мой фанатский период "The Rasmus", "Him","Sunrise Avenu", ну и всего в таком роде.
— И вот так вот от "Ранеток" ты пришла к "марсам"? — улыбался Денис, всё ещё находясь под впечатлением от моего заявления.
— Да, как бы странно это ни звучало, — ответила я, ни сколько не расстроенная тем, что в чем-то сломала представление Дениса о себе. Напротив, слышать его смех, видеть столь яркое проявление эмоций было одним лишь наслаждением.
— Так, теперь мне даже становится страшно, узнать, когда и почему ты начала рисовать, — подначив меня, заявил он с опаской.
— В этом плане не так страшно, — рассмеялась я, присев на свободную скамейку. — Мой отец архитектор, поэтому с детства прививал мне любовь к рисованию.
— Архитектор? Тебе повезло! Мои родители всегда были против того, что я рисую. Им казалось, что это несерьёзно.
— Значит, им не нравится твоё решение учиться на архитектора?
— Возможно, но в любом случае они смирились и воспринимают это как должное.
— У тебя хорошие с ними отношения? — я боялась, что переступаю через опасную черту.
— Да, — как-то неуверенно ответил Денис, улыбнувшись одними уголками губ, — они понимают меня. Может, не всё так идеально, но мне не на что жаловаться. А что насчет тебя?
— Хорошие ли у меня отношения с мамой и отчимом? — спросила я, облокотившись на спинку деревянной скамейки.
— Именно.
— Я никогда не желала лучшего. С мамой мы словно подруги. Она всегда была рядом, когда мне было плохо, поэтому я доверяю ей. И дядя Паша… мне долго не хватало такой заботы.
— А с Кариной вы тоже близки?
— Да, она для меня, как сестра, — произнесла я, невольно залюбовавшись проникновенным взглядом зеленых глаз Дениса. — Иметь рядом такого человека, как она, действительно дорогого стоит. В Карине есть что-то такое, что редко встречается в людях, — говорила я, полностью доверившись Денису. — Какая-то внутренняя искра. Она словно глоток свежего воздуха. Именно его мне долгое время не хватало.
— И сейчас ты полностью довольна своей жизнью? — спросил он, улыбнувшись.
— Думаю, да, — кивнула я, ни на секунду не задумавшись. — Я мечтала о такой жизни. У меня есть полноценная семья, любимое занятие, хорошие люди рядом…наверное, это называется счастьем.
Я видела, что Денис было хотел ещё что-то спросить, но внезапно передумал, устремив взгляд куда-то в сторону.
— Если честно, я не очень люблю говорить о себе, — призналась я, слегка поежившись. — Страшно увидеть в ответ равнодушие.
— Тогда почему ты мне всё это рассказываешь? — спросил Денис, всем корпусом развернувшись ко мне и положив голову на высокую спинку скамейки из темного обработанного дерева.
— Не знаю, — задумавшись, пожала я плечами, пытаясь подобрать подходящие слова. — С тобой всё по-другому.
— По-другому? — улыбнулся он, мягко посмотрев на меня из-под длинных ресниц. — А как со мной?
— С тобой свободно, — призналась я, ни сколько не испугавшись своих слов и реакции Дениса на эти слова. — Словно мы давно знакомы.
— У меня тоже есть такое чувство, — произнес он так же мягко. — И месяц назад я бы даже не подумал, что буду с кем-то так вот сидеть на набережной и, забыв обо всём, разговаривать.
Я улыбнулась, не зная, что на это ответить. У меня была возможность увести разговор туда, где таились ответы на мои невысказанные вопросы, но я не могла этого себе позволить. Денис был мне слишком дорог, чтобы пренебречь его чувствами и начать лезть к нему в душу, не ведая, чем это обернется.
— Анжел, а какая у тебя сейчас мечта? — внезапно спросил он, разрешив мои внутренние терзания.
— Ну, как и все выпускники школ, я мечтаю поступить, — поудобнее усевшись ответила я.
— Нет, это не то, — возразил Денис, не удовлетворенный моим ответом. — Это просто цель на ближайшее время, а я говорю о настоящей мечте. Ни за что не поверю, что у тебя её нет.
— Почему же? Есть, — улыбнулась я, понимая, что подпускаю этого парня слишком близко. Но как ни странно, эта близость была мне в удовольствие. — На самом деле этой мечте уже много лет, она растет вместе со мной. Когда мне было девять, в одной из поездок на море мне удалось побывать на заброшенном маяке, — начала я рассказывать то, о чем никогда никому не говорила, — который до самых глубин поразил меня своей атмосферой. Ночью с него открывается невероятно красивый вид всего побережья, — говорила я, полностью погрузившись в тот светлый образ, — морские волны омывают его со всех сторон, и от этого сердце замирает! Я не видела в жизни ничего более вдохновляющего… И этот маяк настолько покорил меня, что когда-нибудь я мечтаю открыть в подоб