— Карин! Это шикарно! Мне не терпится скорее сесть за стол.
— А на вкус это ещё шикарнее! — ответила она мне, широко улыбнувшись. — Ещё пару минуток, и будем садиться. Хочу тебя сразу предупредить, что мои бабушка с дедом тоже придут. Папа сейчас должен был за всеми заехать.
Родители дяди Паши?!
— Серьёзно?! — с распахнутыми от удивления глазами протянула я. — Это точно, Карин?
— Да, а почему тебя это так удивляет? Мы ведь одна семья, родные люди. Тем более, что ты им очень понравилась.
Конечно же, было несказанно приятно, слышать такое. Мне казалось, что Нина Алексеевна и Антон Викторович не очень одобряли свадьбу их сына и моей мамы, не одобряли таких резких перемен в жизни всех нас, не одобряли меня, совершенно чужого им человека, но их приход мог означать то, что я ошибалась насчет всего этого? Я ужасно волновалась и, кажется, мой разыгравшийся аппетит начал успокаиваться. Радовало то, что на ужин должна была прийти и моя бабушка, неотъемлемая часть нашего с мамой мира, рядом с которой всегда становилось спокойно и как-то надежно. Я знала, что с ней мне куда легче будет пережить этот ужин.
— Анжел, всё будет хорошо, ну ты чего? — с участием произнесла Карина, увидев, как резко сменилось моё настроение. — Ты не хочешь, чтобы они приходили?
— Нет, нет, дело не в этом, — замотала я головой, доставая из шкафа стаканы. — Просто я не ожидала такого. Мы ведь практически не знакомы с ними.
— Ну вот тебе и повод сблизиться! Анжел, ну пожалуйста, не переживай. Я тебе обещаю, что ничего плохого или неприятного не произойдёт. Мне бы, наоборот, было приятно, если б твоя бабушка решила поздравить меня.
— Мне приятно, Карин, — призналась я, стараясь улыбнуться, но чего в ту секунду так и не удалось. — Просто страшно.
— Слушай, я думала твои страхи уже давно в прошлом, — ласково обняла меня она, освободив руки от салатниц. — Помнишь, как ты боялась первого дня в нашей школе? — я кивнула. — А что теперь? Ведь я тебя тогда не обманула, сказав, что нечего бояться.
— Это верно, — уже искренне улыбнулась я, немного успокоившись. — Ладно, а что у нас на горячее?
— А на горячее у нас, — начала заинтригованно Карина, отпрянув от меня. — Запеченное в овощном соке куриное филе, картошка в горшочках, жареные кабачки и сырный пирог из слоеного теста. Он как раз сейчас допекается.
— О Боже, я от одних этих названий готова растаять, — протянула я, представив предстоящее нас наслаждение. — Спасибо вам за такой шикарный стол, Карин!
— Это всё тётя Надя, я лишь помогала.
— А мама мне сказала обратное, когда я позвонила ей от Лизы Алексеевны, — многозначительно произнесла я, взглянув на свою заботливую сестру. — Поэтому большое спасибо вам обеим! И вообще, это мой самый необычный и непредсказуемый день рождения. Представляешь, мне даже Лиза Алексеевна сделала подарок.
— Ой, да-да-да, я как раз хотела спросить, что она тебе подарила. Честно, ни капли не сомневалась, что будет какой-то подарок, — с энтузиазмом произнесла Карина, достав из холодильника большую коробку апельсинового сока. — Наверняка, что-то из сферы творчества?
— Ну, почти, — согласно кивнула я. — Электронную книгу, чего я никак не ожидала.
— Да ладно?! — изумленно просияла она, растянувшись в радостной улыбке. — Офигеть! Безумно классный и нужный тебе подарок, тем более на будущее. Когда поступишь учиться, не повезешь ведь с собой всю свою библиотеку, а планшеты ты не любишь.
В ту секунду раздался громкий, мелодичный звонок в дверь, прервав наш с Кариной диалог и с новой силой затронув в моей душе панические нотки.
— Девчат, я открою! — крикнула из спальни мама. Я знала, что и для неё приход родителей дяди Паши не был столь прост. Конечно же, она познакомилась с ними не в этом году в преддверии свадьбы, а много лет назад, учась ещё в школе. Однако отношения между ними остались очень натянутыми, непростыми с какой стороны ни посмотри. Мама рассказывала мне, что в десятом классе она произвела хорошее впечатление и на Антона Викторовича, и на Нину Алексеевну, они всегда были рады её приходу и с теплом приглашали остаться на ужин, но события, последовавшие за выпускным, оставили несмываемый, яркий след, чего не могли до сих пор понять родители дяди Паши и принять это. Ведь они считали и, возможно, по-прежнему считают, что мама оказалась обычной вертихвосткой, которая, уехав в Москву, заигралась в красивую жизнь и, оставив их сына, вышла замуж за москвича. Разумеется, не зная всего из этой истории, они по-своему правы, но и спустя столько лет, мама считает, что они до сих пор не могут простить её за страдания дяди Паши. Этих людей можно было понять. Ведь моя бабушка тоже считала дядю Пашу виноватым перед мамой и, несмотря на свои старания, относилась к нему с некой настороженностью, словно боясь повторного предательства. Только вот…никакого предательства и не было.
Именно по всем этим причинам меня так удивила новость Карины о приходе родных ей людей, которых я видела лишь единожды. Мне было страшно. Я опасалась предстоявшего ужина, поскольку если учесть все факты, обстановка за столом обещала быть довольно напряженной. Родители дяди Паши, бабушка и все мы…хотелось надеяться на лучшее.
— Всё будет хорошо, не дрейфь! — поддержала меня Карина, потрепав за плечо. — Мои бабушка с дедушкой очень хорошие люди. Узнаешь их поближе и поймешь это сама, Анжел. Всё, идем встречать.
— Надеюсь, я им тоже понравлюсь, — тяжело вздохнула я, наблюдая за тем, как мама, одетая в красивую бежевую легкую блузку, заправленную в светло-синие укороченные брюки, направилась ко входной двери, на ходу причесываясь.
— Ты уже им нравишься!
Опершись на стену, покрытую белыми виниловыми обоями, я с замиранием сердца считала секунды до той важной и значимой для всех нас встречи, словно меня вернули в новогоднюю ночь, когда мы с Кариной впервые увидели друг друга. Тогда я тоже жутко волновалась, и как потом оказалось, зря. Но что меня могло ожидать в этот вечер моего дня рождения?
— Девчонки, а вот и мы! — радостно произнес дядя Паша, как только дверь открылась, и из-за неё показались наши гости. Увидев родную улыбку моей бабушки и столь привычное тепло на её лице, мне стало немного легче. — Елизавета Михайловна, пап, мам, проходите, не стойте в дверях.
— Бабуль! Дедуль! Приветики! — пропела Карина, обрушившись на них с объятиями, не дав даже переступить через порог. Я же поспешно обнялась со своей бабушкой, ощутив в её волосах знакомый цветочный аромат с примесью чего-то цитрусового. В детстве мне всегда казалось, что от бабушки пахло Новым годом, и поэтому до сих пор с ней у меня ассоциировалась только атмосфера праздника.
— С твоим Днём рождения тебя, моя девочка! Счастья тебе, дорогая, любви, реализации всех твоих поставленных целей и исполнения желаний! Ты заслуживаешь самого наилучшего, Анжелочка!
— Бабуль! — с чувствами протянула я, прижавшись к ней ещё крепче. — Спасибо тебе! Это замечательные слова.
— Дорогие родители, — начал дядя Паша, улыбаясь. — Я предлагаю сейчас вам раздеться, а потом пройдем в гостиную поздравляться.
Но, кажется, никто его уже не слышал.
— Нина Алексеевна, Антон Викторович, здравствуйте! — произнесла мама в привычной ей мягкой манере. Она ничем не выдавала своего волнения, хотя я знала, что оно в ней присутствовало. — Проходите! Не стесняйтесь и чувствуйте себя, как дома.
— Спасибо, Наденька! — с улыбкой произнес отец дяди Паши, слегка приобняв маму. Он был высокого роста, в довольно хорошей для своего возраста форме, и, если говорить про черты лица, то это был второй дядя Паша. Сходство было невероятное! Я во второй раз увидела эти большие зеленовато-серые глаза, доставшиеся и Карине, и дяде Паше по наследству. Весь вид этого приятного человека излучал доброжелательность и открытость, что сразу прогнало мои страхи и опасения.
— Анжела! С Днём рождения тебя, милая! — произнес он, с теплом взяв меня за руку. — Я не умелец красивых слов, поэтому хочу пожелать тебе всего самого-самого хорошего и желанного тобой!
— И я присоединяюсь к этому, Анжел! — добавила Нина Алексеевна, показавшись из-за спины своего мужа. — Яркого тебе жизненного пути, самых светлых и чистых чувств, творческих подъемов, легкости и счастья! Большого-большого!
От столь теплых, искренних слов от людей, которые меня совсем не знали, стало так хорошо, что я на несколько секунд полностью забыла о том, кем они мне приходились. Мама дяди Паши, как и моя бабушка, выглядела гораздо моложе своих лет, и несмотря на свою профессию, совсем не походила на типичного учителя русского языка и литературы. Увидев её на улице, я бы решила, что эта миниатюрная, обаятельная женщина была в прошлом актрисой или танцовщицей. Изящество и женственность настоящей леди являлись самой яркой для неё характеристикой. И хотя в первую нашу встречу Нина Алексеевна показалась мне немного потерянной, не очень открытой, теперь, я видела, что всё изменилось.
— Спасибо вам большое за поздравления! За то, что просто пришли в гости по такому поводу! — произнесла я, мысленно благодаря небеса за такой положительный расклад событий. Мы все были одной большой счастливой семьей. — Мне очень это приятно.
— Мы ведь теперь родные люди, Анжел, — улыбнулся Антон Викторович, снимая куртку. — Так что, приходить на твои дни рождения — отныне наша обязанность. Собственно, как и твоя на наши, — подмигнул он, после чего мы все дружно рассмеялись.
В гостиной одаривание меня подарками продолжилось, отчего мне даже стало неловко. Я не привыкла к такому количеству подарков, не привыкла и к такому вниманию к себе, но что ни говори, как же мне было важно и дорого всё происходящее!
Бабушка исполнила одно мое небольшое желание и подарила огромную книгу подарочного издания по истории искусств. Здесь было всё-всё-всё, что мне было нужно: от искусства Древней Греции до современного постмодернизма, который являлся мне столь близким, и я уже предвкушала, на каких страницах задержу особое внимание. А Нина Алексеевна и Антон Викторович сделали невероятно волшебный и нежданный подарок — как это ни удивительно, платье! Неописуемо красивое белое платье из шифоновой ткани, которое я прежде даже представить на себе не могла. По своему фасону оно чем-то напоминало утилитарную моду сороковых годов с его минимализмом, но за счет белого цвета и тонкого материала, было необычайно воздушным и легким. Я любила платья. Любила видеть их в магазинах, на маме, на Карине, но никогда не мечтала одеть на себя что-то подобное. Мне казалось, я не создана для такой одежды, да и для женственности в целом, не считая косметики. Однако увидев ту красоту, сразу же в неё влюбилась, потому что не влюбиться в такое было невозможно.