— Ты бесподобна на каблуках, Анжел, — вдруг неожиданно шепнул он мне на ухо перед началом танца, чем вызвал новую бурю чувств. — Я не сомневался, что они тебе идут.
— Спасибо, — несмело проговорила я в ответ, не веря ни одному сказанному Денисом слову, поскольку стоя в своих новых босоножках перед всем классом, ощущала себя очень глупо и нелепо, словно вышла на сцену неподготовленная. И это до невероятности сковывало изнутри. — Не могу с тобой согласиться.
— И не нужно, — улыбнулся он, одарив меня взглядом, в котором читалось куда больше, чем просто доброжелательность и светлое, радужное настроение. — Я просто это знаю и всё.
Меня разрывало от его завораживающего голоса, от глубины зеленых глаз. От рук этого парня. Все чувства, что я так старательно держала в дальних ящичках своего сердца, разом оттуда хлынули, затмив собою всё прочее. И сопротивляться этому наводнению я была не в силах. Слишком долго боролась с этой стихией. Слишком долго и усердно, но она меня победила, потому что идти против неё было равнозначно битве с собственной тенью. Перед этими чувствами я была абсолютно обезоружена, открыта и слаба. Они оказались куда сильнее меня.
Как это было ни странно, но танцевать в новой, незнакомой и непривычной мне обуви, оказалось гораздо удобнее, нежели танцевать в кедах. Я ожидала чего угодно: сломать на репетиции каблук, наступать Денису на ноги, навернуться посередине школьного двора, но…явно не этого. Шаг с каждым разом становился всё увереннее и легче, затылок уже не упирался Денису в подбородок, а находился на уровне его глаз, давай мне таким образом возможность видеть лицо своего партнера, встречаться с ним взглядом и чувствовать. Чувствовать и чувствовать его изнутри. Не верилось, что сутки назад между нами всё было иначе. Наши прикосновения были куда грубее, никаких эмоций, никаких разговоров и полнейшая пустота. Удивительно, как за какой-то незначительный промежуток времени всё способно так кардинально измениться, изменить тебя и твоё отношение к ситуации. Я не представляла и не хотела даже думать о том, к чему всё это вело, но закрывать от Дениса двери больше не могла.
— Может, сделаем небольшую паузу? — протянула Рита после шестого прогона танца. — Как-то тяжеловато танцевать на каблуках.
— Да, я тоже хочу переобуться ненадолго, — вмешалась Вика, не отпуская руки Кирилла.
— Значит, как раз прогоним сейчас мою песню, — обрадовалась Алина оживленно. — Мальчики, а вы после меня?
— Угу, — кивнул Артем. — Я пока схожу за Маратом, заберу его с классного часа.
Марат — это парень из параллельного класса, который должен был вместе с Артемом на последнем звонке исполнить песню о школе в формате репа.
— Ну всё, отлично, тогда я за микрофоном, — ободрено пропела Алина, устремившись ко входу в школу.
А у всех нас была отличная возможность немного передохнуть и снять напряжение. Что касалось меня, то мне нужно было снять не только напряжение, но и пыл, который переполнял меня изнутри, готовясь в любой момент прорваться огненной лавиной, чего я не на шутку опасалась. И потому, поймав взгляд Дениса, я выпустила его руку и ловя губами свежий, майский воздух, неспешно прошла к ступенькам школьного крыльца, где уже удобно располагались девчонки, отдыхая от высоких каблуков. Около получаса, думалось мне, у нас было в запасе точно, и этого времени мне должно было хватить для того, чтобы остыть и, как говорила моя бабушка, освежить голову. Но…если бы только всё было так просто.
— Ну что, Анжел, каково тебе смена кед на босоножки? — заняв место справа от меня, в радостных эмоциях проговорила Карина. — Согласись, это куда удобнее?
— Это очень странно, но да, я соглашусь, — с улыбкой кивнула я, положив голову на плечо своей сестры. А мой взгляд абсолютно не слушался разума и продолжал витать где-то в области Дениса, касаясь его, но не прикасаясь открыто. — Танцуя на каблуках, ощущаешь себя совсем иначе. По крайней мере, коровой на льду я себя уже не чувствую.
— Ну вот видишь! А я что говорила. Правильно подобранная обувь способна творить чудеса.
— Какие чудеса? — вмешалась подошедшая к нам Вика. Любовь подарила ей второе дыхание, вторую себя. Кирилл открыл Вику с той стороны, которая не была знакома прежде даже ей самой, словно какие-то грани, какие-то особенные черты расцвели в ней, подобно весенним цветам, согреваемыми ярким, мягким солнцем. И эта пора цветения, любви, пора безграничного счастья и новой жизни — самое прекрасное для любой девушки.
— Анжела, наконец, осознала, что каблуки — это не так уж и плохо, — прозвучал теплый голос Карины над моей макушкой. — Девчат… — помедлив, добавила Карина чуть тише. — А знаете что?
— Что же? — присаживаясь на ступеньки, произнесла Вика заинтересованно.
— У меня полнейшее ощущение, что всё это сон. Я до сих пор не могу осознать, что уже через неделю не будет никаких репетиций, уроков…всё закончится. Кажется, будто мы готовимся к какому-то конкурсу, к какому-то школьному мероприятию, после которого снова наступят привычные будни, уйдет вся эта суматоха, волнение, спадет прилив эмоций, возбуждения…всё просто встанет на свои места. Однако, этого не будет. А я смотрю на всех и не могу поверить.
— Карин, ну-у, снова лиричные нотки, — протянула Вика. — Погрустить мы ещё успеем. Давайте получать удовольствие от этих последних дней.
— Я получаю, — призналась Карина с улыбкой, но грустью в глазах. — Только конец всё ближе, и как бы ни хотелось, но не выходит закрыть глаза на это.
Я полностью понимала свою сестру. Становилось страшно от осознания того, что с каждой минутой время ускользало в никуда, забирая с собой частицы нас, наше детство и что-то такое, чего не выразить словами. Что-то подобное происходит с приходом осени, когда лето ещё не покинуло землю, но с каждым днем оказывается всё дальше и дальше… Воздух холодеет, становится пропитан частицами северного ветра, небо мрачнеет, цветы и листва увядают, птицы готовятся к отлету, а люди одевают вязаные кофты и всё чаще проводят вечера в компании с книжками и горячим чаем за малиновым или вишневым вареньем. И это предчувствие скорых перемен настолько сильно, настолько тревожно и глубоко, что не может не быть грустным.
— А Алина, оказывается, очень даже неплохо поёт, — дрожащим голосом проговорила Карина, вслушиваясь в песню, которая окутала весь наш школьный двор. — Я ожидала немного другого.
Я знала множество песен о прощании со школой, о школьной дружбе, о тех днях, которым нет возврата и ожидала услышать что-то знакомое, что-то избитое и популярное, наподобие "Куда уходит детство" или "Школьная пора", но, к удивлению, этой песни, которую исполняла Алина, ранее я никогда и нигде не слышала. Смысл в ней был таким же, что и в десятках других подобных песен, но то ли само исполнение Алины было столь трогательным, то ли лиричная музыка, однако всё это вместе настолько глубоко проникало в душу, что почти у всех девчонок начали выступать на глазах слёзы. Но если здесь мы старались ещё хоть как-то по возможности сдерживаться, не давать воли слезам, то во время исполнения второй песни Артемом и Маратом под названием "Прощай школа", это стало невозможным, и чувства на пару с эмоциями взяли верх. Плакали все, за исключением Саши, которая с неподдельным интересом и удивлением вместе с мальчиками наблюдала за этим зрелищем с улыбкой на лице.
— Так, всё, пора заканчивать, — заговорил Андрей, переводя с одного заплаканного лица на другое. — Девчат, у вас впереди будет ещё, как минимум, две возможности оплакать наш уход из школы.
— Честно говоря, — заметил Никита, сидя на верхней ступеньке крыльца, — мне самому хочется пустить слезу, глядя на это.
— Я предчувствую, что если эту процессию не остановить, — рассмеялся Андрей, — то именно так всё и закончится.
— Нужно радоваться, а не плакать, — заговорила Саша, с умилением глядя на всё это. — Впереди только лучшее.
— Как этому можно радоваться? Мы одиннадцать лет были вместе, а что там дальше будет, никто не знает, — вытерев слёзы голубоватым носовым платочком, произнесла Карина. Тушь на её ресницах немного размазалась, глаза и нос стали красными, но несмотря на это, она, как и прежде, была прекрасна. Я знала и раньше, что существуют люди, которых слёзы ничуть не портят, а лишь делают краше, потому что слёзы — это проявление внутренней красоты, но в тот миг мне казалось, что я могла бы вечность смотреть и любоваться своей сестрой. В проявлениях чувств она была подобна ребенку, но от этого ещё прекраснее.
— Одно я знаю точно: наша школьная дружба перерастет в другую, в более зрелую, — продолжала Саша. — Бросьте вы! Мы не перестанем видеться, да и школьные двери всегда для нас открыты. Ну, никто ведь не умирает.
— А чувство такое, будто именно так оно и есть, — призналась Рита. — Очень больно.
— Всё, я больше не могу на это смотреть, — заголосил Андрей. — Включаем рок. Никит, моя флешка ведь у тебя?
— Да, в сумке. Сейчас достану.
И через несколько минут двор школы окутал завораживающий голос солиста "Skillet" песней Whispers in the dark, который не мог никого оставить равнодушным. Конечно, не любители альтернативной музыки были не в восторге от проявленной инициативы Андрея, но большая часть нашего класса осталась довольной, в том числе и девушки, поскольку такая резкая смена музыки действительно заставила слёзы остановиться. Но…как обычно бывает у девушек, после минут меланхолии и слабости наступает момент под названием "Ой, тушь размазалась!". И наши парни с недоумением и интересом наблюдали за тем, как многие из девчонок принялись в волнении и суматохе искать в сумках платочки и салфетки, чтобы привести себя в прежний вид. Я же, переобув босоножки на свои голубые любимые кеды, решила сходить в школу умыться, освежить лицо, поскольку высохшие соленые слёзы начинали жечь кожу, что было мало приятно. К счастью, в тот день я с таким увлечением писала утром сочинение по "Судьбе человека", что перед выходом успевала накраситься только гигиенической помадой, что вышло мне лишь на руку.