К счастью, вернувшись на дачу, я обнаружила, что ребята как раз только позавтракали Кариниными блинчиками и начали сборы.
— Анжел, ты куда пропала? Мы все тебя обыскались, — с нескрываемым волнением в голосе проговорила Вика, встретив меня в женской спальне за укомплектованием пижамы и умывальных принадлежностей в небольшую спортивную сумку. Кроме неё, в комнате больше никого не было, остальные девочки справлялись на кухне. — Что-то случилось?
— Всё хорошо, Вик, — натянуто улыбнулась я, стараясь придать себе более бодрый вид, — просто решила прогуляться немного по поселку и не заметила, как время пролетело.
— Правда ничего не произошло? Ты сама на себя не похожа…
— Просто немножко устала от последних событий, — ответила я, что являлось чистой правдой. — Этот последний звонок, вчерашний вечер, предстоящие экзамены… Не обращай внимания.
— Ну смотри… Если что, можем поговорить. Мы ведь с тобой подруги, — с чувствами прошептала она, всё ещё с сомнением глядя в мою сторону, что не могло меня не тронуть.
— Я знаю. Спасибо тебе большое, Вик.
— Так не хочется уезжать, — добавила она через несколько секунд, застегивая замок темно-синей сумки. — Как-то так всё быстро пролетело, а завтра уже первый экзамен.
— Это точно, — кивнула я, пряча зубную щетку в боковой кармашек рюкзака. Я знала, что в те минуты собеседник из меня был совсем никакой, но нужно было хотя бы что-то, да говорить. — Хочется надеяться, что то была не последняя наша поездка.
— А это уже зависит от всех нас, — улыбнулась она, заправляя белую футболку в голубые джинсы в стиле девяностых годов с высокой талией. — Пойду я проверю, что там происходит на кухне, хорошо?
— Да, конечно.
Когда Вика вышла, я невольно поймала себя на том, что, оказавшись наедине с собой, почувствовала облегчение. Неужели это снова возвращалось?
Спустя несколько минут, мой небольшой портфельчик был собран, но выходить из комнаты крайне не хотелось. Да и зачем? Кто мог меня ждать за этими стенами? Однако вечно прятаться в этом месте было невозможно, и нужно было перебороть себя, выйти к ребятам, чтобы не привлекать к себе внимания. Ведь Вика и так сказала, что все меня обыскались, к чему лишние вопросы?
Постояв в нерешительности в проеме спальни, слушая доносившиеся с кухни возгласы и смех девчонок, я несмело шагнула на эти звуки, о чем в ту же секунду горько пожалела.
— Привет, — внезапно появившись в коридоре, негромко произнес Денис, от вида и голоса которого я в мгновение ощутила, как предательски задрожали колени. Конечно же, я догадывалась, что эта встреча окажется болезненной, но не ожидала, что боль будет такой невыносимой. За какие-то доли секунды в мыслях пролетел вчерашний разговор у реки, поцелуй, волшебнее которого я ничего в жизни не чувствовала, вновь ощутила теплые прикосновения нежных рук на своей шее…и тут же эти картинки сменились Кариной с фонарем в руках, под прицелом которого мы были подобны преступникам. Внутри резко что-то сжалось, не желая отпускать и медленно поднималось к горлу.
— Привет, — севшим голосом только и бросила я, быстро зашагав в гостиную.
Как ни странно, в город мы с Кариной возвращались вместе, но ни слова не говоря друг другу. Молча доехали до автовокзала, глядя в разные стороны, молча сели в трамвай и так же молча дошли от остановки до дома. Никогда не предположила бы, что молчание с Кариной может быть настолько гнетущим. Она не делала безразличного вида, она действительно меня не замечала, словно всё, что от меня осталось, была лишь тень. Размытая, непропорциональная тень. Однако именно такой я стала в глазах своей сестры. Не нужно было ходить к гадалке, чтобы это понять.
— О, девочки мои вернулись! Как съездили? Как отдохнули? — радостно улыбаясь и восклицая, встретила нас мама на пороге квартиры. — Я как раз пирожные со сгущенкой испекла к вашему приезду, как насчет чайка?
— Здравствуйте, тёть Надь, — с улыбкой проговорила Карина, скинув с плеч рюкзак, — извините, но что-то не хочется. Я чуть позже попробую, хорошо?
— Да, разумеется, — в растерянности прошептала мама, ища поддержки в моих глазах. — Анжела, а ты?
— Я попробую. Только сначала переоденусь, мам, ладно? А то целые сутки в этой одежде…чувствую себя законсервированной селедкой.
— Конечно, я пока пойду на кухню.
Я видела, что Каринин отказ сделал маме больно, и вновь ощутила резкий укол совести. Ужаснее всего было то, что родители не имели никакого отношения к нашему конфликту, однако в любом случае будут в нём задействованы. Карина, не желая видеть меня, станет избегать маму, причиняя ей боль, это, разумеется, заметит и дядя Паша. Начнутся вопросы, выяснения отношений… Но что оставалось делать? Попросить Карину заключить договор о нераспространении ссоры за рамки нашего личного дела? Имела ли я теперь право хотя бы о чем-то просить её?
Переодевшись в чистые джинсовые шорты и голубую футболку, я умыла лицо холодной водой и, как обещала, присоединилась к маминому чаепитию. Было очень больно наблюдать за тем, как она с потерянным взглядом водила чайной ложечкой по гладкой поверхности лимонного чая, будто находилась где-то далеко-далеко от происходящего.
— Ну что, как поездка? Хорошо отдохнули? — оживилась она, заметив моё присутствие. — Не пожалели, что поехали?
— Ничуть, поездка была потрясающей, — дрогнувшим голосом ответила я, улыбнувшись. — Когда прощались с ребятами, то дали друг другу слово, что, куда бы кого ни занесла судьба, следующим летом мы обязательно соберемся в том же месте таким же составом.
— Ой, это было бы здорово! Мы с одноклассниками тоже несколько раз после окончания школы хотели так собраться, но как-то…то у одного возможности не было, то у другого…так и забылось всё это дело.
— А как у вас дела, мамуль? Чем вчера занимались?
— Ты удивишься, дочь, но мы вчера ходили с Пашей в кино, — смущенно рассмеявшись, проговорила мама. — На "Титаник" в новой версии. Решили вспомнить молодость.
— Как я за вас рада! Понравилось?
— Безумно…в последний раз я смотрела этот фильм с твоим отцом и тогда подумать не могла, что однажды окажусь на вечернем сеансе этой драмы с Пашей. Ирония судьбы.
Я улыбнулась, но ничего не ответила. Если бы только мама знала, какая ирония судьбы произошла этой ночью в моей жизни…если бы только я могла ей всё рассказать.
— Дочь? У Карины всё хорошо? — аккуратно прошептала мама, сделав глоток горячего чая. — Что-то она выглядит очень расстроенной.
Снова удар в грудь.
— Кажется, да, — кивнула я, не поднимая глаз. Говорить с мамой на эту тему, зная, что за стенкой находилась сама Карина, было бы крайне опасно и некрасиво.
— Ну и хорошо! Как тебе пироженки? Я немного переборщила с сахаром и ванилью, но в целом, вроде бы должны были получиться вкусными. По рецепту из журнала готовила.
— Мамуль, они просто невероятно вкусные! И ничего ты не переборщила. Всего в меру.
— А на ужин, я думаю, сегодня перчики фаршированные сделать с картошкой, ты как?
— Я только "за"!Ты ведь знаешь, что я обожаю фаршированные перцы, а уж тем более с картошкой.
— Тёть Надь, не теряйте меня, — на ходу расчесываясь, бросила Карина, появившись на кухне, переодетая в джинсовое платье. — Я пойду к Вике готовиться к экзамену, а папа меня вечером заберет, как домой поедет.
— К Вике? Да, хорошо, — пытаясь осмыслить неожиданно сказанное Кариной, мама вновь растерялась. Равно, как и я. — Давай я заверну тебе с собой несколько пирожных? Чай вместе попьете.
— Если можно, то давайте, — улыбнулась она, абсолютно не реагируя на моё присутствие. — Только штучки по две, тёть Надь, больше не нужно.
— По две не угощают. Поэтому три — как минимум.
— Ну хорошо!
Всё это время я сидела, наблюдая, как за окном на детской площадке резвились детишки. В проявлениях эмоций они были настолько искренними, настолько настоящими… И почему только, взрослея, человек лишается этого и стремится прятать свои истинные чувства глубоко в себе? Как было бы просто жить, если бы все мы были друг перед другом открыты. Если бы в мире не было фальши.
— Ну всё, спасибо, тёть Надь. Я побежала!
— До вечера!
Когда входная дверь за Кариной захлопнулась, я, едва сдерживая слёзы, поднялась со стула, не желая, чтобы мама стала свидетельницей моих слабостей, без слов ополоснула бокал, не торопясь поставила его на место, однако…вряд ли от мамы можно было что-то скрыть.
— Дочь…ты уверена, что всё хорошо? — негромко произнесла она обеспокоенно, на что я лишь отрицательно покачала головой и стремительно покинула кухню, готовая в любое мгновение разрыдаться.
Закрывшись в комнате, я без сил упала на постель и уткнулась лицом в подушку, изо всех сил желая погрузиться в забытье, чтобы ни единая мысль не смогла проникнуть в сознание. Но воздух в нашей с Кариной спальне был насквозь пропитан родными запахами, родными ощущениями, нашим смехом, теплом…я ни за что бы не смогла выветрить это из своей памяти, отключив чувства. Слишком всё было живым. Слишком настоящим. Только вот Карине, наверняка, этот воздух опротивел. Стал для неё приторен и искусственен.
Провалявшись в постели непонятно сколько времени, я всё же нашла в себе силы подняться и хотя бы чуть-чуть настроиться на завтрашний экзамен. Думала, что тесты по русскому языку помогут мне отвлечься, пусть немного, а все же развеять свои мысли, но отнюдь. Как я ни пыталась, как ни заставляла себя думать лишь о русском языке, о том, что от этого экзамена будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь, которая, возможно, окажется не такой уж и плохой, однако ничего не выходило. Да и какая разница, какой теперь будет моя жизнь? Разве после случившегося это имеет значение? На листе с устрашающей надписью "Пробный КИМ по проверке знаний русского языка" я видела не десятки заданий, а Дениса, Карину, маму и себя, стоявшую в стороне. Какой я отныне представала в своих глазах? Очень маленькой, с непропорционально большими руками, волосами, цвета жженного угля и до невозможности и тошноты некрасивыми губами, которые, подобно акварельной краске, красноватыми оттенками стекали по лицу. Зрелище было отвратительное.