верт, на котором вместо штампа был отпечаток накрашенных помадой губ.
В послании говорилось, что я — результат одной бурной ночи, проведённой моим папой (он же маг-отшельник) и мамой (чья личность, как, собственно, и видовая принадлежность, до сих пор не установлена) в каком-то захолустном отеле. ДНК и маго-экспертизы наше с отцом родство подтвердили, лишив его возможности отделаться от меня под благовидным предлогом.
И слава небу!
Кто и где растил меня первые три года, я, естественно, не помнила. Зато дальнейшая моя жизнь провалами в памяти не изобиловала. Разве что после очередной магической дуэли, во время которой «добрый» папочка швырял своё остроухое чадо по импровизированной арене в воспитательных целях.
Мага он из меня воспитывал, угу… боевого. По своему образу и подобию. Откупоривал таким варварским способом скрытые резервы моего на редкость многогранного дара. Временами это даже получалось. Нечасто. Но опыт, без сомнения, был ценный.
А вообще, жаловаться мне не на что. Жила я до своего совершеннолетия хорошо и даже весело. Свежий горный воздух, наставник с девятым уровнем силы, монстры, периодически выползающие из пещер, люди, которых вечно надо спасать из-под завалов или от вышеупомянутых монстров — та ещё развлекаловка!
Наставления отца, как и его уроки, тоже не прошли даром. Всё же мне повезло с родителем, пусть и всего с одним.
Хотя папа не поленился сделать всё возможные тесты, чтобы окончательно убедиться в нашем кровном родстве, и только потом смирился с тем, что его уединение больше таковым не является, мы очень быстро с ним поладили. Так потом и жили втроём: я, он и «щеночек», из которого вскоре вырос огромный мохнатый зверь, не поддающийся идентификации.
Жил этот зверь, не в пример обычным животным, долго и, подозреваю, стареть вовсе не собирался. Я с детства звала его Грумом, потому что он часто повторял это слово с разными интонациями. Так оно к нему и прилипло.
Маму мы с отцом тоже пытались разыскать, но, к сожалению, безрезультатно. Или, может, к счастью? На кой нам сдалась женщина-кукушка, которая бросает своих детей? С другой стороны, у неё на то могли быть свои причины.
— Гру-гру? — спросил Грум, выводя меня из задумчивости. — Гру!
— И я тебя люблю, малыш, — сказала, снова уставившись в зеркало. Похожий чем-то на здоровенного льва «малыш» довольно крякнул, меняя позу. — Элли Стронг. Или просто Эль, — представилась я гипотетическому работодателю, очаровательно улыбнувшись. — Да, лучше уж Эль, чем Эльфида, — проворчала, прикрывая уши волосами.
И придумал же папочка имечко! Лучше бы кристаллу судеб это дело доверил, но… он упорно не признавал культ божественной четы, куда больше веря в существование другого божественного паноптикума… в смысле, пантеона.
И правильно! Лично я считаю, что и те боги, и другие не только существуют, но и вмешиваются порой в нашу жизнь всевозможными способами. Я на личном опыте убедилась в том, что Нуариш, Ксандр, Аришер, Сиренити и прочие небожители изрядно наследили в нашем мире, разбросав во всех его уголках ценнейшие артефакты. Не факт, что ими созданные, но точно ими благословлённые.
Собираясь на собеседование в клан чёрных ящеров, непонятно откуда раздобывших очень древний и оттого безумно ценный артефакт (один из вышеупомянутых), я пыталась сообразить, как произвести на бьёрнов наилучшее впечатление. Встречают ведь по одёжке, а потом уже умственными способностями и талантами интересуются. Можно было, конечно, ничего в себе не менять, сделав ставку на яркость и необычность образа, но… решила не рисковать. Не в этом случае.
С рекомендациями у меня всё было в порядке, с опытом работы, в принципе, тоже. После пятнадцати лет проживания с отцом, активно тренировавшим свою единственную дочь, я с отличием закончила столичную академию магии и два года моталась по стране, отрабатывая обучение, оплаченное государством.
Теперь мне двадцать пять, я свободна и полна решимости заниматься любимым делом. И это вовсе не боевая магия, хотя кормит она неплохо, и даже не магия иллюзий, которая тоже весьма востребована.
Куда приятней и интересней охотиться за артефактами. Не за новоделом, а за теми особенными, которых коснулось божественное благословение. И хотя в коллекции моей есть пока лишь одна такая вещица, я намеревалась в скором времени заполучить ещё две. Обе они находятся здесь: в Гримшере… у желтоглазых зверолюдов. И каждая манит меня похлеще любого магнита.
На самом деле ничего не законного я не замыслила — среди Стронгов воров никогда не было и не будет! Дело в том, что дары богов, к коим и относятся такие артефакты, сами, как выяснилось, ко мне тянутся. Почти так же, как растения и животные, с которыми я контактирую. Будто у этих волшебных предметов тоже есть душа.
Хотя почему будто? Амулет, отданный мне часовщиком, магазинчик которого мы с ребятами защитили от разгрома, я, действительно, воспринимаю как живое существо, причём весьма эмоциональное.
И Грумовы гавки понимаю без проблем. И жалобы цветов, которым не хватает солнца, и… ай, ладно! Главное теперь, чтобы меня такую уникальную не раскусили с ходу и превентивно не выставили за порог. А ещё желательно, чтобы чёрные бьёрны сочли меня достаточно серьёзной для должности штатной ведьмы. Девчонка с фиолетово-серенево-розовой косой вряд ли произведёт нужное впечатление.
Обдумывая свой новый образ, я достала из большой спортивной сумки несколько тюбиков с краской, менявшей на сутки цвет волос, не причиняя им никакого вреда. Разложила флаконы веером на диване, подозвала Грума, с которым привыкла советоваться по любому поводу, и принялась выбирать наиболее подходящий оттенок.
Брюнетка, блондинка, рыжая… надо бы что-нибудь традиционное, но не сильно блёклое.
— Гру! — мой огромный умный зверь ткнулся носом в «Чернильное небо», лежавшее с краю.
— Ящерицы почти все брюнетистые… не затеряюсь ли на их фоне? — усомнилась я. — Или, наоборот, сойду за свою?
— Гру-гру! — уверенно тряхнул лиловой гривой монстр.
— А ты что думаешь, Смаури? — Я погладила висевший на груди кулон. Прозрачный, будто горный хрусталь, камень потеплел и засверкал ярче, реагируя на ласку. — Ничего не думаешь, — сделала вывод я, не ощутив никаких эмоций, кроме довольного урчания, которое не слышала, но чувствовала. — Брюнетка так брюнетка! — решила, хватая с дивана флакон. При этом случайно задела и сумку. Рухнув набок, она с недовольным кваком выплюнула ещё одну волшебную краску, затерявшуюся в её тёмных недрах. — О! — произнесла я, поймав на лету флакон. — Ну, здравствуй «Знойный баклажан», о тебе-то мы и забыли.
Короче, выбор сделала не я, и даже не Грум с артефактом — а Его Величество Случай. И выбор этот нам всем очень понравился.
Такой цвет будет смотреться не вычурно, как моя естественная грива, но и не совсем просто. Надеюсь, ящеры оценят мой новый имидж. Если нет, придётся проситься на работу к волчьему вожаку, владеющему колодой Сиренити*, а на его счёт у меня есть идеи поинтересней.
Пусть я лично с Акилларом Рурком не знакома, этот бьёрн вызывает во мне крайне негативные чувства. Причём давно. И на то есть свои веские причины.
Около года назад меня вместе с группой выпускников, с которыми мы вместе проходили долгосрочную практику, закинуло в небольшой южный городок на границе с Океанией. Тёплый, симпатичный, но не особо богатый. А когда в бюджете дыра, преступность растёт и наглеет на глазах.
Приставленные в качестве усиления к патрулирующим ночные улицы гвардам (хотя правильней сказать, в качестве обузы, потому что именно так на нас все и смотрели), мы вместе со стражами порядка накрыли подпольный дом желаний, оказавшийся настоящим притоном. Среди полуголых наркоманок, которых там держали против воли, обнаружилась и одна бьёрна.
Помню своё удивление в тот момент. Оно переплюнуло даже жалость с брезгливостью, которые испытывала к обдолбанным пленницам. Пока кто-то из коллег не щёлкнул меня по подбородку, поднимая упавшую челюсть, я так и стояла столбом, глядя во все глаза на желтоглазую модифицированную, застрявшую в этом гадюжнике.
Она же зверолюд, пусть и женщина! Почему она всё это терпела⁈ Бьёрны ведь способны любого здорового мужика на лопатки уложить, я сама видела.
Силищи у оборотня любого пола было значительно больше, чем у простого человека или даже мага. И хотя появились бьёрны около двухсот лет назад из обычных людей в результате экспериментов, проводимых лабораторией «Ульерн-18», с годами присущие животным качества в них только укреплялись.
Острый нюх, идеальное ночное зрение, сила, ловкость, скорость и способность вызывать звериное тело, как называли смену ипостаси сами модифицированные. А ещё у них были жёлтые, мерцающие в ночи глаза с тонкими нитями вертикальных зрачков, расширяющихся в полумраке.
В настоящих волков, ящеров, котов или других животных они, конечно же, не превращались. В боевой трансформации эти оборотни становились зверолюдами в прямом смысле слова: голова зверя, покрытый шерстью или чешуёй торс и лапы с внушительными когтями. Ноги, как и вся фигура, оставались вполне человеческими. Хвостов тоже не было. Мимику после оборота бьёрны сохраняли подвижную, что на морде ящера или того же волка смотрелось весьма своеобразно.
Чародеи среди модифицированных встречались, как и среди людей, но способность у каждой магически одарённой особи была только она. И к нитям силы, наполняющим пространство, она не имела никакого отношения.
Впрочем, я отвлеклась…
Ящерица, которую мы спасли из рук уродов, превращавших несчастных женщин в безвольных секс-рабынь, меня тогда сильно заинтересовала. Настолько сильно, что я начала её опекать, стараясь помочь адаптироваться к новой свободной жизни без принуждения и наркотиков.
Инга была чуть старше меня, и потому, наверное, мы довольно быстро нашли с ней общий язык. Она-то и поведала мне про божественный артефакт, хранящийся в её стае. И про своего вероломного любовника Акиллара Рурка, как и про законного супруга, который выгнал неверную жену не только из дома, но и из стаи чёрных ящеров, бедная девушка тоже рассказала.