Андрею показалось, что она всхлипнула.
– Как это?
– Я испорченная. Мне нельзя домой. Меня мама прокляла.
– Прокляла… Средневековье какое-то. Что ты натворила?
Айза молчала, Андрей попытался ее успокоить:
– Если с родителями поругалась – бывает. У меня тоже, видишь, не все гладко. Если совсем край – живи одна. Ты девушка симпатичная, найди себе джигита, выходи замуж, рожай детей.
– У меня никогда не будет мужа, – тихо отозвалась девушка.
– Почему? Ты все еще любишь того парня? Это пройдет. Ты пойми, это война. Наши тоже многие погибли.
– Я любила его.
– Понятно, что любила. А знаешь, многие женщины выходят замуж без любви. Стерпится – слюбится, как говорится.
– Меня никто не возьмет.
– Что ты все твердишь: никто, никогда! У тебя все впереди. Ты молодая девушка и, между прочим, симпатичная. И не такие замуж выходят.
– Ты ничего не знаешь про меня.
– Расскажи, если хочешь.
Андрей подождал, Айза молчала. Он зевнул, откинул голову на спинку кресла. Глаза сами собой закрылись.
– Не хочешь, не надо, – шепнули губы.
Что с ней делать завтра? Дать немного денег и отправить на поезде к родителям? Но она что-то странное про мать говорила. Или оставить в городе? Дать нормальную одежду, и пусть идет к своим. Пояс со взрывчаткой я забрал, возможно, запасных у них нет. Ах, черт! Этот пояс! Так и не выкинул его из машины! Утром надо сразу от него избавиться. Решено, переоденем, изменим прическу, и пусть идет куда хочет.
А если ее все-таки поймают? Расскажет про меня или нет? Может рассказать. Тогда не отвертишься. Хотя почему? Я же не террорист! Буду все отрицать! Мать поддержит, надо только Виктора предупредить.
Власов еще раз широко зевнул и услышал тихий голос. От удивления открыл глаза, ему казалось, что девушка уже заснула. Но неуверенный голос принадлежал ей:
– Когда погиб мой жених Доку, пришел его родственник – Аслан. Он забрал меня и увел… Мама ничего не могла сделать… Отца и братьев у меня нет, некому заступиться… А я тогда ничего еще не знала… Я думала, Аслан решил жениться на мне вместо Доку. Так иногда у нас бывает. Но он отвел меня к чужим людям. В горы… К плохим людям… Очень плохим… Там меня… Там мне было плохо. Они насиловали… Несколько человек… Я кричала и сопротивлялась. Но они меня били… Это их отметины на спине. Били и насиловали… Все сразу… А Аслан все снимал на камеру… Так продолжалось много дней… Потом Аслан показал все в нашем селе… – Послышалось осторожное шуршание покрывала. Девушка вытирала беззвучные слезы. – Мама меня прокляла. Я не могла туда вернуться. Я хотела умереть… Я очень хотела умереть, но Аслан и его люди не давали это сделать. Он говорил, что я должна отомстить за Доку, и он знает, как это сделать. А мне было уже все равно… Лишь бы быстрее умереть… Потом меня привезли к Фатиме. У нее были и другие девушки. Они тоже хотели умереть. Фатима сказала, что если я умру как шахидка, то на небесах встречусь с Докой. Я согласилась, ведь Дока знал меня чистой. Потом нас привезли в Москву. Марету, Яхиту, Зариму и меня.
Айза затихла. В комнате воцарилось молчание.
– С тобой были девушки, которые взорвали самолеты?
– Да. Они уже в раю.
– Ты в это веришь?
– Так говорит Фатима.
– А ты должна была умереть в метро?
– Фатима ушла с Заримой, а меня увез Аслан. Он сказал, что посадит меня в вагон. И, когда вагон заедет в туннель, надо нажать кнопку. Но около метро он сказал, чтобы я шла одна и сама садилась в вагон. Я пошла. Но там был милиционер.
– Это я видел. – Андрей задумался. – А те девушки, которые были с тобой, они тоже прокляты? Как и ты?
– Да. Их тоже снимали на камеру.
– Я думал, ты – религиозный фанатик. Идешь на смерть из-за веры. Ты хоть представляешь, что с тобой было бы после взрыва?
– Я жить не хотела, все от меня отвернулись. Я грязная, родной матерью проклятая. Мне Фатима объяснила, что боли не будет. Так, словно комарик укусил. Я сразу попаду в рай. У ворот меня встретят два строгих ангела и спросят: «Что я делала на земле? Почему считаю, что достойна рая?» Я отвечу: «Я отомстила неверным. Я погибла за Аллаха». Они откроют ворота и пустят меня в рай. А там такой запах, какого вообще на земле не бывает, и цветы. Там всюду цветы, поют птицы и вечная весна. Я снова буду чистой девушкой. Там я встречу Доку, и он будет меня любить.
– Хорошая сказочка.
– Ты мне не веришь?
– Ты думаешь, в метро солдаты ездят? За убийство простых людей в рай захотела!
– Доку тоже не был бойцом, – обиженно парировала девушка.
– Ладно. Что наши, что ваши – все хороши. – У Андрея не выходил из головы горестный рассказ девушки. Он поймал себя на мысли, что жалеет ее. – Вот откуда вы беретесь на наши головы, – вздохнул он. – А белье почему не носишь?
– Аслан запрещал. Ему так нравилось. Он мог, когда захочет, поднять юбку…
– Он и в Москве это делал?
Почему-то Андрею хотелось услышать, что все это осталось в прошлом, в далекой Чечне, где жизнь идет по иным правилам. Но девушка ответила:
– Да, в Москве тоже… И со мной и с другими. Я его ненавижу… И боюсь.
– Теперь не бойся. Думаю, что твой Аслан уже давно драпанул из города. – Андрей задумался. – Послушай, может, тебе все рассказать милиции? Ты, по сути, жертва, а не преступник.
– Не могу. Будет суд. Надо будет все рассказать. Все узнают, что я испорченная. Это позор. Все будут тыкать в меня пальцем. А в тюрьме меня отравят.
– Почему? – удивился Андрей.
– Так у нас говорят. Федералы сначала судят, а в тюрьме все равно убивают.
– Да-а, и так плохо – и этак. А почему ты мне все рассказала?
– Ты другой. Ты мне помог. Ты хоть и русский, но хороший.
– Редкое сочетание.
– И завтра мы навсегда расстанемся.
– Да, утром нам придется расстаться. А куда же ты поедешь?
– Я уже придумала, – оживилась Айза и даже приподнялась на локте. – В Волгограде живет моя школьная подруга. Она училась там в институте и вышла замуж за русского. Она мне поможет первое время.
– Волгоград? А у тебя паспорт есть, чтобы билет купить?
Девушка выудила из-под одеяла паспорт, повертела и тут же спрятала обратно:
– Аслан сегодня дал. На случай проверки при входе в метро. Говорил, если не пропустят, сразу жми кнопку.
– А ты испугалась.
– Только милиционера. А кнопку нажать…
– Хорошо, хорошо, – перебил Андрей. Ему не хотелось возвращаться к событиям у метро. – Значит, в Волгоград к подруге. Неплохая идея. Это, по-моему, с Павелецкого вокзала. Завтра утром узнаем расписание поездов и купим билет. Я тебе помогу.
Глава 22
В кабинете полковника Григорьева скрипнул кожаный диван, на этот раз тяжко, по-старчески. Олег Александрович поднялся, свесил ноги, ладонь помассировала затекшую шею. Что ни говори, а спать, прогнувшись коромыслом, когда ноги лежат на одном валике, а голова на другом, не очень-то удобно. Судя по историческим фильмам, Ленин спал на похожем диванчике, не покидая кабинет. Но вождь мирового пролетариата был значительно меньше ростом и мог сгруппироваться в позе зародыша между дурацкими валиками – плодами дизайнерского решения неизвестного мастера начала девятнадцатого века. Или у Ленина валики откидывались?
Григорьев толкнул для верности псевдоподушку, валик остался на месте. «Что это я? Как будто первый раз сплю здесь!» – укорил себя Олег Александрович и сладко зевнул. Отдохнувшие ноги втиснулись в туфли, Григорьев встал, покрутил шеей, взмахнул несколько раз руками. Сейчас бы не помешала полноценная зарядочка, но в служебном костюме разве сделаешь. Олег Александрович ограничился несколькими наклонами и подошел к рабочему столу. Изучающий взгляд уперся в телефонный аппарат. Раз за те несколько часов, что он вздремнул, звонков не было, значит, ничего страшного в городе не произошло. Но и хороших новостей, видимо, нет. Таких, ради которых можно разбудить начальника.
Для верности Олег Александрович извлек из кармана мобильник. Список неотвеченных вызовов был пуст. Ну, что же, пора за работу!
Привычно скрипнуло кресло под тяжестью его тела, полковник дернул «мышку», чтобы оживить уснувший компьютер. Монитор нехотя продрал единственный плоский глаз. В центре экрана высветился запрос на пароль. Все правильно, если дремлешь ты, еще не значит, что дремлет враг. Служебные компьютеры автоматически отключались, если в течение пяти минут с ними не производилось никаких манипуляций.
Олег Александрович ввел личный пароль на текущую неделю и запросил папку с делом о последних терактах в столице. Файл перед открытием потребовал подтверждения пароля. Здесь уже действовал запрет на несанкционированный доступ к конкретному досье. Каждый блок информации имел свой, строго ограниченный, круг пользователей.
Открыв досье, Григорьев убедился, что информация за ночь обновилась. В разделе Айзы Гузиевой имелось уже несколько фотографий. Появилась обычная фотография для документов и групповое фото, на котором три молодых нарядных девушки весело смеялись. Все были молоды и привлекательны. Айза стояла в центре, ее глаза блестели озорнее всех.
На этой фотографии полковник задержался. Вздохнул. Этакая красота могла превратиться вчера в кровавые ошметки. У него самого дочь такого же возраста. Уже невеста, скоро свадьба.
Дверь без стука распахнулась, в кабинет влетел Юра Бурков.
– Я вовремя, Олег Александрович? – запыхавшись, произнес молодой сотрудник.
– Здравствуйте, Бурков, – Григорьев демонстративно посмотрел на настенные часы. – Семь ноль пять. Пятиминутное опоздание.
– Виноват. В метро, понимаете, на нашей линии увеличенные интервалы, – растерялся от официального тона начальника старший лейтенант.
– А еще у меня жена молодая, из постели не выпускала, – подражая оправдывающемуся голосу подчиненного, продолжил полковник. И тут же скупо улыбнулся: – Ладно, Юра. Как там в метро, без паники?