И верно, кудри стекали с ее головы, и конца им видно не было.
– Мне моего хватит! – ответила Велька.
– Конечно, у тебя всего много! – весело согласилась Серебрянка. – Еще и поделишься! Я ведь тоже его целовала, и еще буду! Он поначалу и не заметил, а потом ему понравилось!
– Врешь ты все! – рассердилась Велька, понявшая, что речь про Венко.
– Не вру, не вру! Он и потом приходил ко мне, когда от тебя ушел. И еще я к нему приплывать буду!
– Тебе больше делать нечего? В такую даль поплывешь? – Велька схватилась за край мостков, подтянулась, выбралась на прохладные еще доски.
Хоть и не настоящая девка принялась спорить с ней за Венко, а все равно в груди словно клубочек свернулся, и тесно там стало, и больно, и тяжко.
Ревность, значит. Вот она какая. И понятно ведь, что Венко не виноват, водяная девка приставать станет – впрямь не сразу поймешь, потому что она вода водой…
– А ты за ним далеко не пошла бы? – опять рассмеялась водяная. – А я поплыву, понравился он мне! Здесь скучно! Мне что, я же вода, всюду проплыву, просочусь и проберусь! По речкам, по ручьям, от озера к озеру, и до самого Озерска. Понравился он мне. А тебе что, убудет?
– А ты почем знаешь, что до Озерска надо плыть?
– А вот и знаю! – водяная плавала туда-сюда возле мостков, ее голова то пропадала, то вновь появлялась над водой.
Она волной плеснула на доски мостков и встала перед Велькой, выпрямилась и оказалась одного с ней роста, тонкой, высокогрудой, тряхнула головой, расплескивая вокруг себя свои волосы, что спускались ниже мостков, до воды. Волосы у нее были русые, очень светлые, а глаза – зеленые, как листья кувшинок.
– Хороша, – согласилась Велька, – только мое не трожь, – и, собрав в пальцах силу, легко, как вздохнув, бросила комок жара в водяную.
Та вскрикнула и отступила, свалилась в воду, опять вынырнула.
– Огневуха!
– Да, я такая. Гляди, подогрею твое озеро, будет похлебка! – это было, конечно, слишком, но с досады чего не скажешь.
– Неправду говоришь! – отплыв подальше, крикнула озерница. – Не под силу одной огневухе озеро сварить! Никогда такого не бывало.
– А я постараюсь, – продолжала вредничать Велька, – тогда и поглядишь, правда это или неправда! Подружек позову помочь!
Никогда не бывало у нее подружек с огневым даром, чтобы их на помощь звать. Только знала ли это озерница? Во всяком случае, глядела та с сомнением. Разве что жар-птиц за подружек считать? Вряд ли они захотят знать Вельку теперь, когда она сама уже не жар-птица.
– А я все про него знаю! – крикнула водяная. – Только это тайна, которую хранят вода, и ветер, и огонь… и еще кто-то, забыла. Но я знаю! Но тебе не скажу!
Велька тем временем вытерлась взятой у Синявы холстиной и не спеша одевалась.
– Знаю я, что ты тайну хранишь. Вот и храни, раз тебе то поручено, – сказала она и сама удивилась, насколько мало ее теперь волновали какие-то тайны и вокруг Венко, и вокруг кариярских княжичей.
Выяснится потом – и хорошо. И даже безразлично было теперь, как их там на самом деле зовут. Хотя двоих она уже узнала, двое остались… да и с теми все ясно. Горибор, скорее всего, на самом деле Велемил, как раз и известно, что Велемил годами всех братьев старше. Тогда остается, что Яробрана по-настоящему зовут Горибор. Вот, знает она, и что же, радостно ей стало? Только и дела, что непривычно теперь.
– А хочешь, тебе все расскажу? Все-все, что знаю! – предложила водяная. – А ты за это с ним мне целоваться разрешишь, и не только – все, что сложится, то и мое? Если он в озере, то мой? Соглашайся, огневуха, я ведь тебе как-никак тайну заповедную предлагаю! А с кем целоваться, он и сам найдет, у тебя не спросит! Что, думаешь, так тобой одной и станет весь век любоваться? Что, разрешаешь?
– И думать забудь! – отозвалась Велька. – Тебе тайну доверили, а ты ею торгуешь, бессовестная? Я вот теперь ни за что не стану воде никаких тайн доверять. Не нужны мне тайны князя Веренея и бесплатно, а про Венко моего я тебя уже предупредила, – она затянула поясок, привесила к нему серебряные флаконы.
Водяная подплыла к самым мосткам, из воды высунулась, на флаконы уставилась.
– Это тебе сестра моя Быстрица дала?
– Она, – подтвердила Велька.
– Дружишь с ней, что ли?
– Дружу. Я бы и с тобой хотела дружить, но моего не трожь.
Водяная молча оттолкнулась руками от мостков и скрылась в глубине. И тут же Велька услышала негромкий смех Синявы.
– Что, потолковала с Серебрянкой? Да, озерница тут малость вредная. Ну да нам с ней делить нечего, так что ладим, – волхва стояла у баньки и, должно быть, уже некоторое время за ними наблюдала. – Хорошо, что не поддалась ей. Она всего не сказала бы, тоже путать бы стала, вода это умеет.
– Да чтобы я такое разрешила! Тоже выдумала, – Велька отвернулась.
– Не ревнуй! – смеялась Синява. – Сокол твой, наверное, умываться к озеру ходил, и только. А она же поняла, после чего ты отмывалась, вот и позавидовала. Это ладно. У воды про заветные тайны спрашивать тебе не стоит, а вот у огня… Ты, когда летала, все могла и вызнать. Ведь огневка – это самый огонь и есть, огненной силы воплощение.
– Не до того мне было, чтобы вызнавать. И не вспомнила даже, – махнула рукой Велька, – что же, нет так нет.
Они наскоро поели, такую же кашу, что и накануне, – разносолов у волхвы не водилось. И отправились в путь. Сначала шли узкой, еле заметной тропинкой, потом и вовсе пришлось безо всякой дороги, по буеракам пробираться. Солнце только малость до полудня не докатилось, когда они оказались у старого, в три обхвата, дуба с дуплом на пару локтей от земли.
– Полезай, – велела Синява, – тут тропа и есть.
Залезла Велька в дупло, волхва за ней.
А в дупле… там тоже был лес. Они стояли на земле у дуба, уже другого.
– Пойдем. – Синява опять повела Вельку по тропинке еле видной.
Здесь они шагали недолго, опять к дубу пришли и в дупло пролезли, опять оказались в лесу.
– Вот и прогулялась ты по тайной тропке, которой только оборотни ходят, – сказала Синява, – теперь уж близко. Сейчас речку увидим.
И верно, деревья скоро расступились, река показалась, широкая, и дорога тут же, вдоль реки, по которой они и ехали.
– Ты теперь прямо ступай, и к мосту выйдешь, – сказала Синява.
– Ты что же, со мной не пойдешь? – удивилась Велька. – Ты ведь меня спасла. Отблагодарят тебя, наградят чем, припасов дадут – лишним не будет…
– Не надо, княженка, и на добром слове спасибо. Еще, глядишь, свидимся.
– Да нет, как же… – не соглашалась Велька.
И тут как раз всадники показались из-за дальнего поворота, Велька вгляделась – кто?.. Оглянулась, а волхвы как и не бывало…
А всадники, с десяток, по одежде судя, были кариярцы, так что Велька за кустом прятаться не стала, просто стояла у обочины, ждала. Подъехали, впереди – княжич Горибор… точнее, тот, которого все Горибором привыкли звать. Сразу и не узнали, кто стоит, в простой рубахе, в платке из небеленой холстины – ни дать ни взять вдовушка из веси.
Горибор узнал и так поводья дернул, что конь на дыбы встал.
– Боярышня Огнява?! – Он спешился, подошел, глядел так, словно глазам своим верить не хотел.
– Я Велья Велеславна, княженка вериложская, – возразила Велька, – а Огняву и знать не хочу. Ее купец-оборотень в жены взял. Понял, Велемил Веренеич?
У княжича веко дернулось.
– Может, и понял, Велья Велеславна. Садись ко мне, отвезу, – он подхватил ее, подсадил в седло, сам запрыгнул следом.
Трогая лошадь, спросил негромко:
– Ты здорова ли?
– Да, княжич, не жалуюсь.
– Хоть это ладно. А кто тебе мое имя сказал?
– Угадала, значит? – Велька улыбнулась, чуть-чуть. – Волхва одна на мысль натолкнула. Она про Яробрана сказала, сына рысьей княжны Заледы. А остальное просто выходит.
– Так, значит, – хмыкнул княжич. – Ты своим пока, прошу, не говори. А то батюшка на нас серчать будет не знаю как, долго не забудет.
– Хорошо, – сразу согласилась Велька.
Ей было все равно.
Странное оцепенение, пустота пришли в душу. Как ее встретят, что скажут – есть ли разница?
Пусть бы только быстрее вернулся Венко.
Оттого, что он ушел так внезапно и скоро, было поначалу горько, а теперь – никак. Лишь вера осталась, что без большой нужды не ушел бы, не оставил бы ее теперь одну. Хоть в собачьем обличье, но был бы рядом!
Дочка княжеская, Велька с детства знала одно: когда мужчину зовут дела, война ли, еще что – он уходит, и приходится ждать и верить, что вернется, и что прав, а поступки его единственно верные.
Знать – это хорошо. Но ведь с этим еще и жить надо…
Это ведь и впрямь важно, чтобы Венко обручье ее у Касмета отобрал, и ее косу. Обручье оборотень, должно быть, батюшке, Велеславу, потом вместе с вено отправит, чтобы окончательно брак их скрепить. А он захочет скрепить, если считает, что Велька ему и на том свете служить должна, делам его потворствовать. А имея ее волосы, на любом свете ее волшбой достать можно, узнать про нее, силу ее тянуть. Она, конечно, еще сильнее стала, но не сильнее всех. С Чаяниным приворотом вон что получилось, а в другой раз может и совсем по-иному выйти…
Все правильно Венко сделал. А она… значит, будет ждать.
А лагерь их изменился. Шатров добавилось, людей стало много больше. И – корабли, три больших корабля один за другим в ряд покачивались на речной волне, с кариярскими флагами на мачтах, со зверинымы мордами оскаленными на носах.
– Боярышню Огняву привезли! – завопила какая-то девка. – Огнявушку нашу привезли, боярышню! – И крик подхватили.
Забегали. Окружили. Расступились, пропустили старшую боярыню.
Воевна на Вельку поглядела, пошатнулась, руками всплеснула… ее поддержали. Она дрожащим голосом заговор на проявление сути прочитала, потом еще раз, и выдохнула:
– Ты ли это, боярышня Огнява?
Оно понятно. Мало ли кто нечистый из лесу явится, Велькой прикинувшись, да еще после всего, что случилось, – вовсе не угадаешь, чего ждать. И то, что неладно, и косы на Велькиной голове больше нет, издалека заметно – платок плотно голову облегает, как у вдовы, недавно остриженной.