— Госпожа! Я могу к вам обратиться?
Ко мне, сняв картуз, подходил мальчик лет девяти-десяти. Светленький, щупленький. Бедно, но чисто одетый.
— Добрый день, — ответила я ему. — Ты житель этой деревни?
— Да, госпожа. А вы из поместья?
— Совершенно верно. Я новая экономка милорда Верда. Меня зовут госпожа Лиззард.
— Я хотел просить вас о милости, госпожа…
— Слушаю тебя.
— Мне очень нужна работа. Прежняя экономка разрешала разбирать покупки, носить ее корзинку, когда она бывала на рынке. А еще она нанимала маму на поденную работу в доме. Вы можете у старосты спросить, я правду говорю.
— Так ты меня специально поджидал, чтобы предложить свои услуги?
Он склонил голову.
— Как тебя зовут?
— Вилли, госпожа.
— Хорошо, Вилли. Я согласна взять тебя на работу. Мне как раз нужен быстрый, ловкий и ответственный мальчик, который будет выполнять мои поручения.
Его лицо расплылось в такой искренней и счастливой улыбке, что мне стало неловко — я же просто наняла себе маленького помощника…
— Пойдем, Вилли, ты сегодня назначаешься моим проводником. Я тут человек новый. Мне надо знать, кто чем торгует, у кого что покупать. А кого нанимать в поместье для грандиозной уборки.
Мальчишка оказался смышленый и опытный. Кроме того, ехидный и точный в определениях. И очень наблюдательный. Я узнала, у кого свежее мясо, кто обвешивает, у кого стоит покупать цыплят, а у кого — нет. Кто как работает — это касалось женщин, которых время от времени нанимали в поместье. Он свел меня с молочницей. «Лучшее молоко, моя госпожа, клянусь всеми стихиями!» Я сразу и договорилась о ежедневных поставках в поместье.
Поймала себя на том, что иду, возвращаясь в поместье, и улыбаюсь. Все-таки все хорошо устроилось, а сегодня уже пятница — и я увижу мальчишек. Вилли шел чуть позади и тащил огромную корзинку с моими покупками. Вроде брала всего по чуть-чуть, а получилось, как всегда.
Когда мы подошли к дому, к специальному боковому входу для покупок и слуг, ко мне подбежала встревоженная Оливия:
— Госпожа Лиззард! Вас к себе милорд Верд требуют. Задержались даже после обеда. А вас все нет и нет.
— Где он? — спросила я, снимая шляпку.
— В кабинете. Только… еще перчатки снять положено.
Я кивнула, на ходу стаскивая неудобные узкие перчатки.
Что случилось?
Хорошее настроение, навеянное прогулкой и общением с неугомонным Вилли, исчезло, осталась только тревога.
— Оливия, там со мной молодой человек, Вилли. Последите, чтобы его покормили, — и пусть меня дождется.
— Слушаюсь, госпожа Лиззард.
Она забрала у меня перчатки на пороге господского кабинета, в котором я еще не была. Я постучала.
— Да, — раздался недовольный голос милорда.
— Прошу прощения за то, что заставила вас ждать — меня не было в доме.
— Я так и понял. Вы были в деревне.
— Да, милорд Верд. Хотела спросить, я могу нанять мальчика для поручений?
— Это неугомонного Вилли? — неожиданно искренне улыбнулся он.
— Именно так.
— На здоровье. Назначьте ему содержание побольше — у него отца нет, он в семье единственный кормилец, как я понимаю.
И он замолчал, поглядывая на меня, словно и не зная, как изложить мне новости, ради которых он стал меня дожидаться.
— Что с сыновьями? — Сердце ухнуло куда-то, а затылок заледенел.
— Они не приедут сегодня домой.
— Что случилось?
— Может, вы присядете?
Я посмотрела на него зло. Увидев мой гнев, он как-то недоверчиво хмыкнул, не привык, наверное, чтобы на него так смотрели.
— На самом деле ничего страшного не произошло. И не произойдет. Просто у них сегодня на закате состоится дуэль — и после этого все участники, как вы понимаете, будут торжественно препровождены в карцер.
— Как дуэль? Как карцер? — уже бежала я.
— Куда вы? — раздался окрик мне в спину.
— Я забираю своих сыновей, и мы уезжаем, — отрезала я. — Немедленно.
— Никуда вы не поедете. И молодые люди останутся там, где они есть. — Лед в его голосе обжигал.
Я дернула дверь на себя. Она не открывалась.
— Прекратите истерику, сядьте и послушайте меня внимательно, — раздался приказ.
Поскольку я не собиралась его слушать, я упорно дергала ручку двери.
— Госпожа Лиззард! — новый окрик. — Прекратите сейчас же. Я почему-то считал вас спокойным уравновешенным человеком — только потому и предупредил. А вы… — Он взял меня за плечи, развернул к себе. — Да вы дрожите вся, — в голосе теперь слышалось удивление — и мне нестерпимо захотелось его чем-нибудь стукнуть. — Успокойтесь. Им ничего не грозит. Сядьте.
Милорд Верд усадил меня на стул и уставился темными-темными, практически черными глазами.
— Налить вам выпить?
Я покачала головой. Что еще ожидать от мужчины, когда тот хочет успокоить?
— Разве что нечто мутное и явно крепкое, что вы пили вчера, — вырвалось у меня.
— Что? — вот тут опешил он. — Вы претендуете на мой гномий самогон, который мне привозят лично и контрабандой?
Признавая поражение, я подняла руки вверх:
— Простите, нервы. Так что случилось?
Глава 9
Мне все-таки удалось удивить милорда Верда.
— Никогда не видел настолько упрямую женщину! — рычал милорд Верд в конце нашего разговора, но мне удалось главное: мне разрешили наблюдать за дуэлью.
Для себя я решила, что если почувствую хоть какую-то угрозу для Рэма или Пауля, то немедленно прекращу весь этот цирк, и мы, активировав артефакт перехода, просто-напросто исчезнем.
— Еще раз вам повторяю, ничего непредсказуемого или экстраординарного не происходит. Представьте себе, молодые люди всегда, во все времена, выясняли — кто первый, кто самый сильный… На мой взгляд, мастер Рэм и мастер Пауль поступили вполне достойно, соответственно ситуации. Им сказали о том, что они ублюдки из рода ублюдков, — и мастер Рэм немедленно кинул перчатку в лицо юному маркизу Борнмуту. Мастер Пауль тут же поддержал брата, заявив, что выступит в роли секунданта. Должен отметить, что я всецело на их стороне — они ведь с братом записаны как мои дальние родственники — следовательно, оскорбление нанесено и мне.
— Я вот чего не понимаю… Если администрация в курсе конфликта, если вы и остальные преподаватели все знаете, то почему?..
— Не остановим?
— Да. Ведь кто-нибудь может пострадать.
— Может, — согласился милорд. — Но если мы будем все время вмешиваться — как мы воспитаем молодых мужчин? Приученных отвечать за свои слова — а юный маркиз, безусловно, заслуживает трепки.
— А какой урок должны извлечь мои дети?
— Если хочешь, чтобы к тебе и к твоей семье относились с уважением и пиететом, надо быть сильным.
— Сильным, сильным, сильным… Вы заметили, что все время повторяете это слово? Может, надо быть умным и уметь избегать конфликтов?
— Ну, во-первых, сила ума не отменяет…
— В нашей местности любят говорить: «Сила есть — ума не надо», — проворчала я.
— Никогда не слышал, — удивленно посмотрел он на меня, и я прикусила язык — нашла, кому русские народные поговорки цитировать!
— А во-вторых? — постаралась я отвлечь милорда Верда.
— Во-вторых, всегда надо уметь защитить то, что тебе дорого. К сожалению, наш мир не совершенен, и это может сделать только сильный. Причем я имею в виду не только силу тела. Но и силу духа. Кстати, вы умеете ездить верхом?
— Нет. — Я удивленно посмотрела на милорда Верда, не понимая, откуда такой переход с темы на тему.
— Экипаж будет весьма и весьма приметен. А мне бы не хотелось афишировать свой интерес и свое присутствие. Сударыня, нам придется пойти на серьезное нарушение приличий.
Честно говоря, я подумала, что он иронизирует. Посмотрела прямо ему в глаза: нет — серьезен. И прямо-таки огорчен мыслью об этикете. Что же мне придется сделать?
— Милорд, я всецело доверяюсь вам. — Постаралась, чтобы и мой тон не нарушал патетичность момента.
— Мне придется посадить вас в седло перед собой.
— Хорошо, — кивнула я.
Мы договорились, что я буду его ждать за воротами поместья — там неподалеку от них среди дубов лежал огромный камень — практически кусок скалы, — заросший мхом. Вот около него мне и приказали быть в восемь вечера.
— Я возьму вас, если вы будете спокойны, — сказал мне напоследок милорд Верд. — Если я увижу хоть какие-то признаки истерики, нервического припадка и чего-нибудь дамского, я выдам вам нюхательные соли и оставлю дома.
Ну что на это скажешь? Я коротко поклонилась и вышла. На этот раз дверь сразу распахнулась.
До восьми вечера я всячески пыталась себя занять — чтобы действительно не скатиться в истерику. Терять самообладание сейчас было нельзя. Я взяла книгу расходов — и стала составлять списки покупок на следующую неделю. Потом сходила к Каталине и обсудила меню. От меня, наверное, шла такая энергетика, что ни подколок, ни возражений я не услышала. Запланировала генеральную уборку на понедельник, отправила Вилли сообщить поденщицам, что мы их ждем. Определилась, кто сколько получает в неделю. Подумала, как хорошо, что милорд Верд без моих просьб решил платить Вилли — очень хотелось помочь мальчику.
И хотя от выматывающего тиканья в голове я не избавилась, да это было бы и невозможно, в руках я себя держала.
Я прибежала к камню рано — сил ждать уже не было. Понарезала круги вокруг деревьев. Еще раз запретила себе думать о плохом. Напряженно застыла, вслушиваясь, когда же раздастся стук копыт.
— Вы забыли шляпку и перчатки, — поприветствовал меня милорд Верд, подъехавший со стороны, противоположной от дома. — Постарайтесь впредь так не делать.
— Хорошо. — Не говорить же ему, что головных уборов я даже нашей питерской зимой не ношу.
Он возвышался надо мной. Его конь нетерпеливо перебирал ногами, поглядывая с истинно аристократическим высокомерием на букашку в моем лице, что возникла на его пути.
— Не отправлю вас домой только лишь потому, что намерен накинуть на нас личину невидимости. Я думаю, вы согласитесь, что никому не стоит знать о том, что мы с вами ездили наблюдать за ходом дуэли.