— Простите. Не хотел ставить вас в неловкое положение. Просто я… Как бы так сказать… Самим фактом своего существования — уже неловкость. Поэтому я как-то приучился не замечать людей, которые пытаются поставить меня в щекотливую ситуацию.
— И как вам это удается?
— Я выбрал нескольких человек, мнение которых для меня важно. В глазах которых мне хочется выглядеть… прилично. И все. Мнения остальных для меня попросту не существует. Иначе бы я с ума сошел, кому-то что-то доказывая.
— А ведь вы правы, — задумчиво протянула я. — Абсолютно. А я зря нервничала.
— Спасибо. — У него получилось как-то обрадованно, и теперь он протянул мне руку.
Я подала ему свою, и он поцеловал мне пальцы.
Ох… И чего это я так смутилась?.. Вот уж некстати…
Остаток пути мы проделали в молчании, но не напряженном, а странно-уютном.
А в доме, в холле, я увидела Пауля и Рэма, распяленных на потолке в виде морских звезд. Мой испуганный вскрик напоролся на холодное распоряжение милорда Верда:
— Госпожа Лиззард, отправляйтесь в библиотеку и дождитесь нас там. Мы сейчас подойдем.
Силы в его голосе было столько, что меня попросту снесло в сторону библиотеки, хотя, честно говоря, я и не собиралась подчиняться.
Как только я послушно закрыла за собой двери, меня отпустило. Я заметалась по библиотеке, не зная, как поступить. Кричать на милорда, требуя освободить сыновей? Устроить истерику? Поверить ему, что он не собирается причинить вреда?..
Первым вошел Павел. Очень смущенный. За ним в библиотеку проник Рэм. Я замерла.
— Мам… — протянул мой сын, — ну, ма-а-ам…
Я всхлипнула и бросилась его обнимать…
— Дурачок ты мой, — шептала я, — какой же ты дурачок…
— Мам, прости меня…
Мы стояли долго. Потом я наткнулась на горький взгляд Рэма.
— Иди сюда, мой хороший, — позвала я его.
— Простите меня…
— Все хорошо, — как заклинание повторяла я, — все обязательно будет хорошо. Только давайте больше не ссориться.
Милорд Верд заглянул минут через десять. Мы втроем успели успокоиться и договориться, что соглашаемся с игрой, придуманной милордом. Будем как Штирлиц в тылу врага. И тем более старательно будем играть, потому что от этого зависят наши жизни.
Молодые люди были отправлены ужинать. После этого им разрешили вернуться в библиотеку и выпить чаю в нашем присутствии. И на десерт употребить лимарру, которую еще утром принесли в поместье и до которой так дело и не дошло.
Как только Паша и Рэм вышли — никаких возражений на приказ милорда не последовало, — мне предложили выпить. Я согласилась с радостью.
— Так как насчет гномьего самогона? — поинтересовалась я.
Милорд тяжело вздохнул:
— Распорядитесь, чтобы сока вам какого-нибудь принесли. И чайную ложечку.
Оливия внесла поднос, на котором стоял кувшин с соком и лежала чайная ложечка. По-моему, служанка аж подрагивала от любопытства. Кинула пронзительный взгляд на меня, на милорда все же смотреть опасалась.
Милорд Верд старательно отмерил ложечкой что-то мутное из глиняной бутылки, влил в стакан сока из кувшина и подал мне.
Я понюхала, сделала глоток. По крепости — немногим слабее водки… Только со вкусом апельсина да еще каких-то травок. Да… стакана ее, родимой, мне явно будет многовато. Вечер определенно переставал быть томным…
Глава 14
Утром я дико гордилась собой. Я удержалась. И ограничилась лишь парой глотков замечательного напитка из стакана, ровно до тех пор, чтобы меня прекратило потряхивать… Но не более. Так что я наступила на горло собственной песне, хотя напиться хотелось отчаянно, и не стала изображать из себя красноармейца в фашистском плену, действуя по принципу: «Русские после первой не закусывают…»
Остаток вечера прошел… странно. Мы беседовали в гостиной. Я распоряжалась насчет чая. Каталина в честь приезда мастера Рэма и мастера Пауля расщедрилась на торт, изумительный, со взбитыми сливками и лимаррой, пропитавшей темные коржи.
— Каталина! — торжественно проговорила я, когда попала на кухню. — Я просто должна это сказать!
— Госпожа Лиззард? — настороженно отозвалась наша повариха.
— Ваш торт вкуснее, чем все, что мы пробовали в кофейне с молодыми господами. А еда в доме лучше, чем в «Изумрудной цапле». Ой.
Я поняла, что проболталась и путем нехитрых умозаключений прислуга догадается, с кем же я была в модном ресторане. А ну и пусть догадываются!..
Но повариха отреагировала без любопытного блеска в глазах, который я так не выносила. Она смутилась и растрогалась.
— Спасибо, — тихонько ответила она. — Это… так приятно.
Остальные слуги смотрели на меня с одобрением.
На этом я отправилась спать.
Бывает, что думаешь — заснешь еще до того, как упадешь в кровать… Ан нет! Вот она — ночь. Вот она — тысяча и одна мысль… И главная на повестке дня… — нет, ночи — что это было?..
Мальчишки после чая достаточно быстро ушли. Я поднялась, чтобы уйти с ними.
— Пожалуйста, останьтесь…
Я развернулась и посмотрела прямо в глаза милорду Верду. Натолкнулась на что-то невероятное, притягательное. В этом взгляде темных глаз хотелось запутаться. И остаться… Но самое главное — в этом взгляде страшно было ошибиться и принять желаемое за действительное…
И я, спрятавшись за неважные и обыденные слова, поспешила уйти из гостиной. А то получилось бы что-нибудь по типу: «Пьяная женщина — доступная женщина». Потом стыда не оберешься.
А теперь я ворочалась и думала… А что, есть мысль — надо ее думать. И времени много — вся ночь.
— И что же страшного было в этом интересе? — вдруг замелькали у меня в голове мысли, такое ощущение, что чужие. «Надо меньше пить!» — ответила я себе.
— Да не то чтобы страшно… — пробормотала я непонятно кому, где-то в своей бессоннице.
— Неприятно? — не унимался, будем считать, мой внутренний голос.
— Абсолютно нет. Наоборот, — улыбнулась.
— И какие же чувства возникли?
— Внезапно нахлынувшее желание… — кому-то ответила я. А что?.. Я нетрезвая — еще и честная. По крайней мере, с собой. В своих снах…
Мне показалось, или голос как-то нервно сглотнул.
— Тогда почему ушла?
— Страшно…
Кто-то в моей бессоннице зарычал и засмеялся одновременно:
— Не понимаю…
— Страшно близко подходить к кому-то. И подпускать к себе кого-то близко-близко тоже страшно, — прошептала я. И наконец-то заснула…
Утром я проспала. Проснулась уже ближе к десяти, вскочила. Уже привычно отругала себя за то, что не завила волосы. Так же привычно заплела косы и заколола их.
Сбежала вниз. Сначала кухня.
— Госпожа Лиззард, — улыбнулась мне Каталина. — Милорд и его воспитанники отзавтракали. Только… он им нормально поесть не дал. Только по два сырничка позволил! А они маленькие совсем! Занятие фехтованием у них с утра… А дети голодные!
— Так они во дворе?
— Да, — кивнула повариха. — Завтракать будете?
— Спасибо. Я сама все возьму. Каталина, — мне пришла в голову мысль, — а что, если мы напечем пирогов и пирожков? Пирожки с разными начинками. Все их любят, особенно милорд. Да и мальчиков побалуем… На обед тогда подадим бульон с кусочками мяса и выпечку. А на ужин сделаем большие пироги — с рыбой.
— Можно, конечно… Только тесто я не ставила. А дрожжевому — ночь подходить.
— Я мы сделаем «ленивое».
— Как это?
— Практически сразу замешиваем — и ставим в хо… — хотела сказать «в холодильник», но осеклась, — в холодное.
— Давайте попробуем, — скривилась она, но протестовать не стала.
— Я и Оливия будем вам помогать. С выпечкой, да еще и на такое количество народа, возни много.
Как и всегда, когда я говорила о том, что буду готовить или буду помогать с готовкой, Каталина смотрела на меня удивленно. Я, как, впрочем, и обычно, не обращала на это никакого внимания.
Первую партию пирожков у нас растащили, не дожидаясь обеда. На кухне отметились все. Ладно, Джон и Натан — они хотя бы официально знали, где кухня. Мальчишки нашли ее по запаху — так они объяснили свое появление. Последним пришел милорд Верд.
Каталина как раз доставала из печи еще один противень. Ждали своей очереди в духовку два огромных пирога с рыбой. Я долепливала последние пирожки — теперь с капустой. Их решено было пожарить. Оливия чистилась — пора было начинать сервировать стол к обеду, а мы все были в муке.
— Это было серьезное испытание для моей силы воли, — рассмеялся хозяин, оглядев нашу живописную группу. Из нас троих только горничная выглядела прилично. — Обеда дождаться невозможно.
— Бегу накрывать, милорд! — И Оливия, поклонившись, унеслась.
— Милорд, вам дать пирожков, попробовать? — улыбнулась я.
— Я думал, вы и не догадаетесь.
— Подать в кабинет? Или в гостиную? — поклонилась Каталина.
Лицо у милорда Верда приняло какое-то обиженное выражение. Я не стала его расстраивать и поставила перед ним тарелку, подала приборы. Вряд ли бы он стал есть пирожки руками.
Каталина посмотрела на меня недовольно, милорд — счастливо.
— Только не перебейте аппетит.
— Вы это же говорили мастеру Рэму и мастеру Паулю?
— Слово в слово, — подтвердила я.
— И как успех?
— За обедом посмотрим.
Мы рассмеялись.
Милорд Верд опустошил тарелку, кинул плотоядный взор на свежевытащенный противень. Натолкнулся на строгий и непреклонный взгляд Каталины.
— Госпожа Лиззард! — обратился он ко мне.
— Да, милорд.
— Когда будете считать расходы на неделю, внесите в них премию вам и Каталине. В размере недельного оклада.
— Нам еще Оливия помогала, — уточнила я.
— Тогда вам троим. — И милорд удалился.
Повариха посмотрела на меня удивленно.
— Вот как бывает, — улыбнулась я ей. — А будем на завтрак вкусняшки подавать — совсем озолотимся.
Быстро поела и отправилась считать недельные расходы. Время было позднее — уже четыре часа дня. А сделать надо было много.