– В Провансе был такой обычай, еще в период до смуты, – обворожительно улыбнувшись, начал юноша, глядя при этом прямо на меня. – Прежде чем отправиться на бой, рыцарь просил у девушки платок или ленту… – Взгляд графа переместился на мою руку с намотанным шнуром. – На удачу.
Вздрогнула и опустила глаза. Все еще находясь под впечатлением от голоса графа, не совсем понимала, чего от меня хочет де Армарьяк. Неужели шнур? И ведь, как назло, ни платочка. Такого, знаете, с изящной вышивкой и кружевом по краям. Сегодня же начну носить с собой такой. Хотя разве выпадает подобный случай дважды?
– Позволите?
Ах! Граф же так и стоит у оградки и внимательно смотрит на меня.
– Мадемуазель Эвон?
Все! Теперь сомнений у меня нет, что он хочет шнур с моей руки. Впрочем, моего согласия уже не дождались. Де Армарьяк самовольно взял мою ладонь и, коснувшись ее губами, легко распутал импровизированный бант.
Минута – и я уже удивленно смотрю вслед удаляющемуся рыцарю, который обматывал свою руку плотным жгутом. Господи, какая же я дурочка! Даже не смогла ни слова из себя выдавить. Теперь граф будет думать, что я непроходимо глупа. Впрочем, и Армель, и Аврора тоже пребывали в шоке и лишь ошарашенно смотрели в спину де Армарьяку.
– Можем начинать? – недовольно поинтересовался декан боевого факультета, которого не тронуло представление, устроенное графом.
– Вполне! – кивнул тот и встал в стойку.
Однажды мы с Армель видели тренировку боевых магов. Пробрались в восточную галерею и оттуда смотрели на дерущихся парней. Было в этом что-то волнующее, хоть и «животное», как говорит мадемуазель Лаура. Зрелище точно не для женских глаз. Но… как завораживает. Неудивительно, что до смуты рыцарские турниры устраивали несколько раз в год, и народ шел на них толпами – от благородных до крестьян. Разве можно не восхититься очарованием боя?
С непривычки мне едва удавалось следить за перемещениями магов. Если движения Квентина были резкими и словно рваными, то граф двигался плавно и уверенно. Казалось, он танцует с противником, охотно уступив место ведущего в танце. Отступает, позволяет боевику проводить ряд ударов. Почему? Не хочет поранить?
Со стороны Квентина летели огненные шары, которые, впрочем, не причиняли никакого вреда графу, разбиваясь о невидимый щит. Вскоре и фаворит дофина начал отвечать, в воздух взметнулась водная плеть. Теперь Квентин прикрывался щитом, стараясь продолжать атаку, но у студента не получалось.
На секунду мне даже показалось, что накрученный на руку мой жгут де Армарьяк использует как рукоятку плети. Получается, я сама дала в руки графа оружие против своего же однокурсника?
– Пресвятая Дева, страшно-то как! – взволнованно пролепетала Аврора.
Полностью поддерживала подругу. Казалось, щит Квентина вот-вот поддастся и разлетится на куски, а шипящие струи воды обрушатся на беззащитного юношу. Мне было очень страшно, но азарт боя… тот самый, о котором любил говорить дедушка, подхлестывал меня. Подалась вперед и вцепилась руками в ограду, которая была слишком высока для меня – почти на уровне живота.
– Давай же!
Вроде бы я сказала совсем тихо, сама себя едва слышала, но мальчишки, стоявшие вокруг нас, восприняли мои слова как призыв к действию. Толпа всколыхнулась, и вот почти звенящую тишину боя, которую разбавляли лишь ревущие звуки летящих огненных шаров, пронзили крики:
– Давай, Квентин! Давай!
– Сделай его!
– Вспомни петлю Дженклинса!
Казалось, я оглохла. Крики неслись со всех сторон, порядком пугая Аврору и Армель. А я… какая-то неправильная мадемуазель. Но мне совсем не страшно! Скорее, да, азартно. Я совсем забыла про аристократичный вид. Мое лицо раскраснелось, а глаза бесстыже блестели. Да и губы были искусаны едва ли не в кровь. То ли дело Аврора! Бледна, взволнованна, испуганно прикрывает рот платочком.
Перевела взгляд на дофина и его свиту. Мужчины весьма напряжены. Пажи тоже что-то выкрикивают, сложив ладони рупором, но разве им перекричать нашу толпу? Вот вам! Знай наших! Как-то счастливо рассмеялась и в этот момент встретилась глазами с месье де Грамоном.
Менталист нахмурился и покачал головой. Считает, что я веду себя неаристократично? Улыбка медленно гасла на моем лице. Опьяняющее ощущение схватки отступало, возвращая воспоминания, что я собиралась быть самой лучшей и воспитанной мадемуазелью, пока дофин на территории академии.
Посмотрела на его высочество и окончательно смутилась, принц вместе с фаворитами смотрел в нашу сторону. Один из них что-то сказал дофину, и тот усмехнулся, потом коротко поклонился нам и продолжил следить за боем.
В кои-то веки у меня на лице, наверное, отобразился благоговейный ужас. Я пропала. Конечно, все видели мою невоспитанность. Я… я вела себя ужасно. Подначивала дерущихся, словно… крестьянка. Боже, позволь мне провалиться сквозь землю.
Между тем, пока я отвлеклась на дофина, граф успел закончить поединок. Квентин отлетел от соперника на пару метров и упал, гулко ударившись о землю. Вся рубашка юноши была залита кровью – определение победителя не вызывало сомнений. Де Армарьяк мог давно прекратить этот фарс, но предпочел дать поединщику шанс отыграться. Увы. Не студенту сражаться с офицером королевской гвардии.
Пока я приходила в себя от перенесенного позора и поражения Квентина, граф и дофин успели скрыться. Даже менталист и пажи пропали, словно растворились. Удивленно оглядела поле боя, где однокурсники помогали Квентину подняться, а декан объяснял ученику ошибки.
– Если мы не поспешим, то опоздаем на урок рукоделия, – пробормотала приходящая в себя Армель.
Удивленно поглядела на центральную башню. Неужели уже прошло полчаса? Казалось, бой закончился за пару вздохов.
– Ты права, – решительно кивнула и, пока на нас никто не обратил внимания, поспешила к корпусу, где должно было проходить следующее занятие.
– Видели? Как де Армарьяк покончил с Квентином? А ведь он один из лучших на курсе, – взволнованно зашептала отчего-то раскрасневшаяся Аврора. – Граф вообще какой-то жуткий. И глаза такие…
Удивленно покосилась на подругу. По-моему, это совершенно неправильное определение фаворита. Опасный, хищный, быстрый, но… жуткий? Разве это так? Я почти влюбилась в этого мужчину. Ну, немножечко. Совсем чуть-чуть. Не так, как в детстве, но щеки предательски начинали гореть при воспоминании о де Армарьяке.
– А когда он у Эвон попросил шнур, я думала, что не могу дышать, – согласно закивала Армель. – Все-таки, Эвон, ты очень храбрая. Я бы не смогла даже слова вымолвить, а ты так царственно подняла руку.
Царственно! Придумают тоже. У меня душа ушла в пятки, пока он разматывал «ленту» с моего запястья.
Остановилась как вкопанная.
– Что случилось, Эвон?
Часто заморгав, уставилась на подругу. До меня только сейчас дошло.
– Кажется, я не верну шнуры в умывальную комнату.
– Почему? – удивилась Аврора.
– Граф же… забрал один в качестве «ленты от благородной дамы».
Девочки посмотрели на меня в ужасе. Да я и сама не рада произошедшему. И как теперь подойти к фавориту дофина и потребовать шнур назад? Цирк какой-то!
Глава 9
К залу, где должны были состояться занятия по рукоделию, шла в смешанных чувствах. Надеюсь, дофин не решит посетить именно наш урок, хотя от восточной галереи было совсем недалеко. Иначе я провалюсь от стыда.
Девочки молчали, то ли находились под впечатлением от поединка, то ли не могли прийти в себя от действий графа. Я же мысленно пыталась собрать воедино происходящее.
С одной стороны, на меня обратил внимание де Армарьяк. Ведь обратил же? Попросил «платок» именно у меня, а не у Армель или Авроры. Должно же это что-то значить? С другой… в каком свете я выставила себя на тренировочном поле… Стыд и срам! Смотрела, словно… да даже придумать не могу, как кто.
– Значит, его высочество считает нас чудны́ми, – неожиданно подала голос Аврора, легко касаясь пальчиками стены.
Была у баронессы такая привычка. Когда она волновалась, ей просто необходимо было выписывать руками невидимые узоры.
– Немудрено, – вздохнула я. – Наверняка мы очень отличаемся от столичных модниц. А уж то, как мы на него глазеем… Разве так смотрят благородные девы?
– А поступок Квентина? Вот это благородство! Заступился за Жаннет.
Хотела было возразить, что уж кто-кто, а де Арнуа рыцарским духом ни на грош не обладает, раз распускал о Жаннет грязные слухи, из-за которых ее едва не затравили. Да и ведет себя с баронессой хуже некуда, постоянно командует и злится, если что-то идет не так. А сам даже не пытался поговорить с родителями Жаннет. Или попросить ее руки.
Мельком взглянула на подругу и решила промолчать. Судя по всему, Авроре хотелось всеми силами отвлечься от произошедшего на поле, поэтому она уцепилась за упоминание о благородстве. Пусть уж будет Квентин рыцарем в сияющих доспехах, ведь поступков, «как в романе», в академии днем с огнем не сыщешь.
– А вы заметили, что граф подошел к нам только после того, как дофин указал в нашу сторону? – задумчиво проговорила Армель, изучая меня.
Мне даже не по себе стало от подобных взглядов. Что имела в виду подруга? Да, что-то подобное я припоминаю, но разве это не было простым жестом покрасоваться перед толпой? Найти взглядом единственных девушек и вывести всех из равновесия, попросив у них платок?
– Думаешь, дофин обратил внимание на Эвон?
Таких огромных глаз у Авроры я еще никогда не видела. Подруга взволнованно обежала меня и, всмотревшись в мое лицо, кажется, расстроилась.
– Хотя на очарование Эвон можно поддаться, – с некоторой досадой выдала она, возвращаясь в наш импровизированный строй.
Я? Понравилась дофину? Да нет же. Нет-нет. Или да? Чем дольше я об этом думала, тем больше чувствовала, как кровь приливает к щекам. Как же так? Ведь я обычная. Да на мне даже белил нет и воротничка. И прическа странная. Почему, собственно, я? Вдруг Аврора или Армель. Его высочество же любит блондинок. Кивнули-то на нас всех, а не конкретно на меня.