Девочки разом прекратили шептаться, не зная, кто нынче в фаворе. Казалось бы, Луиза, ну не зря же ее выделил месье де Грамон, пригласив на танец, а следом сразу последовало вот такое объявление о фактическом завершении отбора. Но, с другой стороны, меня вроде как тоже не следовало сбрасывать со счетов. Я усмехнулась. Какие же они мерзкие. Я бы ни за что не стала лебезить перед Лу, будь она хоть трижды будущая королева, разве это правильно? Говорить гадости за спиной и щебетать о своем расположении в лицо? Никогда! Не будь я васконка!
Мне разом стали неприятны доброжелательные улыбки остальных девочек. Безусловно, внимание льстило, но на деле оно было притворным. Подняла подбородок выше, показывая тем самым свое отношение к происходящему. Это вредный менталист внес смуту. Если бы не он, я бы еще долго могла наслаждаться пусть и фальшивым, но расположением толпы, а теперь противно. Внимание, может, и есть, но… как теперь его воспринимать?
Демонстративно отвернулась от месье де Грамона. Пусть не думает, что мои мысли только вокруг него и крутятся. Ведь не крутятся же? Впрочем, надеялась я на раскаяние и душевные терзания со стороны менталиста зря, стоило мне на мгновение отвлечься, как «старик» мигом ретировался из зала. Это я поняла, когда украдкой обернулась посмотреть, возымел ли эффект мой «протест», и лишь обвела глазами полупустое помещение. Луиза ушла следом за месье де Грамоном, а девочки дружной стайкой увязались за ней. Еще бы! Несмотря на улыбку, адресованную мне, менталист танцевал-то с Лу. Остались лишь Аврора, Армель и несколько мальчишек, которые о чем-то переговаривались с мэтром Шарлем.
Я же тяжело вздохнула. Наверное, не стоило строить из себя обиженную. Глядишь, и удалось бы поговорить с месье де Грамоном. Не ради возвращения былой популярности, нет, но для успокоения собственных эмоций. Да и Армель стало бы легче. Глянула на нее и покачала головой, подруга стояла ни жива ни мертва и едва не плакала. Конечно, внешне маркиза держалась с достоинством, но я-то знаю, отчего у подруги так дрожат губы.
Хотела подойти к Армель и Авроре, которые, пока я терзалась своими мыслями, успели отойти к окну, давая мне тем самым время поиграть в оскорбленную невинность, но путь мне перегородил Ноэль.
– Мадемуазель Эвон, могу ли я с вами поговорить?
Я удивленно заморгала. Все занятие некромант не обращал на меня внимания, а теперь, значит, ему нужно поговорить. Украдкой посмотрела на разом ожившую Армель, которая умудрилась сложить пальцы в причудливую фигуру – не иначе как намекает на любовное признание. От кого? Месье Ноэля? Но некромант мой самый лучший друг. Почти как брат. Разве может он любить меня? Мы участвовали в стольких проказах, Ноэль видел меня даже грязной, в паутине с ног до головы. Нельзя в такую влюбиться. Настоящие чувства испытывают к нежным, трепетным барышням. А месье Ноэль наблюдал, как я ела сочные пирожки с мясом, сок от которых тек по рукам. Какие уж тут романтические чувства?
Кивнув, позволила проводить себя к дальней стене, к одному из панорамных окон. Может быть, месье Ноэль решил извиниться?
– Вам нужно отказаться от отбора, мадемуазель Эвон! – горячо зашептал Ноэль, едва мы остановились.
– Опять вы за свое, месье! Отчего же?
– Это опасно! Вы просто не понимаете, не знаете, насколько это все мерзко. И дофин, и свита могут попытаться давить на вас, но у них нет никакого права на это.
Я пожала плечами, не зная, что ответить. Мерзко? Почему мерзко? И ведь никакой конкретики!
– Вас кинут на алтарь Франкии и забудут как о ненужной игрушке.
– Жизнь во славу Франкии не такая уж большая цена для васконки! – отчеканила я, услышав знакомые фразы. Мне дедушка повторял их с детства, и я действительно так считала. Или привыкла считать. Не знаю.
– Только не так, – покачал головой некромант. – И только не вы.
– Не я?
– Вы, мадемуазель Эвон, можете отказаться. Ваше решение должно быть добровольным.
– Я добровольно подписалась на участие, – терпеливо напомнила некроманту, не понимая, к чему этот разговор.
– Нет, вас вынудили обстоятельства, – веско припечатал Ноэль после секундной заминки. – Деньги, я знаю. Вопрос всегда в деньгах. А ваше решение должно быть добровольным. Только на такой брак даст разрешение она.
– Она? – удивленно переспросила. – Кто?
– Вас нельзя принудить. Как и вашу матушку в свое время. Ей потому и разрешили брак с нищим васконцем…
Я с силой сжала зубы, так что заходили желваки. С… нищим васконцем? Да что себе позволяет месье Ноэль? Действительно, семья отца никогда не была богата, как и большинство его предков. Мы были родовиты и могли проследить свои корни едва ли не до основателя династии, но денег в карманах горцев особо никогда не водилось. Однако кто дал право кому-либо обсуждать мою семью? Родители любили друг друга. И это все, что требуется знать в данной ситуации. Плохо ли это? Я считаю – прекрасно! А слова месье Ноэля напоминали мне горячечный бред. Кто такая она? И почему кто-то должен давать разрешение. Королева?
– Если все дело в деньгах, то я богат, мадемуазель. Мой отец всего лишь барон, но моя мать – я имею в виду настоящую мать, а не ту бедняжку, которую считают ею, – она баснословно богата. И будет рада, если я соглашусь с ней разговаривать. Она даст много денег, мадемуазель Эвон.
Голос некроманта то затихал до шепота, так что я едва могла уловить, о чем говорит юноша, то поднимался, и тогда не было нужды наклоняться к собеседнику.
Я удивленно смотрела на друга. Да и к чему эти уговоры, меня-то явно не выберут. Такое чувство, что он решил, будто это я будущая королева. Смешно. Или юноша что-то знает? В прошлый раз месье Ноэль проявил чудеса осведомленности, неужели и теперь? Против воли сердце часто забилось. Неужели выбор пал все-таки на меня? Я – королева Франкии? Не Атенаис, не Лу, не Белла… не Армель. Ох, как будет неудобно перед подругой. Потом до меня дошел и иной смысл слов некроманта. Неужели барон предлагал мне обручальный браслет?
Я удивленно посмотрела на Ноэля. Он шутит? Стоило сфокусировать на нем взгляд, как я отметила нездоровый румянец на его щеках. Ноэлю стыдно от собственных слов?
– С вами все в порядке, месье Ноэль?
Протянула ладонь, коснувшись его лба, и ощутила горячую сухую кожу.
– Вы не понимаете, мадемуазель, – простонал Ноэль, касаясь моей руки.
– Мэтр Шарль! У месье Ноэля жар! – крикнула, немного успокаиваясь. Безусловно, виной всему была температура.
Со стороны, наверное, наш разговор смотрелся очень интимно. Армель изо всех сил сигнализировала мне о «романтике». Учитель же ничего не видел до моего крика, он был поглощен разговором с мальчишками. Зато теперь, обернувшись, мэтр Шарль удивленно вскинул брови – я то ли глажу по щеке некроманта, то ли пытаюсь вырваться из его цепких рук.
Спутники Ноэля уже спешили к нам. На лице одного из юношей читалась неприкрытая досада, видимо, не зря они увлекли мэтра Шарля разговором.
– Эвон, не соглашайтесь. Прошу, – поспешно сказал некромант, отпуская мою руку и делая шаг назад. – Не соглашайтесь, что бы ни предложил тебе этот старый лис.
– Кто?
– Пообещай!
– Хорошо, месье Ноэль, – улыбнулась как можно спокойнее. Все же знают, что с больными нельзя спорить.
– Они думают, что вы не знаете о своем праве, но вы должны…
– Так и знал, что тебе не станет лучше, друг! – обвиняюще воскликнул подошедший некромант, подхватывая Ноэля под локоть. – Не стоило идти на танцы в таком состоянии. Прошу прощения, мадемуазель, если Ноэль вам нагрубил. Горячка.
Мне мигом стало неудобно, словно я невольно послужила причиной того, что барону стало только хуже. Ведь не желай юноша поговорить со мной, он, наверное, остался бы в своей комнате, попивал малиновый чай, рекомендованный при простуде, а не стоял тут передо мной.
– Ничего страшного, – пробормотала в спину уже удаляющимся юношам.
Ноэль в руках друзей разом обмяк, будто разговор вытянул из него последние силы. Я же переживала за друга. Не знаю, от чего он пытается предостеречь меня, но это просто горячечный бред больного человека. Впрочем, и такая забота приятна, даже если ужасы надуманы в таком состоянии.
– И что он хотел? – возбужденно поинтересовалась подошедшая Армель, разом забыв о своих переживаниях насчет дофина. Еще бы! Тут назревало нечто более интересное – признание! Боюсь, именно так подруги оценили ситуацию.
– Сама не могу понять, – пожала плечами. – Он болен. У него жар. Вы же слышали, я звала мэтра Шарля.
– Не томи, Эвон! В любви признавался?
– Тебя послушать, Армель, так все вокруг только и делают, что влюбляются. А Ноэль мой друг.
– А как жить без любви? – возмутилась Армель. – Когда душа поет?
– Вот так и жить. С трезвым умом, – парировала я, отмахиваясь от воспоминаний о странном разговоре.
– Что, вот даже на чуточку ни в кого не влюблена?
– Нет! И хватит с меня этих влюбленностей. Одни проблемы от этих чувств, – твердо сказала под смешок подруг.
Глава 23
Подобрав юбки, забралась с ногами на кровать. Маркиза неодобрительно на меня посмотрела, но промолчала, о моей любви полежать и полениться она давно знала. Обычно после таких приступов лени платье было мятое, за что меня неизменно ругали классные дамы. Но что я могла с собой поделать? Кровать манила меня вожделенным отдыхом. Потому и сейчас, хоть Армель и была недовольна тем, что я легла прямо на идеально заправленное покрывало, но спорить не стала.
Вопреки обычаю чаепития в моей комнате, сегодня мы собрались у маркизы, у нее, не в пример мне, было чище. У меня девочки с трудом находили себе место, чтобы присесть, вот и решили, что примерка платьев будет проходить в комнатах Армель. Я не протестовала, мне самой нравилась аккуратненькая спальня подруги, потому мы, предупредив пажей о месте нашего пребывания, отправились к маркизе.
Удивляло, что нам ни разу не запрещали наши посиделки. Сопровождающие внезапно становились глухи и слепы, когда дело касалось нас. Остальным девочкам приходилось хуже, всех в обязательном порядке разводили по комнатам, и поговорить им удавалось, только открыв дверь и высунув голову. И то исключительно с соседкой.