Геван до изнеможения рубил воздух, поворачивался, падал на колени, вскакивал и подпрыгивал. Это сражение без соперника ужасом наполняло души людей.
Наконец он остановился. Его грудь тяжело вздымалась, лицо блестело от пота, изо рта вырывался звериный рык. Теперь он готов встретиться с чудовищем, появившимся на свет из лона его жены.
У дверей в покои Елены он снял окровавленный плащ и кинул его Мерду. Выпустив гнев, он способен рассуждать здраво и принимать даже самые трудные решения. Его встретили радостные улыбки.
– Кто? – вопрос прозвучал, как выстрел, а сердце сжалось в ожидании ответа.
– Маленькая принцесса, мой повелитель.
Геван споткнулся перед дверью и замер, не решаясь войти. Жрец тоже говорил о девочке. Неужели предсказание – правда?
Нет, не может быть! Ещё никогда эти предсказания не сбывались точно. Чепуха!
Правитель сделал шаг и снова замер: но и жрецы никогда не лишали себя жизни, чтобы доказать свою правоту.
В опочивальне царило счастливое оживление. Все поздравляли правителя, но его голову переполняли тяжелые думы. Только что он стал свидетелем беспрецедентного случая, и теперь ему придётся принять сложное решение.
Геван пошел к ложу жены. Признаки родов исчезли. Елена лежала на высоких подушках, укрытая шелковым одеялом, и слабо улыбалась ему. Она устала, почти двое суток мучаясь родовыми схватками. Правитель поцеловал ее влажный лоб и перевел взгляд на лежащую возле матери малышку.
У дочки розовое личико, пухлые губки и огромные глаза, пока ещё непонятного цвета. Девочка смотрела на отца, и ему казалось, что она хотела что-то сказать. Мороз побежал по спине от пристального взгляда младенца, и Геван непроизвольно свел лопатки.
– Мой повелитель, возьмите дочь на руки.
Повитуха протянула новорожденную, завёрнутую в меховое одеяльце с вышитым гербом королевского дома. Геван сделал шаг назад. Он ещё был потрясён увиденным в храме и не готов просто так, без сомнений, принять дочь.
«Никто не знает о предсказании, – появилась вдруг спасительная мысль. – Мы были одни. Сагон погиб. Если я никому не скажу, то дочь останется жива».
Принятое решение облегчило сердце. И тут новая мысль ужасом охватила его голову. Он вспомнил о девушке на жертвенном камне. А если она все видела и слышала?
– Мерд! – голос сорвался от напряжения.
– Да, Ваше Величество, – командир вышел из тени.
– Уничтожь Трилистник! – тихо, так, чтобы никто не услышал, приказал Геван, потом сделал шаг вперед и протянул руки.
Малышку положили в его ладони. Девочка по-прежнему не сводила с него глаз.
– Мой повелитель, посмотрите сюда. Видите?
Повитуха отодвинула край одеяла, и показала шею малышки. На светлой коже темнело родимое пятно причудливой формы. Знак Богов? Но откуда?
– Красавица, – шепнула повитуха. – Настоящая звездочка,
– Да, красавица, – ответил Геван. – Я назову тебя Эстер – звезда.
Малышка скривила ротик и тихонько пискнула, словно согласившись с отцом. Протяжный стон привлек внимание Гевана. Он посмотрел на жену: та сравнялась бледной кожей с цветом простыней, только в медовых глазах тускло светилась жизнь. Правитель передал дочь повитухам и сел на край ложа. Ему показалось, или постель влажная? Но поддержать Елену сейчас важнее.
– Дорогая, любимая, как ты? – он взял прохладные пальцы в свою ладонь и нежно поцеловал.
– Хорошо, – едва слышно ответила королева.
В голосе жены не было жизни, наоборот, казалось, что ещё секунда, и она покинет этот бренный мир.
– Что-то не так! Лекаря!
Геван вскочил и отбросил в сторону покрывало: белоснежные простыни пропитала алая кровь. Правителя оттеснили в сторону, но он потрясённого глядел на дочь.
– Ты… ты…
Пальцы скрючились. Правитель вдруг выбросил вперед руки, словно захотел сомкнуть их на крохотной шейке. Мерд кинулся наперерез.
– Уберите ребенка! – приказал он.
Звериный протяжный вопль пронесся по опочивальне, вылетел в зал и заставил испуганно переглянуться ничего не понимающих лекарей и слуг.
– Мой повелитель, – дрожащим голосом произнес придворный врач, – Ее Величество покидает нас.
Геван бросился к кровати, растолкал слуг и упал на колени перед ложем жены.
– Прости! Прости меня, дорогая!
И столько боли слышалось в его словах, что повитухи тоже начали утирать слёзы. Все придворные знали, как любил свою Елену их правитель, как пылинки сдувал с ее обуви, прислушивался к каждому слову.
Смерть любимой королевы переживала вся страна. Над дворцом реяли чёрные флаги, придворные облачились в траурные одежды. Государство замерло в ожидании. На лицах даже простых людей был написан вопрос: «Что дальше?»
***
Геван три дня сидел в святилище рядом с лежащей на похоронном ложе Еленой. Ее тело облачили в белоснежный саван, длинные светлые волосы переплели золочеными лентами, на лице застыл покой и умиротворение, словно она знала какую-то тайну, но не успела рассказать.
Правитель, сжимая руками голову, раскачивался и стонал:
– Дорогая, что мне делать? Дай совет! Я не могу убить нашу единственную дочь, но и оставить в стране тоже не могу. Сагон сказал, что принцесса уничтожит Бустерию и весь наш род, и я уже потерял тебя! Будь проклято это дитя!
По полу потянуло сквозняком. Геван поднял голову: в дверях стоял верный Мерд. Его лицо превратилось в камень. Ни один мускул не шевелился, только плотно сжатый рот и круги под глазами указывали на то, что он тяжело переживал гибель любимой сестры.
– Убирайся!
Геван вскочил и толкнул друга в грудь, но тот не сдвинулся с места.
– Мой повелитель, пришло время для церемонии.
Король толкнул еще раз, потом выхватил из ножен меч и закричал:
– Убирайся, я сказал! Ты… ты… человек с каменным сердцем… Это же Елена! Слышишь! Е-ле-на, твоя сестра! Как ты можешь говорить о церемонии?
Мерд шумно вздохнул.
– Мой повелитель, народ Бустерии стоит у стен замка и ждёт ритуал прощания.
Воспаленное сознание Гевана пронзила абсурдность ситуации. Кто смеет приказывать ему, правителю с абсолютной властью?
– Чт-о-о-о?
Геван выхватил из ножен меч и, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, помчался к двери. Он не увидел, как Мерд подал сигнал стражникам, появившимся из тайного хода. Те вдруг окружили правителя, отобрали оружие, спеленали его, как ребёнка, и исчезли в проходе.
***
Мерд остался один. Он приблизился к ложу королевы, опустился на колено и поцеловал прядь волос.
– Прости своего мужа, сестра. Он вне себя от гнева и боли. Он сильный человек, справится с горем, а твою малышку я не дам в обиду. Вот увидишь!
Глава 6. Обряд жертвоприношения
Голова вдруг прояснилась. Линда почувствовала страшный холод. Дрожало все тело. Девушка приподняла ресницы: напротив неё стоял старик в белых одеждах и что-то бормотал. Потом он поднёс нож к ее лицу, она хотела закричать, дернулась, но тело не повиновалось, словно было парализовано.
«Это конец! Мама, папа, простите меня!» – ударила в голову последняя мысль.
Но ничего страшного не произошло.
– Не бойся, – проскрипел рядом голос. – Все быстро закончится.
Линда скосила глаза и сфокусировала взгляд: старик в белой одежде стоял, наклонившись к ее левой руке.
– Отпустите меня, – прошелестела она.
– Молчи! Тебе доверена великая честь – быть Трилистником предсказания для страны. На твоем теле есть метка Богов.
«Что? Какой Трилистник? Это моя родинка – Трилистник? Или есть ещё что-то?» – мысли вяло текли в голове, не трогая душу.
Старик внимательно посмотрел на нее, развел два пальца, и между ними закачалась белая бумажка. Она плавно опустилась на лицо девушки, и Линда внезапно перестала дрожать и расслабилась. Сознание затуманилось, и она провалились в темноту.
Второй раз Линда пришла в себя неожиданно, словно вынырнула из воды и увидела солнце. Радость волной поднялась в груди. Она свободна! Линда рванулась и… осталась на месте. Она по-прежнему была обнажена и лежала на холодном камне.
Камень? Сознание вдруг взорвалось радужными искрами. Точно, теперь она чувствовала гладкую поверхность ложа, его ледяной холод, а также тёплую влагу, которая текла из ее руки, а ещё слышала голоса. Она напряглась.
Теперь в комнате стояли двое мужчин и громко разговаривали о каком-то младенце, которого надо убить.
Вдруг старик с размаху ткнул себя в горло ножом. Кровь хлынула прямо на Линду. Она дернулась, хотела закричать, но ни звука не вырвалось из сведённого ужасом горла.
Девушка инстинктивно зажмурилась, и о дальнейших событиях могла только догадываться. Она слышала шум, крики, бряцание оружия, топот множества ног и молилась про себя: «Мамочка, миленькая, забери меня! Отец небесный, пожалей, спаси душу грешную от истязания и смерти!»
Внезапно все стихло. Неужели закончилось? Линда даже не поверила в своё счастье. Она попыталась согнуть руку в локте и сесть, но только смогла пошевелить пальцами: тело еще не слушалось хозяйку. Зато крупная дрожь вдруг пробежала по коже, и через секунду девушка тряслась так, что стучали зубы.
– Пришла в себя?
Голос раздался из-за спины. Линда застонала и тут же испуганно сжала челюсти: не хотела выдавать себя.
– Не бойся, – мужчина в воинском снаряжении наклонился к ней. Она узнала этого человека. Именно по его приказу увезли ее из родной деревни. – Все закончилось.
Он накинул на Линду покрывало, легко поднял ее на руки и понёс. Девушка успела только заметить, что все вокруг залито кровью.
Командир пересёк зал, ткнул носком сапога куда-то в камень – перед ними разъехалась стена и пахнуло сыростью и холодом.
– Куда вы меня несёте? – спросила Линда.
– В безопасное место.
– Можно мне вернуться домой, к маме, умоляю вас?
– Увы. У тебя теперь только два пути: слушаться меня или умереть…
– О нет! В чем я провинилась?
– Ни в чем. Такова твоя судьба. Если Трилистник предсказания способствует плохому пророчеству, его носителя казнят.