И тут же с неведомого сервера потек в офисную локальную сеть черный софт. И тот черный софт активизировался, инсталлировался и стал жить в офисных компьютерах своей черной жизнью.
Целый месяц он ничем не выдавал своего присутствия. Видимо, присматривался и принюхивался, обдумывал, куда бы сподручней долбануть изо всех своих черных сил.
И вдруг в один прекрасный день вывесил на морды всех офисных компьютеров инфу следующего содержания: «Через две недели менеджера Наливайко, Луку Лукича, перережет пополам циркулярная пила». Все офисные работники возмутились этой нелепой шутке и заставили сисадмина отловить и убить вирусную чуму.
Но сисадмин, как и все в этом офисе, был глуп, и с черным софтом он ничего не смог поделать. Поскольку даже и с белым-то был не в ладах. А черный софт, как известно, делают черные-черные программисты на черных-черных компьютерах, установленных в черных-черных комнатах, и рассылают его по черному-черному интернету, который работает по черному-черному протоколу TCP/IPIZDETZ.
Проходят две недели, и менеджера Наливайко, когда тот был в турецком турвояже, перерезает пополам циркулярная пила. Абсолютно зверски и максимально бездушно, словно была изобретена неведомым конструктором по заказу министерства обороны для ратных дел. И произошло это несмотря на то, что в Анталии, где несчастный менеджер расстался с жизнью, указом Аттатюрка не только пользоваться, но и хранить циркулярные пилы было строжайше запрещено.
Через некоторое время черный софт предрек кончину офис-менеджера Леночки от родов. И срок указал – через месяц и три дня. И все облегченно вздохнули, потому что Леночка и беременной-то не была. Однако проходит месяц и три дня – и точно! Умерла от родов – именно так и было записано в свидетельстве о смерти.
И после этого и пошло, и поехало. Предсказывает, зараза, смерти лютые и совершенно невероятные – от коклюша, от астролябии, от народных волнений в Танзании, от рождения сверхновой звезды в Альдебаране, от затопления Атлантиды, от термоядерной войны, от несказанной радости и от великой печали…
И всё ведь, зараза, сходится с точностью до часа: один умирает от коклюша, другой от астролябии, третья от народных волнений в Танзании…
Как поступили бы в этой ситуации нормальные люди? Разбежались бы из этого офиса к чертовой матери! Но офисные работники не таковы. Было их изначально в офисе 100 человек. И каждый получал по 2 тыщи долларов. А как стало 99 человек, то зарплату Наливайко разделили на всех. И каждый стал получать по 2020 долларов. Ведь приятно же! Когда осталась половина, то зарплата удвоилась. А кто при таких деньгах от добра добро ищет?
Короче, остались двое, по сто тыщ в месяц загребают: вышеупомянутая Ксения и уборщица Антонида. Толку от них для дела никакого, а акционерам на это наплевать, все равно деньги исправно платят, поскольку все равно они ворованные.
А вскоре и одна Ксения осталась. Ходит она на работу, обреченная, и ждет своего рокового часа. Квартиру купила элитную. И ничего. Виллу в Италии. И ничего. Яхту океанскую. И ничего. Три команды в премьер-лиге Англии и две в Голландии. И ничего. Старенькой уже стала, в роскоши купается, как Джина Лоллобриджида. И опять ничего! Так бы и жила до сих пор, кабы не было в мире справедливости.
Однажды пришла к Ксении безжалостная справедливость, схватила за горло костлявой рукой и задушила, как куренка. Вот тут, на этом самом месте, сказке и конец. Потому как не может быть сказки без справедливости. Точно так же, как не может быть сказочника, который к концу повествования оставлял бы в живых хотя бы одного офисного работника.
Кровавая пожива
В одном офисе начальник был зверем. И не в каком-то там переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Его тело покрывала густая шерсть, изо рта торчали огромные клыки, на руках вместо ногтей росли острые когти, а из ноздрей исходил серный смрад. И звали его Иваном-Ивановичем-Бэ-Прим.
Однако был тот зверь-начальник существом вполне осмысленным. То есть не пожирал без нужды офисных работников, понимая, что могут они при таком обращении скоро иссякнуть. А без офисных работников какой он может быть начальник? Никакой. А раз не начальник, то лишат почета и уважения и свезут в зоопарк на потеху детворе.
Так, порой лишь рычал на офисных работников, да покусывал – не так, чтобы уж слишком, не до крови кусал, а до синяков. Так что царила в том офисе полная гармония. И все ею наслаждались в равной мере: начальник зверь, но зверь вполне справедливый.
Так бы и жили они в согласии с мирозданием и внутренним распорядком долго и счастливо и умерли бы все на хрен в один день. Да пришел к ним на всеобщую беду новый менеджер по покупкам. И начал он в офисных работниках пробуждать чувство человеческого самосознания. Именно на беду, поскольку офисные работники были не вполне людьми, несмотря на то, что и паспорта у них были, и на выборы их регулярно приглашали, и ели они с тарелок ножами и вилками, и оправлялись они не в местах выгула собак, а в укромных туалетах.
И до того их менеджер по покупкам напробуждал, что собрались офисные работники с дубьем и с кольем и порешили в одночасье Ивана-Ивановича-Бэ-Прим. Зарычал он, сердешный, рыком предсмертным, да и разорвал вострыми когтями себе брюхо, словно был зверем не русским, а самым что ни на есть японским.
И выскочила оттуда чертова туча маленьких Иванов-Ивановичей-Бэ, у которых на конце были два прим, три прим, четыре прим… тысяча двадцать четыре прим! Маленькие, суки, юркие, зубы, как бритвы, когти, как зубья у циркулярной пилы! Да еще ко всему и крылатые!
Летают по коридорам и кабинетам, смерть лютую сеют, офисных работников на мелкие кусочки раздирают. Причем не только снаружи, но и изнутри, прогрызая в животах дыры и чавкая печенкой, почками, селезенкой и прочими субпродуктами, которые находятся внутри офисных работников, внешне неотличимых от обычных людей.
Вот, собственно, и сказке конец. А кто читал, тот не только молодец, но наверняка и не офисный работник. Поскольку офисные работники сказок не читают – они в них живут!
Вот такая вот кукуевина
В одном офисе в одночасье появилось кукование внематериального характера. Сидят офисные люди на своих трейд-пойнтах и деловито молотят кулаками по кейбордам, и вдруг: КУ-КУ, КУ-КУ, КУ-КУ… А откуда это КУ-КУ раздается, непонятно. Проверили все углы и закоулки, вскрыли фальшпол, истолкли в пыль все компьютерные колонки, а все равно: КУ-КУ, КУ-КУ, КУ-КУ… Каждые десять минут непонятно что издает ровно двенадцать КУ-КУ. Проверил главный секьюрити у всех мобильники, но и там ничего такого не обнаружил: у кого «Владимирский централ» играет, у кого полонез Огинского.
Пришлось смириться и работать в новых условиях. Правда, производительность офисного труда при этом резко упала. А через некоторое время в офисе появилась странная тенденция. Офисные люди начали непроизвольно вставлять в свою речь и к месту и не к месту кукование. Типа, Иван Иваныч, КУ-КУ, КУ-КУ, КУ-КУ, менеджер Сидоров, КУ-КУ, КУ-КУ, КУ-КУ, нажравшись на прошлой корпоративке, КУ-КУ, КУ-КУ, КУ-КУ, говорил, что вы КУ-КУ, КУ-КУ, КУ-КУ.
И вскоре это настолько вошло в обиход, что слова русской речи стали людям абсолютно не нужны. Любую мысль, любое сложнейшее душевное переживание в этом офисе научились передавать при помощи кукования, используя богатые возможности человеческого артикуляционного аппарата.
Ну, а когда наступила весна, главный менеджер Иван Иваныч разбил клювом скорлупу оконного окна и, трепеща свежими крыльями, взмыл в небеса. За ним вылетели и все остальные сотрудники офиса. И построились они ромбом, и пошли на бреющем полете над Москвой, оглашая окрестности дружным кукованием, взяв курс на город Кукуев.