— Не понимаю, что вы имеете в виду. — Генриетта недоумевала, отчего ей вдруг стало так тяжело дышать? — Разумеется, я знаю, что я женщина.
Дебен отрицательно и почти с сожалением покачал головой:
— Нет, мисс Гибсон. Хотя вы и обитаете в теле взрослой женщины, во многом вы по-прежнему остаетесь маленькой девочкой.
— Это не так!
— Увы! Тогда на балу вы не воспользовались никаким видом оружия из богатейшего арсенала женщины. Вы ходите и говорите как мужчина, а не женщина двадцати двух лет, получившая хорошее воспитание.
Дебен приложил палец к ее губам, пресекая возражения.
— Вдобавок, моя дорогая, любой опытный мужчина сразу же поймет, что эти невинные губки еще не знают поцелуев.
— Но это не так. Я хочу сказать, что они знают. То есть меня уже целовали!
— Без какого-либо положительного результата, — ухмыльнувшись, парировал он. — Это конечно же был какой-нибудь неуклюжий мальчишка, а не взрослый мужчина, в противном случае вы не казались бы такой нетронутой.
Нетронутой? Поцелуй Ричарда привел ее в такое замешательство, что она последовала за ним аж до самого Лондона.
— Следовательно, — бархатным голосом продолжал Дебен, — если я вас поцелую, вы уже никогда не будете прежней.
— Да вы самый заносчивый мужчина на свете!
— Нет. Я просто искренний. Так вот, если я вас поцелую, то сделаю это так, что вы не сумеете в дальнейшем смотреть на губы мужчины с прежним безразличием и, разговаривая с любым мужчиной, не сможете удержаться от мысли, сумеют ли и его губы оказать на вас такое же магическое действие, как мои. Ваш взгляд будет задумчиво прикован к его рту. И мужчина тут же поймет, что вы мысленно оцениваете его, прикидываете, каково было бы поцеловать его. И тогда он испытает неодолимое желание продемонстрировать вам это.
Магическое? Он заявляет, что его губы окажут на нее магическое воздействие? Как бы то ни было, похоже, графу уже удалось околдовать ее, ведь пока он говорил, она неотрывно смотрела на его губы. И думала о том, что в их прикосновении такого особенного и может превратить ее в женщину, привлекающую мужчин.
У Дебена, разумеется, большой опыт.
Да, кроме того, репутация человека очень искусного в чувственных утехах, и все женщины, которым когда-либо удавалось привлечь его внимание, хотели бы вернуть себе его расположение. Внезапно мысли Генриетты приняли иной оборот. Она вообразила все его тело, обнаженное, распростертое на постели и доставляющее какой-то безликой женщине умопомрачительное наслаждение.
Дебен улыбнулся лениво и чувственно, у Генриетты внутри все перевернулось, а сердце забилось быстрее. Или оно уже несколько минут бьется в таком ритме?
— Да, именно так, — чуть слышно промурлыкал он. — Вам интересно, каковы на вкус мои губы. Поэтому, естественно, я должен дать вам это почувствовать.
— Откуда вам знать, о чем я думаю?
Ее голос больше походил на испуганный писк. Великий боже, если бы он догадался, как она только что воображала его обнаженным, она никогда бы больше не осмелилась посмотреть ему в глаза.
— Я понял это по тому, как вы смотрели на мой рот, мисс Гибсон. С любопытством. И томлением. А еще — и я нахожу это наиболее воодушевляющим — с приглашением.
— Я… я не…
— Именно так и было.
Он нахмурился:
— Если бы на моем месте был другой мужчина, вы бы уже укрылись в своей крепости, подняв за собой откидной мост, не желая, чтобы вас сочли чрезмерно торопящей события.
— П-подняла бы откидной мост?
— Последний шанс, мисс Гибсон. Остановите меня сию секунду, или я поцелую вас. Одно я могу вам обещать, если я это действительно сделаю, вы уже никогда не будете прежней.
Глава 7
Она и так уже перестала быть прежней, поскольку прежде не задумывалась о том, как выглядит лежащий на постели обнаженный мужчина. И не испытывала предвкушающего покалывания губ. И сердце ее никогда не билось с такой силой, в то время как сама сидела совершенно неподвижно. Лорд Дебен пока не зашел дальше разговора о поцелуе.
Боже всемогущий, неудивительно, что женщины выстраиваются в очередь в надежде, что он выберет одну из них себе в любовницы.
— Хотите продолжить?
— Ч-что?
— Наш урок. Хотите, чтобы я довел его до логического завершения?
Урок. Генриетта заморгала.
И хотя до сих пор испытывала слабость в ногах, голова прояснилась от обволакивающей дымки от краткого напоминания лорда Дебена, что не стоит воспринимать происходящее слишком серьезно.
Он по крайней мере точно так не делает, считает ее ученицей, которой требуются уроки в тех областях знаний, где он чрезвычайно искусен.
Как прекрасно, что он вернул ее к реальности. Ничего хорошего в том, если бы она задумалась о возникновении между ними романтических отношений. Она уже однажды сделала слишком поспешные выводы, основываясь на одном-единственном поцелуе. И вот к чему это привело!
Нужно воспринимать поцелуй всего лишь как практическую демонстрацию, организованную опытным мастером.
— Мне не приходит в голову другого столь же искусного человека, как вы, лорд Дебен, — саркастически заметила она, после чего закрыла глаза, откинула голову назад и выпятила губы.
— Какое же вы абсурдное существо, мисс Гибсон!
Этими словами он успешно убил остатки девического восторга, которые Генриетта еще не успела подавить в себе. Открыв глаза, она посмотрела в ухмыляющееся лицо Дебена.
Она признавала, что невежественна и нуждается в обучении, но это вовсе не означало, что она будет сидеть сложа руки и позволяя ему насмехаться над ней.
— Знаете что, — рявкнула она, — я передумала.
И сделала движение, намереваясь встать и уйти. Дебен отреагировал невероятно быстро. Обхватив ее рукой за талию, заставил остаться на месте, после чего свободной рукой взял ее за подбородок.
— Не нужно пускаться в бегство оттого лишь, что я посмеялся, — резко произнес он. — И не нужно складывать губы столь нелепо. От этого ваше лицо приобретает глупый вид. Никогда так больше не делайте.
— Да как вы посмели со мной так разговаривать!
— Я смею, потому что вы сами попросили научить вас быть женственной и соблазнительной особой, способной будоражить сердца мужчин, — резонно возразил он.
Странно, что он заговорил об этом, ибо Генриетта действительно производила впечатление человека, чем-то взбудораженного. Она задыхалась, сердце сильно колотилось в груди, хотя назвать это ответной реакцией на его высокомерие было бы неверным. Скорей всего, ее возмущало то, что он удерживает ее против воли. На самом деле это обстоятельство произвело обратное действие, Генриетте хотелось скорее упасть в крепкие объятия Дебена, а не пытаться высвободиться из них.
— Вам нужно расслабить губы, — посоветовал он. — Возможно, даже слегка приоткрыть их. Можете еще облизать, если хотите.
Он провел языком по собственным губам, демонстрируя, что именно нужно сделать.
Генриетта не сумела оторвать глаз от его губ, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
— Р-расслабить, — запинаясь, повторила она.
Улыбнувшись, Дебен нежно погладил ее подбородок затянутой в перчатку рукой. Когда он склонил ее голову в нужную позицию, Генриетта ощутила внизу живота что-то очень похожее на электрическую вспышку.
— Если хотите, можете закрыть глаза.
Он навис над ней.
— Я считаю, что невозможность видеть обостряет остальные чувства.
Генриетта тут же послушно зажмурилась, но не из-за того, что хотела дополнительно стимулировать свои чувства, они и так уже обострены до предела, а для того, чтобы не дать ему возможности посмотреть ей в глаза, когда они будут целоваться, ведь в таком случае он увидит…
Что? Что она никогда не испытывала похожих ощущений? И даже вообразить не могла, что такое возможно? Иначе говоря, он во всем прав, будь он неладен. Всего лишь оказавшись в объятиях мужчины с его репутацией, она немедленно превратилась в более чувственную и нежную особу, о чем прежде мечтать не могла.
Особенно принимая во внимание то, каким непреклонным и требовательным он был.
Генриетта с трудом сглотнула ком в горле.
И ощутила на шее его жаркое дыхание. Затем он принялся ласкать ее ухо, сделал глубокий медленный вдох, будто бы… Что он делает? Нюхает ее? Зачем? Хотя, с другой стороны, говорил же он что-то об обострении прочих чувств. Генриетту очень волновала и его близость, и дыхание. Он будто вдыхал саму ее суть.
Она чрезвычайно остро ощущала его запах. Было что-то интимное — да, наиболее подходящее слово — в столь тесной близости с мужчиной, которого она могла узнать по уникальному аромату мыла и свежей льняной сорочки. Генриетта подозревала, что эти мускусно-пряные ароматы — выражение его мужественности.
Ах, черт бы его побрал. Отчего же он медлит? Зачем ему понадобилось делать из поцелуя целый ритуал? Почему бы просто поскорее не покончить с этим?
Его рука легла ей на затылок, и пальцы, зарывшись в волосы, стали массировать кожу головы. Кончиком носа он провел по линии ее подбородка, будто бы хотел, чтобы она еще сильнее запрокинула голову.
Генриетте казалось, что ее позвоночник совсем размягчился, поэтому ей ничего не стоило положить голову на спинку дивана.
Дебен зарылся лицом ей в шею.
— Ах!
Он до сих пор ее не поцеловал. Вместо этого легонько покусывал шею. Теперь Генриетте показалось, что расплавился не только позвоночник, но вообще все кости.
Дебен коснулся языком ямочки над ключицей, и Генриетта вдруг с ужасом осознала, что, стоит ему еще чуть-чуть наклонить голову и опустить корсаж платья ниже, как он получит доступ к ее соскам, которые явно чего-то хотели, затвердели так сильно, что это почти причиняло боль. И его горячий влажный язык мог оказаться тем самым лекарством, которое им требовалось.
Она застонала.
Дебен на мгновение поднял голову. Генриетта не открывала глаз, но догадалась, что он смотрит. Когда он начал посасывать ее кожу там, где шея переходила в плечо, Генриетта ощутила такую слабость, что соскользнула бы с дивана и лужицей растеклась по