Да.
Никуда не выходи, жди меня. Ясно?
Да, ясно, кивает, мило краснея.
С трудом сдерживаю желание прижать её к себе, обнять, успокоить. Позже.
Убеждаюсь, что она идёт к выходу.
Вокруг невообразимая суета. Помощники целителя Тулса занимаются ранеными, пока сам он докладывает:
Есть несколько тяжёлых, главным образом из-за потери крови, но всем уже оказывается помощь, все выкарабкаются!
Погибшие? спрашиваю сухо, втайне боясь услышать ответ, и когда слышу, с облегчением прикрываю глаза.
Нет, господин ректор! Погибших нет! Те, кто терял сознание от шока или удара головой, уже пришли в себя.
Слава Стихиям.
Большой зал пустеет. Пострадавших уже доставили в больничное крыло. Ко мне приближаются Тестуда Рисус, Аэр Хумилис и Констанца.
Нужно вызвать агентов тайной канцелярии, скрипит Тестуда, протирая толстые стёкла очков в роговой оправе. И ничего здесь не трогать.
Окидываю взглядом разгромленный зал, засохшую кровь на полу, разбитую люстру.
Откуда взялась эта тварь? спрашиваю у всех, продолжая рассматривать потолок.
Никто не знает, пожимает плечами Аэр Хумилис. Никто не видел, она словно возникла из ниоткуда и сразу начала нападать.
Вы хотели сказать откуда взялась эта тень, господин ректор? поправляет Тестуда.
Вокруг наступает тишина. Прищуриваюсь, смеряя её взглядом:
Нет, Тестуда. Я сказал ровно то, что хотел сказать. У нас нет никаких доказательств того, что сущность была тенью.
Переглядываюсь с Констанцей. Та хмурится на секунду, затем её лицо вновь разглаживается. Умная женщина сразу всё поняла.
Но… пытается было возразить Тестуда.
Я согласна с господином ректором, прерывает её Констанца, бросая на меня быстрый взгляд. Это не тень! Тень невозможно вывести из за Грани, это каждому известно.
Но что же это тогда было? разводит руками Аэр.
Выясним, отвечаю сухо. Только сделаем это сами и без лишнего шума. Скандал нам ни к чему.
Но, если вы уверены… протягивает Аэр.
Абсолютно уверен. Опросим всех, кто присутствовал: кто и что видел, слышал, заметил. Начнём с раненых. Найдём того, кто привёл сюда эту сущность, и через него узнаем её природу. До выяснения всех обстоятельств из замка никого не выпускать и никого не впускать. Соответствующее распоряжение будет издано немедленно. А здесь нужно всё прибрать, и как можно скорее.
Да, господин ректор.
Тестуда и Аэр вместе с другими магистрами направляются в больничное крыло, чтобы приступить к расспросам адептов.
Я убеждаюсь, что уборщицы занялись своим делом. Иду в сторону выхода, рассчитывая тоже посетить пострадавших.
Констанца догоняет меня:
Это ведь была тень?
Конечно, продолжаю идти, сцепив руки за спиной.
Констанца оглядывается по сторонам и понижает голос:
Но мы не дадим императорским ищейкам найти того, кто привёл её?
Конечно, нет, улыбаюсь кончиками губ. Мы найдём его первыми.
В пустом затемнённом коридоре разделяемся: Констанца решает начать расспросы с тёмных в своих группах. Я иду в больничное крыло. Нельзя допустить, чтобы Тестуда и Аэр раскопали что-то без меня.
Вдруг из-за поворота на меня буквально налетает пустоголовая подружка Лианды:
Господин ректор! Слава Стихиям, я вас нашла!
Что стряслось? спрашиваю у неё, а у самого уже холодок по спине и мерзкое предчувствие. Липкое, тревожное, дурное. Оно меня никогда не подводит, на этот раз тоже.
Лианда пропала! стонет леди Сауронд и заламывает руки.
И это не шутка: в её глазах неподдельный страх.
Как это пропала? Я велел ей идти в комнату и сидеть там!
Мне так и сказали! Я уже всех расспросила! Многие видели, как она уходила отсюда! Вот только до комнаты она так и не дошла!
18. Замок грёз
Лианда.
Выхожу из зала и прислоняюсь спиной к стене. Шероховатый камень холодит лопатки. Откидываю голову назад и закрываю глаза. Колени трясутся, так и хочется сползти вниз по стене и рыдать.
Стихии, какую же опасную тупость мы совершили! И о чём я только думала, когда слушала Гауфа?
Сдавливаю виски и стону в голос. Я себе отвратительна. Мне стыдно до ужаса от осознания, что из-за меня могли погибнуть люди, и только счастливая случайность тому помешала.
Не случайность поправляю сама себя, а лорд Грейвуд. Если бы не он…
Не хочу об этом думать, я просто сойду с ума! Отец говорил держаться от тёмных как можно дальше! Почему я его не послушала?
Надо вернуться и всё рассказать, признаться. И заодно попытаться найти кулон. Нервно кусаю ногти. Решайся, Лианда!
Отлепляюсь от стены, и делаю было шаг обратно, как вдруг дорогу мне перегораживает запыхавшийся Гауф. Его глаза странно бегают и лихорадочно блестят.
Берёт меня за руку и тянет прочь от зала:
Гауф, постой, пытаюсь сопротивляться, куда ты меня тащишь? Да стой же!
Выдёргиваю руку и гневно смотрю на него.
Лианда, шепчет он, воровато оглядываясь по сторонам, я должен вернуть тебе…
Что вернуть? хмурюсь я.
То самое, прикрывает ладонью рот, наклоняясь ко мне вплотную. Едва сдерживаюсь, чтобы не поморщиться от неприятного запаха у него изо рта. Давай отойдём подальше, чтобы никто не увидел.
Даю ему увести себя в дальний коридор. Сворачиваем на незнакомую лестницу. С каждым пролётом мне здесь нравится всё меньше. Слишком уж темно и тихо, не похоже, что адептам разрешено ею пользоваться.
Открываю было рот, чтобы предложить вернуться обратно, но Гауф вдруг протягивает мне руку ладонью вверх.
Закрываю рот и потрясённо ахаю: на его ладони лежит мой потерянный кулон!
Где ты его нашёл? спрашиваю тихо, касаясь тёмно-серого шероховатого конуса кончиками пальцев.
В зале на полу возле стены, слишком быстро отвечает Гауф, едва дослушав мой вопрос. В тот момент меня это не настораживает, я слишком рада, что подарок отца снова у меня.
Спасибо! Не представляешь, как я тебе благодарна!
Пустяки, улыбается Гауф, но быстро отводит глаза, встретившись со мной взглядом.
И снова я не придаю этому значения. Сегодня такой день все перенервничали и могут вести себя странно.
Прячу кулон в сумочку. Гауф толкает дверь в тускло освещённый коридор. Когда мы оказываемся в нём, осматриваюсь: хм, это соседнее с нашим крыло, здесь комнаты старшекурсников.
Идём по коридору, как вдруг дорогу нам заступает отделившийся от своей компании Сетмит Крисп:
Крошка, ты как? В порядке? в его голосе искреннее удивление. Он подступает ко мне и внимательно меня осматривает, на этот раз не задерживаясь на груди. Я так беспокоился! С ума сходил! Иди ко мне!
Я всё ещё злюсь на него за дурацкий поцелуй, но его кажущееся искренним беспокойство подкупает. Прижимает к груди, гладит меня по волосам и спине, словно ребёнка.
Мягко берёт за плечи, отстраняет и с теплом заглядывает в глаза:
Я так переживал за тебя, крошка Ли, ругал себя за то, что тебя оставил! Слава Стихиям, с тобой всё хорошо! Прости меня! Прости, что не был рядом, мне жаль. И прости за тот поцелуй, я не должен был. Расценивай это как комплимент своей неотразимости.
Я лишь беспомощно открываю рот, не зная, что сказать на этот непрекращающийся поток лести. Навалившаяся усталость даёт о себе знать мне тупо лень сейчас спорить:
Ладно, Сетмит, забыли, махаю рукой и пытаюсь обойти его, но он перехватывает моё запястье.
Касается губами тыльной стороны руки:
Если забыли, то можно я провожу тебя до комнаты? быстрый взгляд на переминающегося с ноги на ногу Гауфа. В конце концов, ты пришла со мной, где же мои манеры? Не заставляй меня презирать себя ещё больше. Прошу, крошка Ли.
И хотя меня коробит это обращение, будто к домашней болонке, его щенячьи глаза так умело просят, что я снова иду у него на поводу:
Хорошо, идём. Проводишь, выделяю это слово голосом, и ничего больше!
Клянусь! поднимает руки ладонями вверх и ослепительно улыбается, хотя его голубые глаза смотрят холодно.
Или это я после всего пережитого излишне подозрительна? Оборачиваюсь к Гауфу:
Сетмит меня проводит, Гауф, доброй ночи.
Если ты уверена, Лианда, друг поправляет запотевшие очки, переводя подозрительный взгляд с Сетмита на меня и обратно.
Девушка уверена, она же сказала, чеканит Сетмит, разом меняя свои бархатные интонации на стальные. Так что проваливай!
Не надо грубить, вступаюсь за друга.
Ну что ты, крошка, в голосе Сетмита снова сахарный сироп, грубить я ещё даже не начинал. А ты пшёл отсюда, быстро, я сказал!
Последние слова, подкреплённые резким выпадом, адресованы Гауфу.
Мой друг отпрыгивает назад с неожиданной для его комплекции ловкостью, и припускает прочь по коридору.
Ну и трус у тебя дружок, гогочет Сетмит, ему вторят дружки.
В этот момент его красивое лицо кажется мне отвратительным, о чём я ему тут же сообщаю:
Ну, ты и придурок! Не надо меня провожать, сама дойду!
Не успеваю сделать шаг, как меня грубо хватают за плечо.
Отчаянно смотрю по сторонам, готовая закричать и позвать на помощь, но вдруг с удивлением понимаю, что во всём коридоре нет никого, кроме нас и его прихвостней, с усмешками наблюдающих за тем, как я безуспешно пытаюсь выбраться из цепкого захвата рук Сетмита, но силы слишком неравны.
Мне вдруг становится страшно. Страшно от своей беспомощности и абсурдности всего происходящего. Стоило остаться живой-невредимой, чтобы на ровном месте попасть в лапы больного на голову придурка? Потому что кем ещё может быть урод, нападающий на слабых девушек?
Набираю в лёгкие воздуха, чтобы закричать, но рот и нос плотно зажимает ручища Сетмита.
Мычу, задыхаясь, и бьюсь в панике осознания невозможности вдохнуть, пока он куда-то меня тащит.
Лёгкие жжёт, они словно слипаются. Кровь оглушительно стучит в мозгу.
Когда создание начинает уплывать, меня швыряют на скрипучую кровать, накрытую мятым малиновым покрывалом, от которого разит затхлостью. Слышу щелчок двери и звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.