Конечно, после той тирании, что устраивал отец и которую поддерживал брат, мое правление видится мягким. А та справедливость, которую я стараюсь привить подданным неправильной и искаженной, та как родные позволяли любимчикам творить все что угодно, а других пороли за мелкие провинности. Приближенным все сходило с рук. Оставаясь безнаказанными, они продолжали творить что хотели.
Вот и Бернард так думал. Хм… Был ли он инициатором того вранья, что они мне пели, или же нет? А еще хотел жениться на моей сестре. Правда, ничего мне так об этом и не сказал. Что же он задумал?
Внезапно, я ощутил себя ужасно одиноким на политическом поприще. Приближенные, начиная от советников и заканчиваю капитана личной охраны виделись мне предателями. Выбирать доверенных лиц надо с особой тщательностью, а за советом я мог обратиться только к матери. Наверно.
Любопытно узнать её реакцию о моем решении выслать Бернарда. О, а еще сестра. Селения наверняка расстроится. Она же влюблена в него без памяти. Надо утроить охрану у её покоев.
Остановившись, я подозвал караульного и отдал приказ. Тот направился к выходу. Теперь, пока не назначен новый начальник, стража перешла под мое непосредственное подчинение. Еще одна обязанность в копилку княжеских дел.
Приблизившись к колоннам, за которыми находилась виверна, я подумал о Свете. О прекрасной девушке, которую полюбил. По-настоящему. Вспомнил наше ночное приключение… На мгновение мне захотелось прикрыть глаза, чтоб вновь увидеть её смущенное лицо, растрепанные влажные волосы. Ощутить пальцами мягкой кожи и теплоту тела… Мне хотелось защитить её от всех бед, от любых напастей и я был готов пойти на что угодно, лишь бы она не пострадала.
Мы обязательно должны пожениться. Отбор со своими испытаниями потерял смысл, ведь я уже выбрал. Но… сделка все еще тянула запястье, а значит нужно придумать как обойти её условия.
Страх кольнул меня. А что, если магические силы вмешаются, и, если Свету объявят победительницей, она тут же окажется в родном мире?
Израненная виверна лежала на животе и жалобно выла. Многочисленные ожоги покрывали большую часть тела, перепонки крыльев продырявились, а чешуя слезала ошметки. Мне было невыносимо больно смотреть на несчастное животное. Не представляю, что рассказать Свете, когда она спросит о Тессарии. А учитывая доброту её сердца обязательно спросит.
Около виверны сидел менталист — дракон средних лет с извечно спокойным выражением лица. Его звали Хагор. Он тихо шептал ей что-то и промывал раны. Рядом толпились его подручные с лекарствами и чистой ветошью. Заметив меня, менталист поднялся, и они все склонили головы.
— Она придет в себя, ваша светлость. Я непременно излечу её, и она снова будет служить вам, — с поклоном ответил Хагор. Он едва нервничал. Видимо, ждал наказания за проявленную нерасторопность. Но наказывать его было не за что.
Я еще раз внимательно оглядел виверну.
— Быть может лучше вывести её на свежий воздух?
— Это поможет скорейшему выздоровлению, ваша светлость, но…
— Но что?
— Тессария всю жизнь прожила в сокровищнице. Открытое пространство может плохо повлиять на неё, и она не захочет возвращаться обратно.
Я посмотрел в прикрытые глаза несчастной рептилии, что так рьяно защищала мои богатства.
— Делайте, как будет лучше для неё. Право, за свою преданность она заслужила награду.
Больше задерживаться в сокровищнице не стал. Ждали дела. Следовало разобраться с отравлением: допросить Ордана лично, перепроверить все обстоятельства на тот случай, если бывшего приказчика подставили. Эта мысль не давала покоя из-за многозначительного взгляда Бернарда. Он что-то затеял, и я непременно узнаю об этом.
По пути в кабинет, мне встретилась Мадлен Хартин — одна из участниц, что считалась фавориткой отбора. Не хочется думать плохо о других, но после сегодняшней ночи все, кроме Светы, стали для меня серыми и неинтересными. Мне хотелось вернуться в малахитовые покои, обнять мою иномирянку и не выходить из спальни неделю-другую. Мечта вполне исполнима, если удастся разобраться со сделкой…
Мадлен задала пару совершенно бессмысленных вопроса о погоде. Я коротко ответил и собрался учтиво распрощаться, как она спросила:
— Ничей цветок не пострадал, ваша светлость?
Конечно, она имела ввиду те цветы, которые должны были прорости в горшках за ночь. Но я-то подумал о другом и помрачнел, мысленно обвинив драконицу в злословии.
— О, неужели все пропало? — ужаснулась Мадлен.
— Да.
— И как же быть? — она хлопала лестницами и, глядя на мои губы, ждала ответа.
— Посадите новые сегодня днем, — об этом я уже подумал. Осталось известить распорядителя. — Каждой из вас я даже горшок подержу.
— Как это изобретательно, — Мадлен хвалила, но искренности никакой в этом не было. Я её князь, подданные должны так говорить.
Оставив её, направился в башню. Время раннее, хотелось подарить себе час-другой сна и только потом погрузиться с головой в дела. Крылья тянули меня на террасу малахитовых покоев, и я не удержался, чтобы не взглянуть на Свету. Узнать, как она себя чувствует. Прекрасная невеста все еще спала. Шелковистые локоны разметались по подушкам, а чувственный рот слегка приоткрыт. Так и хотелось прильнуть к ним, вновь ощутить мягкость. Зарыться пальцам в темно-русые волосы. Но тревожить её не стал. Вернулся к себе и забылся сном, приказав слуге разбудить меня через час.
Глава 21 Светлана
Проснувшись, я еще долго лежала в кровати. Смотрела как через высокие арочные окна в спальню пробивается свет и стискивала одну из подушек. Все мысли крутились вокруг прошедшей ночи. Воспоминания о поцелуях и ласках были столь яркими, что я будто бы переживала их заново.
Тело трепетало от призрачных прикосновений. Рот непроизвольно приоткрывался, и воображение рисовало, как его губы прижимаются к моим, как сплетаются наши языки. Сердцебиение учащалось. Под кожей разливался тягучий жар, от которого она становилась чрезмерно чувствительной.
Я утопала в мире грез и не хотела выбираться. Не хотела прерываться, раз за разом проматывая нашу ночь вновь и вновь. Все проблемы ушли на задний план, всё беспокойство улетучилось.
Подробности нашего приключения в сокровищнице таяли, как мороженое в жаркий день. Мне хорошо запомнилась несчастная одинокая виверна, что всю жизнь жила в полумраке подземелья. Было ужасно жаль её. Я надеялась, что ничего плохого с ней не сделали. А еще в памяти отпечатались горшки с цветками и то, как Киран топтал и жег их. Он делал это с такой жестокостью, будто бы ненавидел все живое. Его гнев был понятен. Меня саму кольнуло чувство несправедливости. Однако, никакого удовольствия от вида уничтоженных цветков я не получила.
Иша два или три раза заглядывала в комнату, чтобы проверить проснулась я или нет. Я же притворялась спящей, не желая прерывать то маленькое счастье, которое окутало все мое существо. Мне казалось, что разговор, даже слово, быстро развеет ту шелковую атмосферу, что царила у меня на душе.
Глупо, наверно, это очень глупо, но впервые с момента моего попадания в этот мир мысли о доме стали по-иному тяготить меня. Мне не хотелось возвращаться. Точнее, вернуться, поговорить с мамой, увидеться с сестрой. Быть может они бы наконец помирились, и мы бы все втроем сочинили байку о том, куда подевалась Светлана Краснова и почему её больше нет. Я бы вернулась сюда… к Кирану.
Чтобы жить здесь придется многому научиться. Нужно узнать об их обычаях, понять почему драконы так не любят «людишек». Может нам с Кираном удастся изменить это? Хотя бы в этом княжестве. Хотя бы начать… По приказу королевы в каждом отборе участвует девушка из моего мира. Пребывание в королевстве иномирянок может изменить устои. Вдруг кто-нибудь тоже выиграет отбор.
— Тоже… тоже выиграет… — приговаривая эти слова, я поднялась с постели.
Фактически я стала победительницей отбора. Когда мы отмывали наши тела после секса, что чуть ли не привело ко второму разу, Киран шепнул мне на ухо, намыливая мои волосы, что смысл отбора потерян, что я завоевала его сердце. Эти фразы до сих пор звучали в ушах, как самая сладостная мелодия. Я безоговорочно верила ему, хоть какой-то противный голосок все еще пытался разубедить меня в его искренности. Я гнала прочь все сомнения. Если, вдруг всё окажется неправдой, то пусть обожгусь. Иногда нужно просто довериться судьбе и позволить вести себя за собой.
Иша, проникшись ко мне теплыми чувствами, хлопотала вокруг меня с особой нежностью. Она много улыбалась, я тоже. Казалось, горничная хотела задать мне вопросы, но стыдилась их. Я же ни за что бы не стала обсуждать настолько интимные вещи с кем-либо. Даже с лучшей подругой Наташкой. Максимум, я бы ответила: «было».
Мне хотелось услышать Кирана, спросить, что с виверной и про все остальное. Например, о том, разнесли ли стражники сплетни о нас или нет. Позвала его, но он не ответил. Либо спал, либо находился далеко от меня.
Мой поздний завтрак омрачился мыслями об отборе. Если я стану победительницей официально, то Кирану придется отправить меня домой. Нам не хотелось этого, значит надо как-то сделать так, чтобы отбор выиграла не я, но он не женился на победительнице. Неожиданно мне пришла идея, за которую стало стыдно. Позволить победить другой, а потом избавиться от неё.
М-да, дворцовые интриги как они есть. В то же время по условиям я должна стремиться выиграть отбор, значит мой проигрыш должен быть настоящим. Нельзя будет в какой-то момент сложить руки и ничего не делать.
Тогда как быть?
Размышления прервал лакей, известившись о том, что через два часа будет испытание.
— Интересно, что на этот раз? — мы с Ишой переглянулись. Она засмущалась. Конечно, какое же теперь испытание. Но, раз отбор продолжается, то высока вероятность, что о совместном купании узнало не так уж много драконов.
Горничная зашагала к гардеробной, а я принялась доедать омлет. Надо побыстрее одеться, еще предстоит длинный спуск по лестнице. Но я никак не ожидала, что в один миг ступеньки станут чем-то мелким и незначительным по сравнению с новостью, которую мне озвучила Иша. Она, перепуганная как будто увидела призрака, выбежала из гардеробной и воскликнула: