– И это дитя окажется сильнее матери и сделает следующий шаг к числу тринадцать.
– Да, со временем я разгадал тайну этого числа.
– Разве ты не знал о нем с самого начала?
– Нет. Это я узнал позже. Я узнал силу, которая со временем становится мощнее и совершеннее, и понял, что эту силу дают мужчины семьи. Я видел Джулиена, который был так силен, что затмевал свою сестру, Кэтрин. Я видел Кортланда. Я видел путь к порталу. А теперь и ты здесь.
– А когда ты рассказал своим ведьмам о числе тринадцать?
– В эпоху Анжелики. Но ты не забывай: мое собственное осознание того, что я видел, было примитивно. Я едва мог объясниться. Слова были для меня внове, как и процесс мышления во времени. Так что предсказание оставалось для меня туманным не по своей сути, а в силу определенных причин. И вот теперь ему суждено исполниться.
– И в течение веков ты обещал только служить?
– Разве этого мало? Неужели ты не понимаешь, что принесло мое служение? Ты живешь в доме, созданном мною, моими усилиями. Ты мечтаешь о больницах, которые построишь с помощью принесенных мною богатств. Ты сама сказала Эрону, что я – создатель Мэйфейрских ведьм. Ты сказала ему правду. Только взгляни на многочисленные ветви этой семьи. Все их благосостояние пришло от меня. Моя щедрость кормила и одевала несчетное множество мужчин и женщин, носящих одну фамилию, которые ничего обо мне не знают. Достаточно, что ты знаешь меня.
– И больше ты ничего не обещал?
– Что еще я могу дать? Когда я обрету плоть, я буду тебе служить, как служу сейчас. Я буду твоим любовником и наперсником, твоим учеником. Никто не сможет одолеть тебя, пока я буду оставаться рядом.
– А что там говорилось насчет какого-то спасения? Будто бы, когда откроется портал, ведьмы будут спасены.
– И снова ты произносишь затертые слова, старые обрывки.
– Да, но ты ведь помнишь все. Вернись для меня к началу, когда родилась эта идея… о том, что ведьмы будут спасены.
Молчание.
– В момент моего триумфа тринадцать ведьм обретут признание. А их верный слуга – Лэшер – получит награду Сюзанна и Дебора будут отмщены. Когда Лэшер переступит через порог, это будет означать, что Сюзанна погибла не напрасно. И Дебора тоже.
– Но что подразумевается под словом «спасены»? Каково его истинное значение?
– У тебя уже есть полное объяснение.
– Как же все произойдет? Ты утверждаешь, что узнаешь обо всем, когда узнаю я, но, уверяю тебя, мне ничего не известно.
– Вспомни, что ты говорила Эрону: что я живое существо, порожденное природой, и что мои клетки могут слиться с осязаемыми клетками, и что произойдет изменение вида и подчинение одного другому.
– Так вот в чем дело. Ты боишься этого подчинения. Ты боишься оказаться запертым в оболочке, из которой не сможешь удрать. Ты ведь сознаешь, не правда ли, что означает быть из плоти и крови? Что тогда ты можешь лишиться своего бессмертия? Что ты можешь погибнуть даже в момент перехода?
– Нет, я ничего не потеряю. А когда я обрету новую форму, то открою путь и для тебя. Ты всегда это знала. Еще до того, как впервые услышала старинное предание от своих родственников. Ты знала, почему там двенадцать склепов и одна дверь.
– Ты хочешь сказать, что я могу стать бессмертной.
– Да.
– И ты это предвидишь?
– Я всегда это предвидел. Ты для меня идеальный партнер. Ты сильнее всех ведьм. В тебе сочетается сила Джулиена и сила Мэри-Бет. Ты унаследовала красоту Деборы и Сюзанны. Все души умерших сосредоточились в твоей душе. Познав все тайны клеточного развития, они нашли тебя, сформировали и довели до совершенства. Ты сияешь так же ярко, как Шарлотта. Ты красивее Мари-Клодетт и Анжелики. В тебе горит более жаркий огонь, чем в Маргарите или моей бедняжке Стелле; твое воображение развито гораздо больше, чем у моей прелестницы Анты или Дейрдре. Ты единственная.
– В этом доме живут души умерших?
– Души умерших покинули эту землю.
– Тогда что же Майкл видел в этой комнате?
– Он видел лишь впечатления, оставленные мертвыми после себя. Эти впечатления ожили через предметы, до которых он дотрагивался. Они подобны бороздкам патефонной пластинки: иголка попадает в бороздку – и начинается песня, хотя никакого певца там нет.
– Но почему они столпились вокруг него, когда он дотрагивался до кукол?
– Я уже сказал, это всего лишь впечатления. Их оживила сила воображения Майкла, который управлял ими, как марионетками. Они возродились только благодаря ему.
– Зачем в таком случае ведьмы хранили этих кукол?
– Чтобы играть в ту же самую игру. Ты ведь хранишь фотографию матери, а когда подносишь ее к свету, кажется, что мать смотрит на тебя как живая. Вот ведьмы и верили, наверное, что каким-то образом можно соприкоснуться с душами умерших, что за пределами этой земли лежит царство вечности. Лично я своими глазами не вижу никакой вечности. Я вижу только звезды.
– Я думаю, через кукол они взывали к душам мертвых.
– Все равно что молились. Чтобы воспоминания не потускнели. А большее просто невозможно. Душ мертвых здесь нет. Душа моей Сюзанны пролетела мимо меня вверх. Душа моей Деборы поднялась как на крыльях, когда ее нежное тело упало с церковной башни. Куклы – это всего лишь сувениры, не более. Но разве ты не понимаешь? Все это теперь не имеет значения. Куклы, изумруды – это все символы, а мы с тобой покидаем царство символов, сувениров и пророчеств. Мы обретаем новое существование. Вообрази силой воли ту дверь, через которую мы шагнем из этого дома и окажемся во вселенной.
– И этот переход можно повторить. Ты надеешься, что я в это поверю?
– Ты и без меня это знаешь, Роуан. Я читаю книгу жизни через твое плечо. Все живые клетки воспроизводятся. Я повторюсь в человеческом образе, и мои клетки смогут соединиться с твоими, Роуан. Перед нами откроются возможности, о которых мы сейчас даже не смеем мечтать.
– И я стану бессмертной.
– Да. Моей подругой. И моей возлюбленной. Бессмертной – как и я.
– Когда это должно случиться?
– Когда ты будешь знать, тогда и я узнаю. И случится это очень скоро.
– Ты так уверен во мне? Я не знаю, как это сделать. Я уже повторяла тебе.
– А что говорят тебе сны?
– Мне снятся кошмары. В них полно непонятного. Я не знаю, откуда взялось тело на столе. Не понимаю, что делает там Лемле. Я не знаю, чего от меня ждут, и не желаю видеть, как избивают Яна ван Абеля. Все это кажется мне полнейшей бессмыслицей.
– Успокойся, Роуан. Позволь мне утешить тебя. Сны тебе все расскажут. Точнее, в конце концов ты сама себе все расскажешь. Правда родится в твоем мозгу.
– Отойди от меня. Просто поговори со мной. Сейчас мне только это от тебя нужно.
Он не ответил.
– Только ты одна откроешь дверь, моя возлюбленная. Я жажду обрести плоть. Я устал от своего одиночества. Разве ты не чувствуешь, что час почти пробил? Моя мадонна, моя красавица… Пришло время мне родиться.
Она закрыла глаза, чувствуя его губы у себя на затылке, чувствуя, как его пальцы проводят по позвоночнику. Теплые руки проникли под одежду и принялись нежно ласкать грудь, губы прижались к губам.
– Позволь мне обнять тебя, – прошептал он. – Сейчас придут люди, и ты на несколько часов будешь принадлежать им, а мне придется тосковать поодаль, и не сводить с тебя глаз, и ловить слова – словно капли воды, падающие с твоих губ, утоляющие мою жажду. Позволь мне сейчас обнять тебя. Подари мне эти часы, моя красавица Роуан…
Она почувствовала, как ее ноги отрываются от пола и она взмывает в воздух; вихрем закружилась темнота, сильные руки повернули ее, лаская все тело. Для нее больше не существовало земного притяжения; она почувствовала, как Лэшер набирает силу, как вокруг становится все жарче…
Холодный ветер гремел ставнями на окнах. Огромный пустой дом, казалось, наполнился шепотом. Роуан парила в воздухе. Она перевернулась, хватаясь за руки, сплетенные в темноте, чувствуя, как что-то сильное раздвигает ей ноги, проникает в ее рот.
Да, сделай это.
– Что значит – час почти пробил? – шепотом спросила она.
– Скоро узнаешь, моя дорогая.
– У меня ничего не получится.
– Ты все сумеешь, моя красавица. Сама знаешь. Вот увидишь…
9
Когда он вышел из машины, уже смеркалось, дул пронзительный ветер, но знакомый дом, из окон которого струился теплый желтый свет, выглядел уютным и приветливым… В дверях его поджидал Эрон в шерстяном сером кардигане и кашемировом шарфе вокруг шеи.
– Вот, это для вас, – сказал Майкл. – Счастливого Рождества, друг мой. – Он вложил в руки Эрону небольшую бутылку в яркой зеленой обертке. – Боюсь, подарок не очень оригинален, но это лучший коньяк, который я смог найти.
– Вы очень любезны, – поблагодарил Эрон, слегка улыбнувшись. – Я буду долго его смаковать. Каждую каплю. Пройдем в дом, а то холодно. У меня тоже есть для вас кое-что. Ничего особенного, позже покажу. Заходите, прошу вас.
Внутри Майкла сразу окутало приятное тепло. В гостиной стояла довольно большая ель, великолепно украшенная золотыми и серебряными игрушками. Все это удивило Майкла, потому что он не знал, как Таламаска отмечает такие праздники, если вообще отмечает. Даже на каминных полках стояли композиции из веточек остролиста. А в самом большом камине ярко пылал огонь.
– Это старый-старый праздник, Майкл, – сказал Эрон с улыбкой, предвосхищая его вопрос. Он поставил подарок на стол. – Восходит еще к дохристианским временам. Зимнее солнцестояние – время, когда все силы земли находятся на своем пике. Наверное, поэтому Божий сын выбрал именно этот день, чтобы родиться.
– Хм, как раз сейчас мне бы не помешало немного веры в Сына Божиего, – сказал Майкл. – И еще немного веры в силы земли.
Как все-таки здесь хорошо. После Первой улицы он чувствовал себя действительно уютно в этом плантаторском доме с низкими потолками, незатейливыми лепными украшениями и глубоким камином, который топили не углем, а настоящими большими поленьями.