– И не перечить ей? Вы это хотите сказать?
– Вы только вынудите ее лгать. Или еще хуже.
– А что, если нам с вами поехать туда вместе и попытаться урезонить ее, попытаться заставить ее отвернуться от этой твари?
Эрон покачал головой.
– У нас с ней уже состоялся откровенный разговор, Майкл. Вот почему я принес Беа свои извинения на этот вечер. Если бы я принял приглашение, то это был бы вызов и Роуан, и ее зловещему другу. Я бы все-таки пришел, будь от этого хоть какая-то польза. Я бы рискнул чем угодно, если бы знал, что могу помочь. Но я бессилен.
– Почему вы так уверены в этом?
– Теперь я вне игры, Майкл. Не у меня были видения. У вас. С вами говорили Джулиен и Дебора. Вас любит Роуан.
– Не знаю, как я сумею все это выдержать.
– Думаю, сумеете. Приложите все силы, но выдержите. И оставайтесь рядом с ней. Дайте ей понять каким-то образом – жестом или еще как, – что вы делаете все это ради нее.
Майкл кивнул.
– Ладно, – сказал он. – Знаете, я как будто столкнулся с ее изменой.
– Вы не должны видеть все в таком свете. Отриньте свой гнев.
– Я и сам себе это твержу.
– Мне нужно сказать вам еще кое-что. В конце концов это может оказаться не столь уж важным, но я все равно хочу поставить вас в известность. Если со мной что-нибудь случится, вам следует знать.
– А разве с вами должно что-то случиться?
– Если честно – не знаю. И тем не менее выслушайте меня. В течение веков мы задавались вопросом о природе этих якобы бестелесных существ. На земле нет ни одной культуры, которая не признавала бы их наличия. Но никто не знает, что они на самом деле собой представляют. Католическая церковь считает их демонами. Их появление католики объясняют сложными теологическими теориями и видят в них только зло, подлежащее уничтожению. От всего этого можно было бы легко отмахнуться, если бы Католическая церковь очень мудро не объяснила поведение и слабость этих существ. Но я ухожу от темы.
Дело вот в чем: мы в Таламаске всегда считали, что эти существа очень похожи на души умерших людей. Мы верили и не сомневались, что и те и другие являются бестелесными созданиями, обладающими интеллектом и запертыми в некое пространство вокруг живущих.
– То есть Лэшер может быть привидением – вы это имеете в виду?
– Да. Но самое главное, что Роуан, видимо, удалось добиться какого-то прорыва в исследовании природы и сути этих существ. Она утверждает, что Лэшер обладает клеточной структурой и основными компонентами органической жизни.
– В таком случае он просто какое-то неизвестное явление. Я правильно понимаю?
– Не знаю. Но мне пришло в голову, что, возможно, так называемые души умерших состоят из тех же самых компонентов. Возможно, мыслительный компонент, покидая тело, забирает с собой частичку жизни. Возможно, мы претерпеваем какую-то метаморфозу, а вовсе не физическую смерть. И все эти издавна знакомые слова – эфир, дух, астральное тело – всего лишь термины, обозначающие тонкую клеточную структуру, которая остается после разрушения плоти.
– Это выше моего понимания, Эрон.
– Да, я, наверное, чересчур ударился в теорию. Главное, что я пытаюсь сказать… Какими бы способностями это существо ни обладало, возможно, эти же способности есть и у мертвых. Или, что более важно: даже если Лэшер имеет клеточную структуру, он тем не менее может быть злобным духом какого-то некогда жившего человека.
– Это все для ваших научных трудов, что хранятся в Лондоне, Эрон. Однажды мы, вероятно, сможем встретиться в Англии, посидеть у камина и поболтать обо всем этом. А сейчас я поеду домой и не отойду от Роуан ни на шаг. Я выполню все, о чем вы мне говорили и о чем говорили они. Ибо это самое лучшее, что я могу для нее сделать. И для вас. Я не верю, что она позволит этой твари навредить вам, или мне, или еще кому-нибудь. Но, как вы говорите, лучшее, что я могу сделать, – это быть рядом с ней.
– Да, вы правы. Но я все никак не могу забыть, что сказали те старики. Насчет спасения. Какая странная легенда.
– Здесь они ошиблись. Роуан способна открыть эту дверь. Я почти сразу об этом догадался, стоило мне увидеть семейную усыпальницу.
Эрон только вздохнул и покачал головой, давая понять Майклу, что такое объяснение его не удовлетворяет, что остались вопросы, которые он хотел бы обсудить. Впрочем, какое это теперь имело значение? Роуан сейчас в доме – наедине с тем существом, которое пытается разлучить ее с Майклом, и она уже знает все ответы. Лэшер объяснил ей значение всего происходящего, а Майклу нужно ехать к ней домой.
Майкл с беспокойством наблюдал, как Эрон тяжело поднимается и идет к шкафу, чтобы достать куртку и перчатки гостя.
Стоя на пороге, Майкл посмотрел на рождественскую ель, огни на которой ярко сверкали даже при свете дня.
– Почему все это началось так скоро? – прошептал он. – Почему именно сейчас, в это время года?
Но он и сам знал ответ. Все, что происходит, как-то связано. Все эти подарки, как и его бессилие, связаны с финальной развязкой.
– Прошу вас, будьте очень осторожны, – сказал Эрон.
– Ладно. Завтра вечером я буду думать о вас. Знаете, для меня канун Рождества как канун Нового года. Не знаю почему. Наверное, во мне говорит кровь ирландца.
– Кровь католика, – уточнил Эрон. – Но я понимаю.
– Если откупорите коньяк завтра вечером, выпейте рюмочку за меня.
– Обязательно. Можете не сомневаться. И еще, Майкл… Если по какой-либо причине вы с Роуан захотите приехать сюда, знайте: дверь для вас всегда открыта. Днем и ночью. Считайте этот дом своим убежищем…
– Спасибо, Эрон.
– И еще одно. Если я вам понадоблюсь, если вы решите, что я должен быть рядом… Что ж, я готов.
Майкл хотел было запротестовать, сказав, что Эрону лучше оставаться здесь, но тот уже отвел глаза. Лицо его внезапно просветлело, и он указал на полукруглое окошко над передней дверью.
– Снег идет, Майкл, посмотрите, настоящий снег. Прямо не верится. Даже в Лондоне нет снегопада, а здесь – поглядите, настоящая зима.
Он открыл дверь, и они вместе вышли на широкую террасу. Снег падал большими хлопьями, опускавшимися на землю медленно и грациозно. Снег мягко садился на черные ветви дубов, окутывая их пушистым белым слоем, и на тропу между двумя рядами деревьев, которая вела к дороге.
Поля успели укрыться белым одеялом, и небо над ними, светлое, лишенное красок, словно растворилось в снегопаде.
– И это за день до Рождества, Эрон, – сказал Майкл. Он постарался охватить взглядом всю картину: древние величественные деревья в аллее поднимают свои темные узловатые руки навстречу подрагивающим в легком кружении снежным хлопьям. – Надо же случиться этому маленькому чуду именно сейчас. Господи, как было бы замечательно, если бы…
– Пусть все чудеса для нас будут маленькими, Майкл.
– Да, маленькие чудеса лучше больших. Вы только посмотрите, снег не тает на земле – он остается лежать. Нет, все-таки у нас будет настоящее снежное Рождество.
– Погодите минуту, – спохватился Эрон, – чуть не забыл. Ваш рождественский подарок. Он у меня с собой. – Он вынул из кармана маленькую – не больше сложенной пополам долларовой банкноты – плоскую коробочку. – Откройте же. Я знаю, мы оба замерзли, но мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на подарок сейчас.
Майкл разорвал тонкую золотую обертку и увидел старинную серебряную медаль на цепочке.
– Святой архангел Михаил!.. – Он улыбнулся. – Эрон, подарок чудесный. Он взывает прямо к моей суеверной ирландской душе.
– …Изгоняющий дьявола в ад, – сказал Эрон. – Я нашел эту медаль в лавчонке на Мэгазин-стрит, когда вы были в отъезде, и сразу подумал о вас. Я решил, что она вам непременно должна понравиться.
– Спасибо, дружище. – Майкл принялся разглядывать грубоватое изображение. Медаль была затерта, как старая монета, но он все равно разглядел крылатого Михаила с трезубцем, который тот занес над рогатым дьяволом, поверженным в огонь. Майкл расправил цепочку, оказавшуюся такой длинной, что не пришлось расстегивать замочек, и надел на шею, опустив медаль под свитер.
Он посмотрел на Эрона, а затем обнял его и прижал к себе.
– Будьте осторожны, Майкл. Позвоните мне поскорее.
10
Кладбище закрывали на ночь, но это не имело значения. Темнота и холод не имели значения. В боковых воротах замок будет сломан, так что она просто толкнет створку, затем прикроет ее за собой и пойдет по заснеженной тропинке.
Она замерзла, но это тоже не имело значения. Снег был так красив. Ей хотелось увидеть склеп, покрытый снегом.
– Ты ведь найдешь его для меня? – прошептала она.
Почти совсем стемнело. Скоро начнут съезжаться гости, и у нее оставалось совсем мало времени.
– Ты сама знаешь, где искать, Роуан, – прозвучал в ответ тихий голос.
Она действительно знала. Он прав. Роуан остановилась перед склепом, замерзая от холодного ветра, продувавшего насквозь ее тонкую рубашку. Двенадцать маленьких аккуратных надгробий, по одному для каждой могилы, а над ними – резьба по камню: дверь в форме замочной скважины.
– Никогда не умирать.
– Это обещание, Роуан, это соглашение, которое существует между тобой и мной. Еще немного – и мы сможем начать…
– Никогда не умирать… А что ты обещал остальным? Ты ведь что-то пообещал им. Я тебе не верю.
– О нет, моя возлюбленная, для меня теперь важна только ты. Все остальные мертвы. Их кости покоятся под замерзшей чернотой. А холодное тело Дейрдре, пока не тронутое тленом, пропитанное химическими веществами, лежит внутри обитого атласом ящика. Холодное и мертвое.
– Мама.
– Она не слышит тебя, красавица, ее уже нет. Остались ты и я.
– Как я смогу открыть дверь? Мне всегда было суждено открыть дверь?
– Всегда, дорогая, и час почти пробил. Ты проведешь со своим ангелом из плоти и крови еще одну ночь, а затем станешь моей навеки. Звезды в небесах не стоят на месте. Они перемещаются и скоро примут идеальное расположение.