ак мы стоим друг перед другом. — Я собираюсь…
— Делай что хочешь, — я вытягиваю шею, пытаясь разглядеть оборотней через иллюминаторы. Некоторые из них действительно в волчьем обличии.
— Мизери.
— Просто поторопись и…
— Мизери, — его приказный тон заставил меня резко повернуться к нему. Между его бровей залегла сердитая складка. — Мне нужно твоё чёткое согласие.
— На что?
— Я собираюсь пометить тебя традиционным способом оборотней. Это подразумевает трение моей кожи о твою. И языка тоже.
А. А.
Меня пронзает электрический ток, растекающийся волной возбуждения. Я справляюсь с этим единственным доступным мне способом: смехом.
— Серьёзно?
Он кивает, серьёзный, как зыбучий песок.
— Как облизанный палец в ухо?
Его рука поднимается к моей шее.
Замирает.
— Можно мне прикоснуться к тебе? — он спрашивает разрешения, но в его голосе нет ни тени неуверенности или колебаний. Я киваю. — У оборотней есть пахучие железы — вот здесь, — проводит подушечкой большого пальца по ложбинке с левой стороны моего горла. — И здесь. — С правой стороны. — И здесь, — его рука обхватывает мою шею, ладонь прижимается к затылку. — И на запястьях тоже.
— Ох, — я прочищаю горло. И борюсь с желанием заёрзать, потому что я чувствую… понятия не имею что. Всё дело в том, как он смотрит на меня. Его бледными, пронзительными глазами. — Это, эм, увлекательная лекция по анатомии, но… Вот, чёрт. Зелёные метки, на нашей свадьбе! Но у меня…
— У тебя нет пахучих желёз, — говорит он, словно я более предсказуема, чем налоги, — но у тебя есть точки пульса, где кровь приливает ближе к поверхности, и тепло…
— … усилит запах. Мне знакома вся эта тема с кровью.
Он кивает и смотрит мне в глаза в ожидании, пока не понимает, что я понятия не имею, чего он ждёт. — Мизери. У меня есть твоё разрешение?
Я могла бы сказать «нет». Я знаю, что я могла бы сказать «нет», и он, вероятно, просто нашёл бы другой способ защитить меня — или погибнуть, пытаясь, потому что он такой парень. И, возможно, именно поэтому я киваю и закрываю глаза, думая, что это пустяк.
Но вскоре я понимаю, что это не так.
Всё начинается с тепла, которое окутывает меня, когда он подходит ближе. Слабый, приятный аромат его крови заполняет мои ноздри. Затем следует прикосновение. Сначала его рука ложится мне на челюсть, удерживая меня на месте и поворачивая голову вправо, а затем… его нос, кажется. Он ластится к моей шее, опускается носом вниз по моей шее, двигаясь туда-сюда в том месте, где пульс сильнее всего. Он вдыхает один раз. Ещё раз, глубже. Затем снова поднимается вверх, его колючая челюсть щекочет мою кожу.
— Нормально? — спрашивает он низким рокотом.
Я киваю. Да. Нормально. Даже больше, чем нормально, хотя я и не смогла бы объяснить, как и почему. Из моих уст вырывается «Прости».
— Прости? — это слово вибрирует по моей коже.
— Потому что… — колени начинают подгибаться, приходится их напрячь. Всё равно чувствую, что могу потерять равновесие, поэтому слепо тянусь вверх. Нахожу плечо Лоу. Хватаюсь за него мёртвой хваткой. — Я знаю, тебе не нравится мой запах.
— Я чертовски обожаю твой запах.
— Значит, ванны всё-таки сработали… Ох.
Когда он сказал про «язык», я ожидала… не того, что его губы разойдутся у основания моего горла, после чего последует мягкое, протяжное облизывание. Потому что это похоже на поцелуй. Как будто Лоу Морленд медленно целует мою шею. Проводит по ней зубами и заканчивает лёгким покусыванием.
Я едва не стону. Но в последний момент мне удаётся сдержать хныкающий, горловой звук, и…
Боже. Почему то, что он делает, так феноменально приятно?
— Для тебя это так же странно, как и для меня? — спрашиваю я, пытаясь скрыть нарастающее в животе волнение. Потому что по низу живота, словно разлитая вода, растекается томление, готовое вот-вот перерасти в неугасимый пожар. От этого у меня возникают мысли о крови, прикосновениях… и, возможно, о сексе. И пока моё тело охвачено этим волнением, я в ужасе, что он сможет учуять эти изменения.
Учуять меня.
— Нет, — рычит он.
— Но…
— Это не странно, — Лоу поднимает голову от мой шеи. Я так близка к тому, чтобы умолять его вернуться и сделать это ещё раз, но он просто переходит на другую сторону, и я чуть не визжу от облегчения. На этот раз его ладонь полностью обхватывает мою затылочную часть, и несколько мгновений он поглаживает кончик моего уха большим пальцем, медленно и благоговейно выдыхая, будто моё тело — драгоценная, прекрасная вещь. — Это идеально, — говорит он, а затем его рот снова опускается вниз.
Сначала он нежно прикусывает мочку моего уха. Затем проводит языком по основанию моей челюсти. И тут, когда мои представления о «запахе» уже совсем перевернулись, он склоняется к моему горлу и начинает его нежно посасывать.
Он рычит.
Я ахаю.
Мы оба тяжело дышим, когда моя рука тянется вверх, чтобы прижать его лицо ближе к себе. Он нежно втягивает ртом кожу на моём плече, вызывая электрическое возбуждение, которое волной горячего тока разливается по мне. Температура тела оборотней намного выше, чем у вампиров, и сейчас между нами всего лишь жалкий дюйм воздуха и бесконечные возможности, а его жар…
Грудь ноет, соски твёрдые, как драгоценные камни, и мне хочется выгнуться навстречу ему. Я жажду настоящего контакта, ощущать его плоть, тепло его кожи. Лоу — воплощение силы и мощи, и я таю в его объятиях, как податливая глина. А его гулкое сердцебиение — его восхитительно стучащее сердце — это смутное, неописуемое чудо, притягивающее меня к нему. Я извиваюсь в его объятиях, пытаясь прижаться к нему, потереться хоть немного, но нет.
Потому что Лоу отстраняется. Его рука ложится мне на плечо, разворачивая меня лицом от него. Дыхание перехватывает, когда я хватаюсь за подголовник, чтобы удержать равновесие.
— Всё нормально? — спрашивает он, обхватывая пальцами основание моей шеи. Я выпаливаю «да» как можно быстрее, ещё до того, как последнее слово полностью слетает с его губ. Он тоже не теряет времени: откидывает назад тяжёлую копну моих волос. Сжимает мои бедра своей ладонью. Прижимает моё тело к своему.
И как только я оказываюсь в том положении, в каком ему нужно, он наклоняется.
На этот раз его зубы вонзаются в мою шею сзади, сильнее прежнего, и меня мгновенно захлёстывает бурный поток первобытного, порочного наслаждения. Сдавленный крик, который я с трудом сдержала раньше, вырывается из моего горла. Невыносимое давление нарастает внутри меня, и я не могу его контролировать. Рука Лоу скользит вниз к моему животу, сильнее прижимая меня к себе. Изгиб моей задницы касается его паха, и он издаёт удовлетворённый рык, который пробуждает каждую клеточку моего тела.
Моя кровь поёт. В ушах ревёт. Я таю.
— Блять, — шепчет он, в последний раз проводя языком по выступающей косточке у меня на позвоночнике, словно пытаясь смягчить боль от укуса, и внезапно мне становится холодно. Дрожь пробивает меня. Когда я оборачиваюсь, он стоит на расстоянии нескольких метров от меня, глаза чёрные как ночь.
Рёв в ушах усиливается — потому что он был вовсе не в ушах. По асфальту к нашему самолёту мчится машина.
Эмери.
— Прости, — голос Лоу звучит так, словно по его голосовым связкам прошлись граблями. Его пальцы непроизвольно подёргиваются по бокам. Как и моя рука, застывшая на влажном пятне у основания горла.
— Я… — моя рука поднимается, чтобы помассировать затылок. Я до сих пор чувствую его прикосновение. — Это было…
— Прости, — повторяет он.
Мои клыки, охваченные небывалым желанием, ноют и зудят. Я провожу по ним языком, проверяя, не горят ли они, а Лоу не сводит с меня глаз, наблюдая за каждым движением, его губы приоткрываются. Он делает небольшой непроизвольный шаг ко мне, затем снова отступает, потрясённый своей потерей контроля.
Может, для меня это в новинку, и может, я и не оборотень, но то, что только что произошло между нами, вышло далеко за рамки «позволь мне быстренько тебя замаскировать» и перешло во что-то другое.
Во что-то сексуальное.
И если я это знаю, то он тем более.
— Лоу. — Нам нужно поговорить об этом. Или больше никогда не упоминать об этом.
Судя по его взгляду, он склоняется к последнему.
— Я закончил, — бормочет он себе под нос, глаза затуманенные. — Дело сделано.
— Стал лучше?
Его губы сжимаются. Будто он не хочет отпускать вкус, задержавшийся на его губах. — Лучше?
— Мой запах. Я пахну как…
— Моя, — низкий рык вырывается из его груди. — Ты пахнешь как моя, Мизери.
По моему телу пробегает дрожь.
В конце концов, это именно то, к чему мы стремились.
Глава 15
Она не такая, какой он её себе представлял. Он никогда не признается, что рисовал себе её образ, пока рос, но где-то в глубине души теплилась надежда, что однажды…
Она не такая, какой он её себе представлял. Она во всех смыслах превосходит его ожидания.
Эмери Месснер ужасает. В основном потому, что она выглядит очень мило.
Я рассчитывала на агрессивные приветствия, на безумцев с горящими глазами, готовых разорвать нас на части. Непредсказуемости. Угроз насилия. А вместо этого я вижу милую женщину лет пятидесяти, на кардигане которой красуется значок «Надежда. Любовь. Храбрость». Я не великий знаток людей, но она кажется доброй, дружелюбной и искренней. Её сердцебиение слабое, почти робкое. Я могу представить, как она печёт угощения без арахиса, чтобы раздать их после детской футбольной тренировки, но никак не похищает и не убивает людей.
— Лоу, — она останавливается в нескольких шагах от нас, склоняя голову в приветствии. Когда она поднимает взгляд, её ноздри трепещут, несомненно, улавливая запах того, что произошло между мной и Лоу в самолёте.