не всё равно, и он это знает. — Это была Эмери? Лоялисты?
— Не знаю, — осторожно отвечает он. — Не могу представить, у кого ещё мог бы быть мотив, не говоря уже о ресурсах.
— …но?
— За всеми сообщениями Эмери ведётся наблюдение. Мы нашли доказательства того, что она и её люди стоят за поджогом, который произошёл весной в одной из школ на востоке. Но нет никаких подтверждений её причастности к попытке похищения Аны, — он сжал губы. — Я и тебя увезу.
— Увезёшь?
— К вампирам. Или к людям, если хочешь. Можно и к Коэну. Он тебя защитит, Ана будет рада твоему присутствию, а мне спокойнее, если вы будете вместе.
— Лоу, — я делаю шаг вперёд и качаю головой. От этого, видимо, у меня теперь кружится голова. — Это далеко не первый раз, когда кто-то пытается меня убить, и я не собираюсь… я не хочу уезжать. — С какой стати? Я думала, мы… — Мы же команда, верно? И что вообще будет с перемирием, если я уеду?
— Неважно. Твоему отцу не обязательно знать. Я могу обо всём позаботиться и гарантировать, что ты будешь максимально свободна…
— Нет.
Я не осознавала, насколько громко произнесла это слово, пока оно эхом не разносится по комнате. На долю секунды я вижу на лице Лоу чувство вины и муки, с которыми он борется. Он вздыхает склоняет голову.
— Я чуть не убил тебя, Мизери.
— Не ты, это сделал кто-то другой, и нам нужно выяснить, кто. Вместе.
— Моя работа — защищать тебя, и я не справился. Это произошло у меня на глазах, когда ты была в двух шагах от меня.
— Вот видишь? — мои щеки заливает румянец. — Ещё одна причина мне не уезжать. На самом деле, тебе стоило бы держать меня ещё ближе, — я говорю это немного игриво, и это воздействует на него так же сильно, как и на меня. Он делает шаг ко мне, резко вдыхая. Его слова прозвучали горячим, едва слышимым шипением.
— У тебя нет гребаного страха?
— Нет.
— Тогда мне хватит страха за двоих, — его челюсть напрягается, напряжение от его ярости ощутимо висит в воздухе между нами. — Как ты себя чувствуешь? — спустя некоторое время спрашивает он, голос снова стал спокойный. Смена темы настолько резкая, что у меня закружилась голова ещё сильнее.
— Ну, немного противно? — я пожимаю плечами. — Будто вокруг меня должны виться мухи. Хотя, может, и нет, потому что они бы прилипли к моей коже.
— Твои простыни несколько раз были мокрыми насквозь от пота.
Это подвиг, учитывая, что у вампиров почти нет потовых желёз. — Доктор Аверилл их сменил?
— Я.
— О.
— Джуно помогала. Иногда. Когда я позволял ей. Когда успокаивался, — он проводит ладонью по лицу. — Мне тяжело.
— Что?
— Видеть тебя такой. Позволять кому-то ещё прикасаться к тебе, когда тебе больно, или ты больна, или просто… Можно было без этого уточнения. Позволять кому-то ещё прикасаться к тебе — это… — он потирает рот тыльной стороной ладони. Я не совсем понимаю, но затем, когда он говорит: «Я больше не уверен, кому можно доверять», всё становится ясно.
— А-а.
— Я не позволю тебе…
Я протягиваю руки, чтобы сжать его плечи. — Лоу, нет никакого «не позволю». И ты можешь мне доверять, — я улыбаюсь ему. — Пожалуйста. Я останусь, помогу, и я… — я делаю глубокий вдох.
Нет. Боже, нет.
— Душ. Мне надо принять душ. Я не осознавала, насколько отвратительно пахну. Я самоликвидируюсь.
Он внимательно изучает меня, явно готовясь к очередным возражениям, выстраивая цепочку аргументов, чтобы отослать меня. Но ничего не происходит. Вместо этого уголок его рта приподнимается в мягкой улыбке, и он резко подхватывает меня, обхватив руками под спиной и коленями. — Что ты… Что происходит?
— Тебе действительно нужно помыться, — соглашается он, вынося меня из комнаты.
— А ты собираешься поливать меня из шланга в саду?
— Посмотрим.
Но он относит меня в ванную, усаживает на мраморную столешницу и набирает ванну. Я не настолько слаба, чтобы не справиться самостоятельно, но мне нравится наблюдать за его грациозными движениями, за гипнотизирующей игрой мышц под футболкой, когда он наклоняется, чтобы наполнить ванну. Вода медленно поднимается, он проверяет температуру пальцами. Я думаю об Оуэне — единственном человеке, который, возможно, был хоть немного расстроен из-за того, что я оказалась на грани смерти. Нужно с ним связаться. Нужно спросить о паре Лоу. Как Залог от оборотней, она, должно быть, была в ужасе, потому что моя смерть привела бы к её смерти. Спорю, Лоу остро это осознавал и боялся за свою пару.
Но я также уверена, что я ему небезразлична.
Он выбирает с полки флакон с лавандой. Я не чувствую его запаха, но по мере того, как комнату заполняет пар, я наполняю лёгкие тёплым воздухом. Может быть, я не та, кому предназначался Лоу, но это не значит, что между нами ничего нет. Всю свою жизнь у меня было так мало, что я знаю, лучше не требовать всего или ничего. Я умею довольствоваться малым.
— Готово, — произносит он своим низким, обыденным голосом.
Как в полусне, но мы понимаем друг друга без слов: я плавно встаю и распускаю волосы, проводя по ним рукой, пока они не упадут мягким каскадом на плечи. Сбрасываю всю одежду и остаюсь обнажённой, кожа бледная, прохладная и липкая.
Должна ли я нервничать? Потому что я не нервничаю. Лоу… Я не уверена, что он чувствует. Он определённо не делает вид, будто не заинтересован, и пожирает меня взглядом, не единожды прослеживая каждый изгиб моего тела, то немного скрывая, то ничего не тая. Я не такая, как женщины оборотни. У меня нет рельефа и чётко очерченных мышц. Возможно, Лоу уже знал, чего ожидать, или ему всё равно. Его взгляд становится туманным, когда я делаю шаг вперёд, и я беру его руку, когда он её протягивает. Я сонливая, ноги подкашиваются. Он опускает меня в ванну.
— Какое приятное ощущение, — вздыхаю я, погрузившись в воду. Наклоняюсь вперёд, упираясь лбом в колени, позволяя волосам разметаться вокруг меня.
— Да, — отвечает он. Он не в ванной, но, возможно, имеет в виду зыбкое тепло этого негласного соглашения. Этого момента, который мы разделяем. Он берет с полки мочалку и окунает её в воду.
Первым делом он нежно проводит по моей согнутой шее.
— Так ты один из них, — говорю я, мгновенно расслабляясь под его прикосновением.
— Из кого?
— Людей, которые пользуются мочалками.
Я слышу улыбку в его голосе. — Если у тебя есть губка…
— Я ничем не пользуюсь, — предложила я.
Потому что это очень похоже на предложение. Даже просьбу. Но он ничего не ответил и продолжил проводить по рукам, начиная с плеч. Его руки были твёрдыми, но слегка дрожали. Возможно, он был более напряжен, чем я.
— Это показалось слишком напористым, — наконец признал он. На его скулах играл оливковый румянец, а голос был хриплым. Он терпеливо прокладывает путь к моей лодыжке, затем медленно поднимается вверх по ноге.
Я решила быть напористой. Взяла его руку в свою и погладила каждый сустав большим пальцем, один за другим. Когда его бдительность ослабла, я выхватила у него ткань и отпустила её, позволив ей улететь. Я знаю, он хочет меня коснуться. Знаю, он не попросит. Знаю, ему нужно, чтобы я это сделала — снова положила его руку мне на колено, но на этот раз без преград.
Его дыхание участилось, стало прерывистым. Челюсть сжалась, словно он прикусил внутреннюю сторону щеки. Кожа моего бедра блестит под его пристальным взглядом, и его пальцы сжимаются вокруг моей плоти, на грани чего-то прекрасного, чего мы оба хотим.
Но Лоу себя одёргивает. Он зажмуривает глаза и встаёт, чтобы заняться моей спиной.
Я сглатываю хныканье. — Трус, — добродушно шепчу я.
В отместку он прижимается губами к моей шее, как в самолёте: посасывает, облизывает и слегка покусывает. Тонкое напоминание о том, что он отличается от меня, представитель совершенно другого вида. Если мы продолжим, нам придётся всё обговорить.
— Ты… Как оборотни занимаются сексом?
Он тихо смеётся мне в кожу, но я чувствую напряжение в его голосе. — Ты волнуешься?
Я запрокидываю голову назад. — А должна?
Он массирует мне грудину. — Я никогда не причиню тебе боль. Никогда.
— Знаю. Не знаю, почему я спросила, — я закрываю глаза, и он принимает моё негласное приглашение.
Я растворяюсь в его прикосновениях, поражаясь тому, как нечто столь простое может дарить такое наслаждение. Он задерживается на моей груди, скользит по бёдрам, но не забывает и обо всех остальных уголках. О каждом изгибе и линии, каждом мягком и уязвимом месте моего тела. Моя кожа покалывает, кипя от неизвестного вида удовольствия. Лоу невероятно тщателен: он находит точки, которые хочет исследовать, замедляется, его дыхание становится тяжёлым у моего уха, прерываемое тихими одобрительными стонами. Он не спешит, не торопится переходить дальше, пока не убедится, что выполнил свою задачу. В этом, без сомнения, есть что-то откровенно сексуальное, но дело не только в этом. Меня исследуют, изучают. Успокаивают и одновременно воспламеняют.
— Ты такая красивая, — шепчет он, будто невзначай, скорее про себя, чем обращаясь ко мне, и внезапно я больше не могу этого выносить. С закрытыми глазами я ищу его руку под водой. Я сплетаю наши пальцы и направляю их к внутренней стороне бедра. Это безмолвная мольба.
— Я так устала, — вздыхаю я. — И я правда этого хочу.
— Боже, Мизери, — его сердцебиение источает аромат, словно он готов умереть за это. И всё же он собирается спросить, уверена ли я, а я собираюсь расхохотаться ему в лицо. Или огрызнуться.
— Лоу. Поможешь? Пожалуйста?
Его «Блять» тихое и исполненное благоговения, но пальцы двинулись туда, где они мне нужны. Едва ощутимое прикосновение костяшек к моим половым губам заставляет меня коротко выдохнуть сквозь зубы прямо когда он вдыхает. Наше дыхание сливается, повиснув в воздухе. — Хорошо, — доносится рокот из глубины его груди. — Хорошо.