Подушечка его большого пальца находит мой клитор, вырисовывая тёплые, ритмичные круги. Лоу облизывает губы и наполовину спрашивает, наполовину рычит: — Так?
Я киваю. Это не то, что я делаю сама, но это работает, каким-то образом даже лучше. С обеих сторон есть неловкость, но он понимает, где меня касаться. Как долго. С какой силой.
— Да, — я закусываю нижнюю губу, обнажая клыки, и прижимаюсь к нему.
— В тот вечер, когда мы встретились, когда ты спустилась по лестнице, — стонет он мне в плечо, — я думал о том, чтобы сделать это.
Должно быть, между нами существует какая-то невероятная, колоссальная совместимость, потому что я чувствую каждое прикосновение его пальцев глубоко внутри души, которой у меня, по идее, быть не должно. — Да? — Горячее, нарастающее ощущение внизу живота сворачивается в клубок жара. Я извиваюсь, выгибаюсь. Прохладный воздух овевает мои влажные соски.
— Ты выглядела замёрзшей в своём комбинезоне, — он посасывает то же самое место на моей шее, на котором зациклился ещё у Эмери, на взлётной полосе. — Ты выглядела такой прекрасной, такой решительной и такой чертовски одинокой.
Я трусь о его руку, бесстыдно скуля от пустоты, набухающей внутри меня, слепо вцепившись обеими руками в его мускулистую руку.
— Я думал о том, чтобы увезти тебя. Думал о том, чтобы принести тебе одеяло, — его указательный палец скользит внутрь меня, и я, слегка повернувшись, подаюсь навстречу. — Я думал о том, чтобы заставить тебя кончить своим ртом, пока ты не сможешь больше терпеть.
Удовольствие взрывается внутри меня, словно фейерверк, вспышкой жара и облегчения. Я сжимаюсь вокруг руки Лоу, выгибаюсь в его объятиях, дрожа всем телом. Крик обжигает горло, но я подавляю его до тихого стона, а затем всё превращается в беспорядочную смесь учащённого сердцебиения и прерывистого дыхания. Лоу смотрит на меня, разинув рот, его кадык ходит ходуном. Его ледяные глаза вспыхивают, глядя в мои, и я…
Я смеюсь хриплым, гортанным смехом.
— Что? — он звучит запыхавшимся. Всего лишь на волосок от неопределённого поворотного момента. Я всё ещё пульсирую вокруг его руки, а он, облизывая губы, смотрит на воду, плещущуюся вокруг моих твёрдых сосков.
— Просто… — я прочищаю горло, всё ещё смеясь. — Может, поцелуемся?
— Что?
— Мы ещё не целовались. Было бы неплохо, если бы мы это сделали. В какой-то момент.
— В какой-то момент, — повторяет он в тумане. Его рука обхватывает влажную внутреннюю поверхность моего бедра, дрожа от сдержанности.
— Сейчас, если хочешь. Хотя я немного волнуюсь.
Он хмурится. — Волнуешься?
— Из-за клыков. А вдруг я тебя поцарапаю? Или случайно укушу за губу?
— Ты уже кусала меня раньше. Тогда я не возражал, — он наклоняется вперёд, полный нетерпения. — И сейчас не буду.
Сразу не получается. Наши носы сталкиваются, я слишком резко задираю голову, руки соскальзывают со скользкого края ванны. — Мизери, — бормочет он в уголок моего рта, когда его губы каким-то образом оказываются там, и он звучит скорее восхищённым, чем разочарованным моим отсутствием навыков.
Но потом мы, кажется, приноровились, и ох…
Это грязный поцелуй. Но при этом невероятно, потрясающе хороший. Я действую осторожно, боясь причинить ему боль, но Лоу необузданный. Дикий. Он тот, кто ведёт: покусывает, сосёт и оставляет синяки. Большим пальцем он запрокидывает мне голову вверх, а когда его устраивает моё положение, обхватывает мою шею большой ладонью. Поцелуй очень глубокий, всё происходит стремительно, и я отдаюсь этому, тому, как он овладевает мной, словно хочет узнать мой вкус со всех сторон.
Я отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха, но он даёт мне всего лишь секунду, прежде чем снова потянуться ко мне. Он проводит языком по моим клыкам, и я чувствую это глубоко внутри. Его желание вспыхивает между нами, томительное, разочарованное. Мне хочется что-то с этим сделать.
Для него.
— Лоу, — бормочу я ему в губы, заставляя себя подняться. Тёплая вода стекает по моей коже, и он следит за путешествием каждой капли. Он наклоняется, чтобы прижаться губами к мягкой коже под моим пупком, затем поднимается, чтобы вытереть меня полотенцем насухо.
Передняя часть его футболки намокла. Мои ресницы слиплись, покрытые каплями воды, и он целует эти капли из моих глаз.
— Я испугался, — вырывается у него, как признание. — Ты обмякла у меня на руках, и я чертовски испугался.
Я киваю. — Я тоже.
Его глаза бледнее, чем когда-либо. — Иди сюда.
Он снова поднимает меня на руки, и мне хочется напомнить ему, что я не беззащитна, но, возможно, это больше нужно ему, чем мне. Поэтому я зарываюсь лицом ему в шею и инстинктивно высовываю язык, чтобы лизнуть железы, о которых он мне рассказывал.
Его тело содрогается, и вот мы уже в моей комнате. Я ожидаю, что мы рухнем на матрас, но он опускает меня внутрь гардеробной, на гору одеял и подушек, которую я соорудила. А затем резко отстраняется.
— Лоу?
Тембр его голоса низкий и хриплый. — От тебя пахнет, будто ты только что кончила.
Я смотрю на него, потеряв дар речи от его прямоты. Да, я и правда только кончила.
— И мне нужно тебя вылизать.
Ему нужно. — Хорошо?
— Это особенность оборотней, — произносит он почти извиняющимся тоном.
Я киваю, и когда он наклоняется, чтобы укусить меня за выступ тазовой кости, я закрываю глаза и принимаю это: напряжение в разведённых бёдрах, его сбившееся дыхание, то, как он смотрит, смотрит и смотрит ещё, его хриплый стон, а затем прикосновение его губ.
В том, как он лижет и сосёт, есть что-то умоляющее, что-то не вполне контролируемое и когда удовольствие снова начинает бурлить в моём животе, я извиваюсь, прижимаясь к его губам, и отдаюсь ему полностью. Я зарываюсь пальцами в его короткие волосы, но он хватает мои руки, большими пальцами сцепив запястья, и прижимает их к моим бокам. — Не двигайся, — приказывает он, и, должно быть, вид меня обездвиженной что-то делает с ним, потому что его другая рука исчезает за поясом брюк, а ритмичное напряжение его мускулистого плеча завораживает. Он прикасается к себе, потому что то, что он делает со мной, заводит его, и эта мысль обжигает меня изнутри.
— Не могу, — выдавливаю я, выгибаясь навстречу ему ещё сильнее.
— Тише, — мой мозг не может понять, как сильно он наслаждается этим, судя по звукам, которые он издаёт, по тому, как он всецело поглощён ласками моего клитора и входа, по сладкому царапанью его щетины по внутренней стороне моих бёдер. Я обезумела, полностью отдалась чувствам. И утаскиваю его за собой.
— Ты просто охереть какая невероятная, — говорит, и когда его палец скользит внутрь меня, я чувствую, как сжимаюсь вокруг него. Не думаю, что Лоу неопытный, но в его движениях есть дикость, больше энтузиазма, чем умения, но именно это и идеально. Он нежно кусает мои опухшие губы, заставляя меня вздрогнуть, а затем сглаживает это покалывание языком. Когда в груди поднимается жар, когда напряжение накатывает, и я начинаю метаться, он успокаивает меня, обхватив бёдра рукой. Именно от того, что присутствие Лоу полностью меня окружает, заполняя собой каждую молекулу воздуха, мои ноги дрожат, соски болят, и я стремительно достигаю оргазма.
Когда я превращаюсь в дрожащую развалину, он стонет, прижавшись к моей киске и хрипло выдавливает: «Сейчас я…». Его хватка на моих бёдрах становится почти болезненной. Его бедра резко двигаются, мои пятки впиваются ему в плечо, когда удовольствие снова захлёстывает меня с новой силой.
Наверное, я немного отключилась. Потому что когда всё отступает, я обнаруживаю Лоу, прижавшегося к моему телу, всё ещё твёрдого у моего бедра. Его джинсы тёплые и липкие. Я ощущаю биение его сердца на кончике языка, когда он направляет мою голову к своей шее.
— Думаю, — говорит он, запыхавшимся, осипшим голосом, — я запру тебя в этой гардеробной навсегда.
Я прижимаюсь ближе. — Думаю, мне бы это понравилось, — мои клыки царапают его вену, пока он рычит. Я тянусь к пуговице его джинсов, вожусь с ней, и мне почти удаётся её расстегнуть, когда звонит его телефон.
Я разочарованно скулю. Лоу с силой сжимает моё бедро, один раз, потом ещё раз, прежде чем отпустить. Он весь трясётся от сдерживаемого напряжения, расплетая наши тела. Тяжело вздохнув после проверки номера звонящего, он протягивает мне телефон дрожащими руками.
Я тянусь за своим брошенным полотенцем, чтобы прикрыться, и стараюсь не обращать внимания на то, как Лоу глубоко дышит, пытаясь успокоиться.
Официальное «Поздравляю с тем, что ты избежала своего первого покушения» от Оуэна настолько не соответствует действительности, что я чуть не бросаю трубку.
— Моего первого? Прости, что?
Он закатывает глаза. — Я имел в виду о текущем этапе Залога. Извини. Позволь мне перефразировать: я же, блять, говорил, что так и будет, и тебе нужно немедленно вернуться домой.
— Домой, — я барабаню пальцами по подбородку. — Ты имеешь в виду к тем, кто дважды отправлял меня на вражескую территорию?
— Технически, они отправили тебя на территорию союзников, и тебя чуть не убили, так что тащи свою задницу обратно.
Я открываю рот, чтобы спросить, не умер ли отец и не стал ли он советником, но тут на экране появляется Лоу. — Её безопасность — мой приоритет, — официально сообщает он Оуэну.
Мой брат внимательно осматривает мои голые плечи, и то, что, по всей видимости, является результатом конкурса мокрых маек на груди Лоу, и румянец на наших щеках, и говорит: — Вы двое действительно трахаетесь, да?
Это не вопрос. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Лоу, который поворачивается, чтобы посмотреть на меня. И мы оба немного теряемся в этом обмене взглядами.
«Пока нет», — думаю я.
«Мне бы этого хотелось», — как будто говорит он.
«Может, мы могли бы…»
— Хватит трахать друг друга глазами на моих глазах — это инцест. Как минимум, бесстыдство. Мизери, — Оуэн переходит на Язык: —