Мальчик колеблется. Затем его рука выскакивает из-под отцовских колен, чтобы забрать игрушку, рот растягивается в зубастой улыбке.
Несколько гостей облегчённо выдыхают. Но только не я. Пока что.
— Хочешь что-нибудь сказать? — спрашивает Морленд, на этот раз обращаясь к ребёнку-оборотню. Мальчик несколько раз моргает, прежде чем посмотреть на землю с обиженным видом.
— П-прости, — бормочет он, картавя. Кажется, он вот-вот расплачется, но затем разражается смехом, когда Морленд взъерошивает ему волосы и подхватывает на руки, без труда зажав под мышкой, как футбольный мяч. Он поворачивается спиной к группе вампиров, собравшихся вокруг Секстонов, и возвращает маленького оборотня за его стол.
На этом напряжение спадает. Вампиры и оборотни возвращаются на свои места, бросая друг на друга косые взгляды, полные недоверия. Музыка снова заиграла. Мой муж возвращается к подножию лестницы, не поднимая глаз и не замечая меня, и я, наконец, спокойно выдыхаю.
— Проследите, чтобы это не повторилось. И остальным тоже скажите, — тихо приказывает он рыжебородому и седому оборотню, которые кивают и уходят общаться с гостями. Морленд вздыхает, и я жду несколько секунд, надеясь, что он присоединится к ним и расчистит мне путь.
И ещё пару секунд.
Кажется, прошла целая минута.
Минута и ещё несколько секунд…
— Я знаю, ты там, — говорит он, не глядя ни на кого конкретно. Я понятия не имею, к кому он обращается, пока не добавляет: — Спуститесь вниз, мисс Ларк.
Ого.
Ну что ж.
Вот это позорище.
Нас разделяет около десяти ступенек, и я могла бы спуститься ползком от стыда. Но наши виды были смертельными врагами с тех пор, как электричество ещё не было изобретено, что, возможно, ставит нас выше смущения. Что значит подслушивание среди врагов?
— Не спеши, — язвительно добавляет он.
Учитывая… инцидент пару часов назад, я сомневаюсь, стоит ли мне становиться рядом с ним. Но, возможно, мне не стоило беспокоиться: когда я подошла к нему, его ноздри слегка раздулись, а на лице заиграли желваки, но на этом всё. Морленд не смотрит в мою сторону и не выглядит слишком искушённым, чтобы изувечить меня.
Прогресс.
Тем не менее, я понятия не имею, что сказать. До сих пор мы только обменялись заученными клятвами, которые никто из нас не собирается выполнять, и некоторыми комментариями по поводу моего запаха. — Можешь называть меня Мизери.
Он замолкает на мгновение. — Да. Наверное, стоит.
Мы погружаемся в молчание. В дальнем углу двора, похоже, снова назревает небольшая стычка между оборотнем и вампиром, но её быстро пресекает женщина-оборотень, которую я смутно помню возле алтаря.
— У нас снова межвидовая драка? — спрашиваю я.
Морленд качает головой. — Просто какой-то идиот перебрал.
— Надеюсь, не кровью оборотня.
Я пожалела о своих словах, как только они вылетают из моего рта. Обычно я не болтаю лишнего, потому что обычно я не нервничаю. Нельзя десять лет быть Залогом, не научившись огромному количеству непостижимых стратегий борьбы с тревогой. И всё же.
— Ты только что пошутила о том, что твои сородичи выпьют моих досуха?
Я закрываю глаза. Смерть прямо сейчас была бы неплохим вариантом. Я бы встретила её с распростёртыми объятиями. — Это было ужасно бестактно. Приношу свои извинения, — я поднимаю взгляд на него, и вот они. Эти жуткие, потусторонние, прекрасные глаза, светящиеся в тусклом освещении леденящим зелёным цветом, граничащим с диким. Интересно, привыкну ли я к ним? Через год, когда это соглашение будет выполнено, я всё ещё буду считать их странно красивыми?
Интересно, что подумала Серена, когда впервые их увидела.
— Нас ждут, — резко говорит Морленд. Моё извинение повисло в воздухе, не принятое, но и не отвергнутое.
— Кто?
Он указывает на оркестр. Альтистка на мгновение поднимает смычок, и затем музыка меняет направление. Не Рахманинов, а медленная, инструментальная версия поп-песни, которую я слышала в очереди в продуктовом магазине. Неужели Морленд это одобрил? Спорим, организатор пошёл вразнос.
— Первый танец, — говорит он, протягивая руку. Его голос глубокий, чёткий, лаконичный. Голос человека, привыкшего отдавать приказы и получать их исполнение. Я смотрю на его длинные пальцы, вспоминая, как они сомкнулись на моей руке. Тот момент страха. Дело в том, что я мало что чувствую, а когда чувствую…
— Мизери, — произносит он с лёгким раздражением, и моё имя звучит по-другому, чужеродно. Я беру его руку, наблюдаю, как она поглощает мою. Следую за ним на танцпол. На церемонии не было фотографа, но здесь их несколько. Когда мы оказываемся в центре зала, ладонь Морленда ложится мне на спину, туда, где у моего комбинезона глубокий вырез. Его пальцы на мгновение скользят по запястью, касаясь метки, затем обхватывают мою руку. Мы начинаем покачиваться под редкие, несмелые аплодисменты.
Я никогда раньше не танцевала медленный танец, но это несложно. Возможно, потому что большую часть работы выполняет мой партнёр.
— Ну и… — я поднимаю взгляд, пытаясь завязать разговор. На этих каблуках я почти под два метра, но над этим мужчиной мне всё равно не возвыситься. — …я, наверное, воняю канализацией или чем-то таким? — Наверняка ему нелегко находиться так близко ко мне.
Он напрягается. Затем расслабляется. Я уже подумала, что он не ответит, но тут следует его резкое: — Или чем-то таким.
Хотелось бы мне посочувствовать, но вампиры воспринимают запахи совсем не так, как другие виды. Раньше Серена показывала на цветы и рассказывала дикие истории о прекрасных ароматах, а потом изображала шок, когда я не могла их различить. Но растения для нас ничего не значат, и я была не менее шокирована тем, что она не слышит сердцебиения людей. Крови, текущей по её собственным венам.
Жаль, что Морленду противен мой запах, потому что его кровь пахнет восхитительно. Обволакивающая. Здоровая, землистая, с лёгкой терпкостью. Его сердцебиение сильное и пульсирующее, словно ласка по нёбу. Не думаю, что это только особенность оборотней, потому что остальные присутствующие на свадьбе кажутся менее привлекательными. Возможно, я просто не подошла достаточно близко, чтобы…
— Твой отец тебя ненавидит?
— Прости, что? — Мы по-прежнему покачиваемся в танце. Вокруг нас вспыхивают камеры, жужжащие, как летние насекомые. Может, я ослышалась.
— Твой отец. Мне нужно знать, ненавидит ли он тебя.
Я встречаюсь взглядом с Морлендом, скорее озадаченная, чем оскорблена. И, возможно, немного раздражённая, что не могу настоять на том, чтобы мой единственный оставшийся в живых родитель хоть как-то обо мне заботился.
— Зачем?
— Если ты будешь под моей защитой, мне нужно знать такие вещи.
Я вскидываю голову, глядя на него. Его лицо… не то чтобы красивое, хотя так и есть, но поразительное. Всепоглощающее. Словно он изобрёл само строение черепа.
— А это так? Я под твоей защитой?
— Ты моя жена.
Боже, как это странно звучит. — Разве что на бумаге, — я пожимаю плечами, и моё тело касается его. С его глазами происходит что-то странное, зрачки будто бы живут своей жизнью, то сужаясь, то расширяясь. Затем они останавливаются на метках, нарисованных на моей шее. Он, кажется, без всяких на то причин, ими заворожён. — Думаю, я всего лишь символ доброй воли между нашими народами. И Залог.
— И быть Залогом — твоя постоянная работа.
Я даже не могу с этим поспорить, ведь благодаря Вани, у меня нет работы. — Я ещё кое-чем занимаюсь.
Он задумчиво кивает, разворачивая меня. Новые пары начинают присоединяться к нам, никто не выглядит воодушевлёнными — скорее всего, их вытащила на танцпол наша рьяная организаторша свадьбы. Мой взгляд встречается с взглядом Дины Драйден — она держала меня, запихивая мне в рот перья, когда мне было семь лет, исчезла из моей жизни на десять лет, а потом назвала меня «Человекотрахательницей» перед толпой из десятков людей, когда наши пути снова пересеклись. Мы вежливо киваем друг другу.
— Давай-ка подумаем, Мизери, — произнёс он, указывая на что-то, но я не уверена, на что именно. — Тебя официально объявили Залогом, когда тебе было шесть, а затем в восемь лет отправили к людям. У тебя была круглосуточная охрана, все люди, и всё же за следующее десятилетие ты пережила несколько покушений со стороны экстремистских антивампирских групп. Все они провалились, но дважды были очень близки, и говорят, что у тебя остались шрамы доказывающие это. Затем, когда твой срок на посту Залога наконец истёк, ты ненадолго вернулась на территорию вампиров, а потом решила взять себе поддельную личность и жить среди людей, что запрещено вампирам. Будь ты членом моей семьи, я бы никогда этого не допустил. А теперь ты ещё и подписалась выйти замуж за оборотня, что является самым опасным поступком, который мог совершить кто-то в твоей ситуации, без какой-либо выгоды и без видимой на то причины…
— Лестно, что ты просмотрел моё досье, — я хлопаю ресницами, глядя на него. Кажется, он в курсе всех «что» и «где», но не «почему». — Я тоже твоё читала. Ты ведь архитектор по образованию, верно?
Его тело напрягается, и он отталкивает меня, чтобы… нет, он просто кружит меня под музыку.
— Почему твой отец так халатно относится к твоему выживанию? — его кровь действительно приятно пахнет.
— Я не какая-то жертва, — тихо говорю я.
— Нет?
— Я согласилась на этот брак. Меня ни к чему не принуждают. А ты…
Его рука резко обхватывает мою талию, и он притягивает меня ближе, чтобы избежать столкновения с другой парой. Моя грудь прижимается к нему, его обжигающее тепло шокирует мою холодную кожу. Он настолько чужой. Другой. Несовместимый со мной во всех возможных смыслах. Облегчение наступает, когда он немного отстраняется, и мы снова на комфортном расстоянии. Мысль о том, что он уже состоит в отношениях, снова всплывает в моей голове, навязчивая и непрошеная, и мне приходится возвращаться к оборванной ф