Служанка запоздало покраснела и взглянула на меня. Не то, чтобы я не знала, откуда берутся дети, но процесс представляла только теоретически. Спасибо порносайтам, не оставляли современную молодежь в невежестве. Хотя в последних классах школы, какие только байки не ходили. Будто можно забеременеть, наступив на сперму в бане. Или наоборот не забеременеть, если отдаться во время менструации. И лишь одна подруга говорила, что обе байки глупы, а вторая еще и вредна. Мама-гинеколог её активно просвещала, и даже учила надевать презерватив на горлышко бутылки из-под водки. Я же каждый раз, когда речь заходила об интиме, смущалась и старалась уйти. Вот и сейчас совсем не наигранно опустила глаза. Мари бы замять тему, но она зачем-то решила оправдаться:
– Простите, мадемуазель, болтаю лишнего, но как удержаться? Уж лучше узнать о женихе, как о мужчине, до свадьбы, чем потом всю жизнь страдать с торопыгой и неумехой.
– Уверена, у месье все в порядке, – сжавшись в комок, ответила я, а потом словно лампочка в голове зажглась. – Ты-то откуда об этом знаешь?
Мари демонстративно захлопнула рот и вцепилась в сорочку, которую надевали под платье. Поздно. Не в той ситуации мы были с Данталионом, чтобы пропускать мимо ушей, когда кто-то вот так проговаривался.
– Отвечай, – прошипела я на служанку, мгновенно забыв о стеснении. – Следила за ним? Где он с женщиной встречался?
– Ах, мадемуазель, не моё это дело.
– Отвечай! Иначе я тебя обратно в деревню отправлю гусей пасти!
У слуг работать в господском доме – вершина карьеры. Мари очень боялась вернуться обратно к семерым братьям и вечно уставшим родителям. К тому же они к домашней скотине относились ласковее, чем к старшей дочери. Служанка взволнованно прикусила губу, вытерла ладони о передник и, наконец, призналась:
– Прямо в доме и встречался. Я ему ванну наполнила, хотела горячей воды принести, но месье отказался. Я сначала ушла, а потом подумала, ну, как же он в холодной будет мыться? Сняла с огня котелок и понесла. Он тяжелый, я медленно шла и еще на лестнице её услышала. Женщина кричала в спальне месье.
– Может, она от страха кричала или он больно ей сделал? – не выдержала я и ляпнула глупость.
Поверить не могла, что герцог проститутку привел в чужой дом и кувыркался с ней. Да, он – демон. Да, ему плевать на правила Ковена и порядки в доме Дюбуа. А заодно на мои чувства. Но было жутко обидно.
– Мадемуазель, от боли так не кричат, – сказала Мари и залилась румянцем до корней волос. – Вы невинны и многого не знаете, но поверьте, я такие стоны ни с чем не спутаю.
Кобель демонический! Казанова адский! Пока я с собственной убийцей любезностями обмениваюсь, письма покойной матери читаю, он развлекается. Блин, с кем? С кем? В дом ни одна мышь незамеченной не проскочит, чужих слуги не пускают. Значит, с кем-то из девушек? Жизель?
Я оглянулась на немую служанку. Она сидела пунцовая от смущения. Вроде на воре и шапка горит, но Мари бы знала, что подруга переспала с месье, и не стала при ней рассказывать. Кто еще? Прачка? Она старуха. Демоны, конечно, все поголовно извращенцы, но не настолько. Я закипала яростью и хотела выть от бессилия.
В голове молоточками стучали последние слова моего парня перед тем, как он меня бросил: «Если бы ты не носилась так со своей девственностью, у нас бы что-то вышло». Он изменил мне, не моргнув глазом, и Данталион такой же.
Пусть у нас официально нет отношений, и я не имею права ревновать, но мы целовались на Совете Междумирья, в повозке. Вчера могли, будь демон настойчивее. Все это не в счет? Просто так? Захотел потрахаться на стороне – пошел и потрахался? И мне, разумеется, ничего не сказал. Словно я никто. Пустое место.
Нет, конечно, он не стал бы просить разрешения, но черт! Нельзя так! Я же смотрела на него, как влюбленная дура. Каждое слово ловила. А он что сделал?
– Мадемуазель, – осторожно погладила по плечу Мари, – Простите, я не хотела вас расстроить. Да чтоб язык отсох, клянусь! Не чаяла, не гадала. Жених ведь. А и ладно, что до свадьбы – все прошлое. Повезло вам с ним. Страстный любовник не оставит жену без радости по ночам. Дети будут красивые и здоровые. А то ведь знаете, как у других бывает? Ой, рассказывать стыдно. Ты его и руками, и языком, и на ушко страстно шепчешь, а он два раза туда-сюда и всё. Сдулся. Вот где горе, печаль и трагедия.
– Это поправимо, – всхлипнула я и почесала нос. – Зелье дашь лечебное и нормально все. Крепко, твердо. Зато только с тобой, на других даже не смотрит.
– А вы откуда про зелье знаете? – с робкой улыбкой спросила служанка.
Чуть не ляпнула про виагру. И правда, откуда могла знать невинная Селеста про средства для потенции?
– Так целительница я. Книги читала.
Мари улыбнулась шире и села на кровать, расправив передник. Даже приунывшая Жизель заинтересовалась беседой. Конечно, про мужиков всем интересно.
– Кабы было такое чудодейственное средство, – хихикнула Мари, – мир стал бы лучше и добрее. Счастливее. Да вот не помогает ничего. Уж я к аптекарю ходила, микстуру выпрашивала, чтобы в питье подливать. Ох, он нахваливал. Силу мужскую усилит, жизнь ему продлит. И приворожить сможет, чтоб только на меня смотрел. Я ведь замуж хочу…
– Приворожить? – вскинулась я. – Ты о привороте говоришь?
– Да какой там приворот? – беспечно махнула рукой Мари. – Враки все. Ну, подлила я микстуру, ну, пришла к нему разодетая и готовая к жаркой ночи. Так он опять раз-два и готово. Не работает ничего. Ни микстура, ни приворот этот. Зря деньги отдала.
У меня сердце стало биться медленнее. Убийцу в парке приворожили, а Мари вот так запросто болтала про микстуру.
– Где, ты говоришь, её купила? – надеясь, что голос не дрожит, спросила я.
– В аптеке, – спокойно ответила служанка. – Месье Дюран давно ими торгует.
***
Голубей торговец-бес достал диковинных. Данталион сначала решил, что им отрубили головы и подселили мелких исчадий ада, чтобы тушки двигались, изображая живых птиц. От плечей вверх росло пышное оперение, напоминающее капюшон монаха. Оно-то и скрывало головы птиц почти полностью. Герцог едва разглядел клюв, когда одна из птиц обернулась к новому хозяину. С окрасом бес тоже постарался. На белых перьях длинными мазками кисти художника лежали черные. Будто кто-то забрызгал голубя дегтем, а потом долго исправлял оплошность, дорисовывая капли до красивого узора. Достойное пополнение коллекции, вздумай демон её собирать. Жаль, в Аду голуби не выживали.
На остальные покупки Данталион взглянул мельком и тут же отпустил посыльного. Почти все золото, которое отдал торговец, он получил обратно. Несколько комплектов мужской одежды, платье для Селесты, подарки для её родственников, запас табака и бытовые мелочи вроде бритвенного набора. В мире людей у высшего демона начала расти щетина. Бриться пришлось долго и аккуратно, чтобы не порезаться. С красными росчерками на щеках в Брамене ходили только неопытные юнцы, а герцогу приходилось изображать респектабельного мужчину. Достойного жениха для дочери часовщика Дюбуа.
Филипп откашлялся за дверью и с вежливым приветствием зашел в спальню кузена.
Шлейф магии Темных демон уловил сразу. Не зря гонял по легким дым трав из чужого мира. В крови Филиппа вспыхивали синие искорки и роились вокруг желудка, как мухи. Магическому зелью было плевать на реальную анатомию и обменные процессы. Оно распространялось по телу, как ему хотелось. И, судя по всему, Филипп его выпил совсем недавно. Принцип действия с первого взгляда Данталион угадать не смог. Не настолько хорошо знал магию Темных.
– Добрый вечер, кузен, – улыбнулся отец Селесты. – Ты не поехал в город? Остался дома? С делами случилась заминка? Жаль. Я многих купцов в городе знаю, мог бы замолвить слово за выгодную сделку. О, прекрасные птицы. Откуда они у тебя?
Данталион молчал и придирчиво оглядывал гостя. Глаза Филиппа не отражали ничего. Пустой взгляд пьяного или очень уставшего человека. Но руки не дрожали, и спину он держал прямо.
– Я купил их у крестьянина на рынке. Тех самых серых хохлатых с редким окрасом. Я за ними и приезжал в Брамен.
– Правда? – удивился Филипп. Запахи эмоций к герцогу до сих пор не вернулись, понять притворяется отец Селесты или нет, было сложно. – А мне говорили ты военный. Награду получил. Селеста к тебе не заходила? Я что-то хотел сказать вам обоим, забыл что именно.
Зелье забвения? Очень похоже. Говорил Филипп рассеянно и помнил историю, придуманную герцогом, будто слышал её от кого-то другого. Зелье Темных затирало только яркие воспоминание за минувший день. Что-то тусклое и неясное так и оставалось обрывками. Перемешивалось причудливым образом и казалось пережитым на пьяную голову. Так люди с провалами в памяти переживали их легче, а колдуны прятали свои уж слишком эффектные шалости. Что стерли Филиппу? Возвращение демона в окровавленном камзоле? Или все, начиная с разговора о свадьбе Селесты?
– Я вчера признался ей в любви, – осторожно сказал герцог. – И она ответила, что моё чувство взаимно.
– Оу, – выдохнул Филипп и задумался на несколько мгновений. – Надо же. Не ожидал, что у вас так сложится.
– Я сам не ожидал. Весьма внезапно в мои-то годы. У тебя прелестная дочь. Настоящая умница и красавица. С первого взгляда покорила моё сердце. Долго не смел подойти с признанием, но вот решился и услышал «да».
Провалы заполнялись новыми воспоминаниями, как весенние лужи водой. Герцог щедро вливал небылицы в уши отца Селесты, будто создавал иной мир. Тот, где не было резкого ответа, что свадьба не планировалась. Теперь демон знал проблемы ведьмы с замужеством и по-прежнему хотел подыграть. Утомляли смотрины. Тратили драгоценное время. Смысл перебирать женихов, если Данталион никому не позволит приблизиться к Селесте как минимум до окончания договора? Ведьмы живут долго. Успеет устроить семейное счастье, после того, как проводит его в Ад. Если захочет, конечно.
– Надеюсь, Селесте пришелся по вкусу мой подарок, – говорил демон. – Редкая вещь, из столицы вез. Буду рад увидеть её в новом платье. Как думаешь, кузен, не ошибся я с камнем? Подойдет бриллиант под черный бархат?