– Андрэ, а зачем тебе пудра? – удивленно спросил Филипп.
– Пусть это пока останется тайной, отец. Скоро все узнаешь.
Кокетничающий Андрэ выглядел особенно гадко. Не хватало только, чтобы мерзко захихикал и потер потные ладони. Синяки свои похмельные запудривать собрался? Или нет. Туссэн упомянул модниц, уж не подарок ли Андрэ раздобыл для своей зазнобы? Жениться собрался или пока просто ухаживал? Интересно за кем. На служанок тратиться бессмысленно, а дочерям богатых купцов полунищий Андрэ не интересен. Конечно, если он не нашел способ быстро разбогатеть или все-таки оттяпать наследство Изабэль.
В криминальных сериалах на такое резкое изменение материального положения у персонажей обязательно обращали внимание. Обычно это означало, что с кем-то расплатились за молчание, преступление или предательство. Да, было письмо Изабэль, фактически лишающее меня наследства, но оставалась Камилла. Изабэль прямо писала, что она – последняя ведьма, а, значит, Книга Рода и дом уходили ей. С чего ради Андрэ взялся ухаживать за богатой невестой? Или пудра – это подкуп? Все ведьмы – женщины. И, скорее всего, падки на редкую здесь косметику.
Черт, я запуталась! Версий уже с десяток. И чем больше деталей я замечала, тем шире становился круг подозреваемых. Никогда не умела разгадывать криминальные ребусы. Дрянной из меня сыщик.
Пока я скрипела извилинами, гости перезнакомились. Демон подчеркнуто держался в стороне, отвечал только, когда его спрашивали, и вообще был подозрительно тих и созерцателен. Словно ворон считал или разглядывал одних ему видимых мух. Иногда недовольно кривился. Весь в себе. К его счастью, кстати.
Я до сих пор не могла успокоиться и подозревала его любовницу в каждой встречной женщине. Даже на Камиллу поглядывала. Нет, ну а вдруг? Хотя вряд ли. Герцог уже доказал, что у него есть вкус. Из тех, кто мог оказаться в его постели, я отмела всех, кроме Белинды. И теперь нетерпеливо ждала, когда ведьма появится на пороге дома.
Коза драная. Курица общипанная. Стреляла, стреляла глазами и дострелялась. Разве что платье перед демоном не задирала, а в остальном как могла, показала, что не против. А ему что? Он мужик. Кобель. Неженатый и кругом свободный. Демоническая суть выражения: «Никто никому ничего не должен». Зла не хватало рядом с ним стоять. Удавить хотелось. Спровоцировать, чтобы набросился на меня, и на шее затянулась серебряная петля. Вывернется ведь, а потом в лицо мне расхохочется. «Глупый Стебелек, ты приревновала? Я тебе в вечной любви не клялся».
Все равно больно и обидно. Будто меня обокрали. Увели из-под носа товар на распродаже с супер-скидкой. Последнюю пару туфлей моего размера.
Плохая метафора. Она обесценивала то, что я чувствовала. Сводила к вещам, не имеющим значения. Туфли, скидки, распродажа.
Я ненавидела демона так сильно, что успела привязаться. Мгновения считала до того, как снова его увижу. Весь день маялась дурью, слонялась от стены к стене и только с ним оживала. Его трубка и волшебный дым, улетающий к собору. Огонек в ладони, сила Ада во мне. Магия, в которую я всю жизнь не верила. Чудо, которого так не хватало.
Я думала, он будет со мной всегда. Договор и его бессрочные клятвы позволяли так думать. Я будто черновик писала, надеясь, что Данталион исправится и начнет вести себя правильно. Перестанет быть демоном. А я подожду. Покручу носом и выскажу ему все, что накипело. Как сдержаться-то, когда герцог такой невыносимый?
Но время прошло. Я его упустила. Где-то там в наших ссорах и спокойных разговорах потерялись шансы стать ближе друг другу. Мгновение, чтобы что-то сказать и полудара сердца, чтобы сделать.
Я могла поцеловать его. Сама. Забыть о том, что женщине нельзя первой, что сочтет проституткой, а должен добиваться. Ничего бы не случилось. Ведь это он был первым.
Нашел меня после Совета Междумирья и поставил условие: договор, возвращение домой и поцелуй. Нагло, по-хозяйски и так, будто давно решил, что я стану его.
И… И ничего. Прошло время, он переспал с Белиндой.
Все рухнуло. Переглядки, недомолвки и робкие шаги друг к другу. Он остался в тишине. Даже не смотрел на меня. Зато когда пришла Белинда, расцвел и улыбнулся.
Да, ведьма пришла. Поздоровалась и тут же увела Данталиона в сторону, мило о чем-то щебеча. Он кивал и ловил каждое слово. Нашел другую ведьму? Ту, что не перечит и на все согласна. А меня куда? Да можно оставить рядом на расстоянии вытянутой руки. Общаться вежливо, дарить дорогие подарки и даже назвать себя женихом. Пусть. Это ведь для дела. Чтобы не пришлось тратить время на скучные ужины с очередным претендентом на мою руку и сердце. Я буду обязана хранить верность месье Делорне до свадьбы, которая никогда не состоится, а он будет спать с Белиндой. Обнимать её, целовать и шептать, как ему с ней хорошо.
Обойдется. Я стану тряпкой, если позволю ему так с собой поступить.
– Месье Пекар, – широко улыбнулась я и пошла к студенту, с трудом вспомнив его имя. – А как вы познакомились с Андрэ? Не расскажете?
***
Третий жених не нравился демону куда больше первого. Оливье Гальян был прост, как все купцы. Деньги, успех, своя лавка, дорогие погремушки, красавица жена для статуса и сын для продолжения рода. Дальше этого круга его мысли не ходили. Он просчитывался на десяток шагов и потом оставался предсказуемым. А Туссэн Пекар герцогу Ада не нравился.
Весь его внешний вид, уверенность и редкие взгляды свысока не вязались с образом книжного червя. Волк в овечьей шкуре, как любили говорить люди. Флегетон под водами озера Коцит, как сравнивали демоны.
Магии Темных в нем не было, но светлячки зелья забвения, будто намеренно его избегали, хотя к другим пытались цепляться. Отлетали от жертвы на расстояние вытянутой руки и сверкали возле тех, кто зелье не пил, а к Туссэну не приближались. Странная деталь, её нужно запомнить. Бывало так, что колдуны намеренно стирали следы магии, тогда их выдавали только татуировки на теле. Но месье Пекар пришел в закрытой наглухо одежде и поправлял рукава, когда они случайно открывали запястья.
У Белинды была похожая привычка. Она перебирала бусины браслетов и тоже прятала их под рукавами. Возможно, студент носил что-то на запястьях, а перед визитом в Дом Дюбуа снял и теперь ему неуютно.
– Вы знакомы? – спросил демон у ведьмы.
– Нет, впервые его вижу, – хмуро ответила она. – Столичный гость. И мне тоже интересно, откуда его знает Андрэ.
– О, это давняя история, – улыбаясь, ответил студент. – Если честно, мне неловко её рассказывать юной мадемуазель.
Селеста сияла, словно вместо платья золотом и драгоценными камнями украсили её. Даже румянец на щеках появился. Данталиона соблазняла с пирожным в руках неумело, а студента с мастерством зрелой женщины. Без томных взглядов и неуместного жеманства. Так, будто точно знала, что нужно спрашивать и о чем. Жених уже смотрел только на неё. Вернее, на изгиб пухлых губ и широкий вырез платья. У ведьмы голос поменялся. Стал бархатным.
– История порочит ваш благочестивый образ?
– Порочит? Нет, скорее бросает легкую тень, как от кустов на аллею парка в солнечный день. Я не праведник, но и не грешник. Не знаю, за что боги наказали меня, сломав колесо повозки. Я застрял на разбитой дождем дороге в двух верстах от Брамена. Колесо соскочило с оси, и кучер никак не мог приладить его обратно. Мы вдвоем вывозились в грязи, промокли и замерзли. Я уже начал гадать, что быстрее нас доконает: холод сейчас или неизбежная горячка после, но боги послали спасителей.
– О, да брось, мы просто ехали мимо, – беззаботно махнул рукой Андрэ, уже заглядываясь на стол и бутылки вина. – Представь, отец, в таверне Жан Жака кончилось Лаперузское красное. Отродясь такого не было, чтобы старый пройдоха не уследил за запасами в погребе. Заламывал руки, весь трясся и бормотал что-то про распутицу. В другой день Дювалье и компания, прилично выпившие, уже ломали бы столы, но благодарю проклятому дождю, было по-настоящему скучно. Мы впятером забрались в нашу повозку, усадили Жан Жака на козлы и велели ехать за бочкой Лаперузского, пока мы не огорчились чрезмерно. И вот трясемся мы по ухабам, горланим песни, а на обочине скучает Туссэн.
– Их компания показалась мне тогда посланцами с неба, – продолжил студент. – Оказывается, оно не только дождем проливаться умеет, но и красным вином. Мне уступили место в повозке, Андрэ влез на крышу и мы раздобыли все-таки целую бочку отменного Лаперузского.
– Не успокоились, пока не выпили её до дна, – закончил Андрэ. – Колесо за день починили, а мы еще три гудели в таверне Жан Жака.
Дрянная и примитивная история, но Селеста от восторга чуть в ладоши не хлопала. Оба собутыльника светились гордостью, будто как минимум освободили Брамен от слуг Темных и адовых исчадий заодно. Три дня напиваться – верх героизма, конечно. А уж хвастаться перед юной невестой и вовсе перебор. Демону думалось, что жених обязан выставить себя в лучшем свете. Хотя бы с подарком прийти. Для Селесты, а не для Андрэ. Но студент повел себя по-другому и вмиг перестал казаться кем-то опасным. Пустой недочеловек, пытающийся выглядеть значительнее, чем он есть. И уж точно он не заслужил такого внимания от ведьмы.
– Пфф, – скривилась Белинда, разделяя отношение демона. – Они нашли друг друга. Я поверила в рассказы о несерьезности нынешних студентов. Даже если их волосы убелены сединами. Зачем ему ученая степень? За престижем гоняется? Или отец грозится без неё лишить наследства?
Данталион кивнул, соглашаясь с одной из мыслей, и снова прислушался к разговору Туссэна и Селесты. Нет, это невероятно, она стоит слишком близко! Студент уже руку ей за спину завел. Того и гляди начнет тискать у всех на глазах, будто девку портовую, а не дочь часовщика. Стебелек хоть бы смутилась один раз. Искренне, а не наигранно потупив взор. С Гальяном себе такого не позволяла. От демона вообще шарахалась, хотя он не был с ней никогда по-настоящему груб. «Вы ужасно целуетесь, герцог!». Решила проверить, как целуется Туссэн? А то вдруг скверно, и придется с отвращением терпеть чужие слюни всю жизнь. Вертихвостка. Герцог был лучшего о ней мнения.