Последнее слово выпущенной из лука стрелой всегда попадало в яблочко. Туссэн за мгновение стер ладонью с лица остатки сна и закатал рукав. Рисунку на коже было далеко до живых татуировок Темных. Но, напитанный магией, он прекрасно справлялся с ролью почтового голубя. Туссэн коснулся его пальцами и забормотал под нос слова чужого для людей языка. Демон злился, что они теряли время, но ничем не мог подогнать легата. Он дочитал молитву и черный рисунок из линий и завитков вспыхнул синим светом. Колдун услышал послание.
– Что ответил? – нетерпеливо спросил демон.
– Приказал нам бежать. Как можно дальше.
Еще бы. Легат не мог противостоять демонам, а герцогу Ада сейчас не хватало сил. Но если там Белинда, то пришла она за Данталионом.
– Сиди пока здесь, – сказал он легату. – Я посмотрю, насколько серьезна угроза.
Колдуна он предупредил, а дальше сам разберется. Туссэн кивнул, что понял. Демон закрыл дверь повозки и ушел из-под фонаря в темноту улицы.
Слабость не давала ступать бесшумно. Данталион переваливался с ноги на ногу, тяжело дышал и был противен самому себе. Высший демон, герцог Ада превратился в никчемного человека, не способного постоять за себя. Кто бы ни притаился за поворотом, он размажет демона тонким слоем по мостовой. А сила Ада чувствовалась так явственно, что появился запах серы и привкус крови на языке. Нет, это не человек, одержимый подселенцем. Ведьмы во второй раз одну и ту же ошибку не совершили.
– Мессир Данталион, – раздался вкрадчивый женский голос, и демон остановился.
От порыва прижаться спиной к стене дома его удерживало желание хотя бы в последние мгновения своей жизни выглядеть достойно. Он ничего не видел, не чувствовал запахов эмоций, но знал наверняка, что в двух шагах от него улыбалась Белинда. А материальная оболочка «пустого» клубилась у нее в руках шариком из серого дыма.
– Мадам Лакруа?
– Вы задолжали мне свидание, мессир, – ехидно сказала ведьма. – Я ждала, надеялась, а вы собрались в Ад. Не хорошо обманывать женщину.
– Я сам нашел колдуна. Того самого, чье имя вы обещали мне взамен на помощь в брачном ритуале над юной мадемуазель Дюбуа. Теперь вам нечего мне предложить, кроме своего тела. А им я уже насытился.
Ведьма скрипнула зубами от злости. Так оглушительно громко в абсолютной тишине, что демону почудился оскал владыки Ада.
– Вам не понравились наши маленькие шалости, мессир? Настолько, что вы подослали ко мне безродную девку с ядом?
Раз Белинда здесь, а Жизель нет, значит, служанка мертва. Не получилось у Ги прожить еще одну жизнь, а Данталион освободился от необходимости выполнять сделку с ним.
– Так вы пришли отомстить? – спросил он, делая шаг в темноте. – Или подчинились приказу хозяина? – последнее слово Данталион произнес с пренебрежением. – Бросились выполнять волю Берита, как дворовая шавка за костью? Надеетесь, что раз я отказал вам в ласке, то, убив меня, вы получите ее от Берита? Снова? Как в старые добрые времена? Я разочарую вас, мадам. Ваше тело не первой свежести давно никому не интересно.
Охотница выдохнула совсем близко. Данталион почти уловил движение воздуха. Справа. Там, где в голенище сапога спрятан нож. Но демон не успеет его достать. «Пустой» нападает мгновенно. Обволакивает дымом и высасывает досуха. Резать себе горло и сбегать в Ад нужно было сразу. Как только Аманд рассказал про «пустого». Теперь Данталион пожертвует собой, как когда-то пожертвовал Селестой. Обменяет свою жизнь на несколько минут, пока колдун будет вытаскивать ведьму из тюрьмы. Слишком глупая смерть для герцога Ада, но у него не было выбора. Сил не осталось. Жил без толку и без смысла столько веков, так хоть умрет с пользой.
– Не интересно, значит? – огрызнулась ведьма. – Не то, что тело юной Дюбуа? Сколько охотников на дырку между ее ног? Половина Брамена будет? Ювелир, инквизитор, Темный колдун. Вы тоже не устояли, мессир? Как делить добычу на троих собираетесь? По очереди сношать будете или все вместе? Свора собак на одну течную суку.
– Мадам, что я слышу? – нарочито громко рассмеялся Данталион. – Вы ревнуете. Хотели бы оказаться на месте юной Дюбуа, верно? Но не судьба. Ваша собачья свадьба давно состоялась. Или нет? Ах, вот в чем дело. Это зависть. И тоска по упущенным возможностям. Но я могу утешить. Когда вы попадете в Ад за свою связь с Беритом, то свести ноги вместе сможете не раньше, чем вас поимеет несколько тысяч самых отвратительных бесов, которых я смогу найти.
«Ну, давай, – мысленно поторопил Данталион. – Я уже готов».
– Мерзавец! Ты сдохнешь гораздо раньше, чем я окажусь в Аду! – закричала ведьма, и «пустой» сорвался с поводка.
В Брамене запахло гарью. Удушливой вонью с выжженных равнин Ада. На плечи демона вместе с серым дымом опустилась изначальная тьма, и мира вокруг не стало.
«Прости, Селеста, я так хотел поцеловать тебя еще раз».
В небытие нет холода, нет жара и вообще ничего, кроме обрывков мыслей, догорающих красными искрами света.
«Я стал бы для тебя человеком, но умру демоном. Таким же пустым, как тот дух, что пожирает меня».
Искры вспыхивали, но не гасли. Они рассыпались по ночному небу Брамена созвездиями и мерцали в тишине. Данталион еще мог думать. И говорить.
«Я стал бы для тебя всем, только услышав твое «люблю». Миллионы человеческих страстей и миллионы легионов демонов не стоят ничего. Умирая, я не могу забрать их с собой. Только твое имя. Твой голос. Истина всегда проста. За ней не нужно гоняться столетиями. Если смысл жизни не в любви, то в жизни вообще нет смысла».
Теперь все. Теперь точно все. Искры гасли одна за другой, но последняя упала на лицо и обожгла щеку. Демон смахнул ее пальцами и поскреб себя за нос.
Он почувствовал? Он жив?
От вдоха легкие забились дымом и Данталион закашлялся. В лужу упал. Успел промокнуть и замерзнуть на холодном ветру так, что всего трясло.
– Что это? – вскрикнула Белинда. – Почему?
«Пустой» высасывал сущность демона, но не мог до нее дотянуться. Смертное тело победило. Пусть на время, пусть только в мыслях, но герцог Ада стал человеком. А их душам «пустые» не причиняют вреда.
Дым скрывал от ведьмы тело демона. Она наклонилась к нему с амулетом и не заметила, как Данталион вынул нож из сапога. Люди тоже умели убивать. Нож вошел в сердце ведьмы по самую рукоять. Белинда вздрогнула и затихла. Не спасли амулеты и страшное оружие, присланное Беритом из Ада. «Пустой», потеряв хозяйку, вернулся обратно в свой сосуд.
– Колдуну я теперь тоже ничего не должен, – болезненно усмехнулся демон. – Зачем заключать сделки, если я все делаю сам?
Делал. Смертное тело решило, что ему хватит. Герцог Ада вынул из сердца ведьмы нож и потерял сознание.
***
Как же я ненавидела средневековые тряпки! Все эти юбки, сорочки, панталоны и прочую лабуду! Казалось бы, при таких проблемах со стиркой женщинам выгоднее голыми ходить, но они упрямо натягивали на себя по двадцать-тридцать метров ткани за раз. Для чего? Междуножие прятать, чтобы целомудреннее выглядеть? Бред. При желании все задиралось до подбородка и вперед!
– Быстрее, Аморет, быстрее! – стонала я.
Голова застряла в узком вырезе платья. С задранными вверх руками сама себе помочь я не могла, а одержимая слугой Темных Аморет деликатничала с тканью.
– Подождите, мадемуазель, еще порвется.
– Да и бес с ним!
– Где бес?
Аморет бросила меня и заметалась по комнате. Я услышала скрип половиц, стук двери об косяк. Да, слуги Ада где-то близко, колдун до сих пор выяснял, где именно. Но я же фигурально выражалась! Проклятый мир, где даже выругаться нельзя привычным способом!
– Черт, да нигде! Быстрее!
Ладно, хоть чертей здесь никто не знал. Аморет вернулась ко мне и, наконец, одернула платье вниз. Я с наслаждением вдохнула полною грудью. Осталось шнуровку на спине затянуть, и я готова сбегать из инквизиторской тюрьмы.
– Волосы мокрые, – проворчала Аморет. – Ткань тоже. Потерпите, мадемуазель.
Подгонять Верховную ведьму было бесполезно. Пока не обеспечит мне приличествующий вид, не успокоится. В крови это у всех женщин, и даже слуга Темных не помеха. Я уже заметила, что подселенец контролировал тело не до конца. Голос, походку и все действия – да, но мелкие рефлексы и въевшиеся под кожу привычки хозяйки оставались. Аморет поджимала губы, как прежде, и закалывала мне волосы шпильками так профессионально, что ни одному слуге из другого мира не снилось. Кстати, его звали Роу. А того, кто жил в теле Эммы-травницы, а теперь Жизель – Ги. И меня уже подмывало спросить колдуна, почему он для подселения в женские тела выбирал мужские души.
– Все, – наконец, выдохнула Аморет и убрала от меня руки. – Красавица. Хоть сейчас замуж.
Меня кольнуло больно, будто шпилька попала в сердце. Три раза собиралась стать чьей-то женой, а сейчас полжизни бы отдала, чтобы успеть увидеть Данталиона до того, как он снова отправится в Ад. Не выйдет у нас семьи, но я больше не хочу принадлежать никому другому.
– Нет. Я одна останусь.
Сбегу из Брамена и буду жить где-нибудь в глухой деревне. С моим статусом приговоренной к сожжению ведьмы – самое оно.
– Что вы, мадемуазель, – всплеснула руками Верховная. – Вам обязательно нужен покровитель. Без сильного защитника не выжить.
– Без Туссэна Пекара?
– Без господина До, – ответила она, и колдун появился на пороге комнаты.
Пригоршня амулетов хрустела в кулаке. Взгляд еще не безумный, но уже заведенный до предела.
– Уходим, Селеста. Путь пока чист, но это ненадолго.
– А куда мы? – задала я вопрос, который должен был прозвучать сразу же, но его вытеснили другие мысли.
– В столицу. Туссэн ждет нас в повозке. Если не поторопимся, его придется догонять. Роу, что ты копаешься?
– Собираюсь, господин.
Голос Аморет потух, движения замедлились. Верховная ведьма, согнувшись над корзиной, сосредоточенно собирала мою грязную одежду.
– Уходим, – прошипел колдун. – Оставь корзину! Брось эти тряпки! Роу, ты меня слышишь?