В ответ Марика лишь иронично приподняла бровь.
— А ты что, все еще ждешь от него каких-то благородных шагов? Единственный способ заставить его раскошелиться — это вскружить ему голову. Он в принципе наполовину готовенький: сам звонить начал, приглашениями на приемы раскидывается… Но его надо дожать. А для этого я должна раздобыть более-менее приличное платье.
Лена смотрела на подругу с нескрываемым восхищением.
— У меня дома есть польские журналы, — объявила она. — Мы найдем какую-нибудь модель и сошьем тебе самый сногсшибательный наряд.
Ленина мама занимала важный профсоюзный пост на мебельной фабрике и в силу этого распоряжалась дефицитными журналами мод, выписываемыми на имя трудового коллектива. Справедливо полагая, что на работе их непременно растащат, она принесла их к себе домой и давала смотреть лишь своим и дочкиным подругам.
— Во смотри! — сказала Лена, тыкая в фотографию, под которой стояла подпись «Michael Jackson». — Симпатичная девчонка, правда?
— Где я тебе кожанку такую возьму? — насупилась Марика. Несмотря на внешнюю браваду, она все больше и больше нервничала.
Перелопатив гору журналов и выкроек, они наконец остановили свой выбор на роскошном платье с воланами по бокам. Ткань у Марики имелась: еще пять лет назад мама подарила ей отрез красного атласа «на приданое». А подходящие пуговицы было решено срезать с парадной блузки Лениной бабушки.
— Она все равно ее надевает лишь на день рождения и на День Победы, — бесшабашно заявила Лена. — Ты сходишь на прием, а потом мы вернем их на место. Бабушка ничего и не заметит.
На шитье ушло целых три дня.
Наконец платье было готово. Марика с восторгом смотрела на себя в зеркало: боже, как это приятно — нравиться самой себе!
«Алекс будет сражен наповал!» — торжествующе подумала она.
Ей настолько отчетливо представилось, как он замрет перед ней от удивления и восторга, что она не выдержала и рассмеялась.
Ну и пусть! Немного пофлиртовать с ним будет даже приятно.
«Только бы он не полез ко мне!» — настраивала она себя на высоконравственное поведение. Но какой-то бессовестный голосок внутри тут же начинал мечтать: «Только бы полез!»
Возвращаясь от Лены, Марика смотрела недвижимым взглядом в заплаканное окно автобуса. Дождь, фонари, мокрая блестящая улица…
Почему-то ей казалось, что в американском посольстве обязательно должна быть оранжерея. С фонтаном и огромными тропическими цветами, которые распускаются только ночью.
Она осторожно прокрадется туда: свет выключен, кругом ни души.
— Я уже не надеялся, что ты придешь, — скажет ей Алекс.
Но Марика ничего не ответит. Ей хочется шалить и безумствовать и поэтому она сразу, не обнимая, поцелует его в губы.
Разумеется, он будет шокирован.
— Марика, я…
— Молчи, молчи…
Несильно, но настойчиво она подтолкнет его к скамейке, скрытой широкими пальмовыми листьями.
— Здесь, — приговорит, как к казни.
И разве он осмелится сопротивляться?
Звук падающих капель, где-то далеко отголоски посольского бала…
— Никто не сравнится с тобой, — скажет ей Алекс, когда она, ослабев, откинется на спинку скамьи.
А Марика, улыбаясь, будет смотреть не на него, а на озябшие звезды над стеклянной крышей.
Сборы назначили на пять часов. Марика объявила Свете, что ей срочно необходимо поработать над курсовиком, и закрыла дверь в свою комнату на ключ.
Для начала надо было сварить приличную краску для губ. У Марики имелось несколько помад, но это было совершенно не то, что надо. Полчаса они с Леной старательно выковыривали из тюбиков остатки, потом сложили все в ложку, добавили перламутровых теней и стали растапливать на свечке. Полученная субстанция была тщательно скатана в некое подобие карандаша и засунута обратно во флакон. Цвет вышел потрясающий! А главное — очень перламутровый.
Фена у Марики тоже не было, так что челку пришлось укладывать с помощью пылесоса, поставленного на табуретку.
— Я его буду придерживать, чтобы он не свалился, а ты садись на корточки и подставляй голову под горячий воздух, — скомандовала Лена.
— Вы там учитесь или убираетесь? — донесся из соседней комнаты голос Светы.
— У нас пыльно очень! Дышать нечем! — закричала в ответ Марика.
Лак для ногтей разбавляли чернилами из красного стержня от авторучки. В качестве сережек в дело пошли здоровенные золотые подвески с рубинами (также стащенные на вечер у Лениной бабушки). Они, конечно, немилосердно тянули уши, ну да красота требовала жертв.
Последним штрихом к портрету послужил пакет «Мальборо» с чуждой социализму картинкой. Марика с Леной купили его в складчину у цыганок в общественном туалете на Неглинке. Стоила эта прелесть аж целых десять рублей, и они договорились, что будут носить его по очереди.
Единственное, из-за чего у них возникли разногласия, так это из-за нижнего белья.
Увидев, что Марика пытается надеть на себя бежевую комбинацию с потрепанными кружавчиками по подолу, Лена схватилась за сердце:
— Да ты что! Это же позор какой-то!
— Под одеждой все равно не видно, — парировала Марика. Эта комбинация ей нравилась. Ее в свое время носила Света.
— Ага! А вдруг вы с Алексом будете «того»?
Марика бросила на нее гневный взгляд:
— Смеешься, что ли?! Чтоб я — с Алексом?! Да он же мерзкий!
Лена вырвала комбинацию из рук подруги.
— Ну ты прикинь: вышла ты на улицу, и вдруг тебе сделалось плохо. Лежишь ты на асфальте, юбка задралась, и все на тебя смотрят.
— Кто на меня станет смотреть?
— Все! А на тебе в это время будет застиранная комбинация в стиле «По приютам я с детства скитался». Да тебе от стыда даже в себя приходить не захочется!
Лена с головой ушла в ящик шифоньера, где у Марики складировались запасы нижнего белья.
— Зачем ты хранишь столько тряпок? — проворчала она, вываливая все на пол. — Еще и земляничным мылом перекладываешь!
— Это для запаха! — принялась оправдываться Марика.
— Ты бы еще зубную пасту туда выдавила. От женщины должно пахнуть духами, а не бытовой химией! Во, вот это надень! — приказала Лена, вытаскивая из груды белья черненький лифчик, который Марика берегла на Новый год.
В восемь в коридоре раздался звонок. Девушки переглянулись:
— Он!
Марика побежала открывать, но тут ей наперерез бросилась баба Фиса:
— Это ко мне!
Отомкнув замок, соседка распахнула дверь и… застыла с отвисшей челюстью. Еще ни разу в жизни она не сталкивалась лицом к лицу с иностранцами. А в том, что на пороге стоял иностранец, не могло быть ни малейшего сомнения.
— Вам кого? — ослабевшим голосом произнесла баба Фиса.
— Им меня! — рявкнула Марика, оттесняя соседку плечом. — Привет, — хмуро бросила она Алексу. — Иди вниз, я сейчас.
— Кто там пришел? — спросила из своей комнаты Света.
В одном сапоге, в пальто, надетом только наполовину, Марика подбежала к ее двери.
— Это мой однокурсник. Просит домашнее задание ему объяснить.
По дороге она заскочила к себе.
— Все, я пошла…
Лена обняла подругу.
— Позвони мне, когда что-нибудь прояснится. Я здесь приберу немного да домой поеду. Ну? Ни пуха, ни пера?
— К черту!
Марика почти умчалась, но тут ей дорогу преградила баба Фиса.
— Ты что же, паскуда, иностранцев сюда таскаешь? — захлебываясь от возмущения, зашептала она. — Хочешь, чтобы нас всех в черный список занесли?
— Ой, баба Фиса, отстаньте, а то… прокляну! — вымученно проговорила Марика.
Застегивая пальто на ходу, она помчалась вниз по лестнице.
Жаль, конечно, что баба Фиса увидела Алекса. Можно не сомневаться: она раззвонит об этом всему подъезду. А с другой стороны, все-таки приятно иногда видеть вытаращенные глаза соседей. Что, не ожидали, что за Марикой Седых будет ухаживать иностранец? Еще как будет!
— Ну? Я похожа на американку? — спросила она, вылетев из подъезда.
Алекс поднялся с лавочки:
— Э-э…
Марика смотрела на него, пытаясь отыскать в его глазах признаки изумления и восхищения.
— В принципе мы можем никуда не ходить и просто погулять по городу, — наконец сказал Алекс.
Это было совсем не то, что хотела услышать Марика.
— Так что, я совсем непохожа?
— Тебе не нужно было так наряжаться, — как можно мягче произнес он. — Там не будет ничего такого.
— Как это? — возмутилась Марика. — Это же посольский прием!
Она не понимала, что в ней было не так. Она же знала, что выглядит просто сногсшибательно!
— Быть не может, чтобы меня не пропустили! — заявила Марика, махнув своим пакетом. — Я по журналам сверялась! Все иностранки выглядят так!
— Во-первых, сними с себя золотые украшения, — проговорил Алекс.
— Почему? Мне что, не идет?
— В России носят красное золото с добавлениями меди, а в Европе и Америке — либо белое, либо желтое. К тому же ваш дизайн очень отличается от нашего.
— Ну и что?! Разве американка не может надеть красивые сережки? — запротестовала Марика. Они с Леной столько труда положили на то, чтобы добыть эти драгоценности, а теперь Алекс велит их снимать!
— В этих серьгах тебя точно никуда не пустят, — уверенно сказал он. — Представляешь, как будет обидно?
Но Марике уже было обидно. Она ожидала восторга и бурных аплодисментов, а вместо этого ее раскритиковали в пух и прах.
«Ну и черт с тобой! — раздраженно подумала она. — Сразу видно, что у тебя нет вкуса».
Марика ни капельки не походила на американку. Алекс не мог определить, в чем это выражалась — в прическе ли, в макияже, в пышной красной юбчонке, торчащей из-под пальто… С точно таким же успехом она могла нарядиться в кокошник и сарафан.
— А кто там будет из знаменитостей? — спросила Марика, когда они вышли из метро.
— Главной достопримечательностью вечера буду я, — сообщил Алекс, но Марика пропустила его фразу мимо ушей. Она считала себя Золушкой, едущей на бал, и заранее предвкушала встречу с многочисленными «королями» и «принцами». При этом Алекс явно не входил в их число.