Успокоившись и осмелев, Марильяк решительно шагнул через порог в изящно отделанную небольшую комнату, которая примыкала к будуару маркизы. Прямо посередине комнаты стоял красивый малахитовый столик – подарок русской царицы. И, отражаясь в полированной поверхности, на нем стояло – Марильяк удовлетворенно ухмыльнулся – золотое блюдо с фруктами. Рядом, в большой золоченой клетке сидел на жердочке попугай. Вдоль стен в расставленных длинными рядами драгоценных китайских вазах благоухали свежие цветы.
Но стоило Марильяку подойти к столику, как попугай неожиданно поднял крик. Виконт запнулся, свирепо взглянул на птицу, бормоча под нос проклятия и одновременно прислушиваясь, – не идет ли кто? И услышал приближающиеся шаги.
Что делать? Лихорадочно оглядевшись, Марильяк решительно шагнул к окну и спрятался за тяжелой портьерой. И в это мгновение в комнату быстрыми шагами вошла горничная.
Подбежав к клетке, она наклонилась и сердито спросила:
– Что это ты затеял? Ты меня испугал! Я подумала, что с тобой что‑то случилось.
Попугай скрипуче засмеялся и затрещал:
– Иди сюда! Иди сюда! Поцелуй меня, кр–р-расотка!
Горничная расхохоталась и принялась поддразнивать заморскую птицу.
Марильяк стоял как на угольях. С минуты на минуту могла появиться сама маркиза.
Но вот наконец горничной надоело болтать с попугаем, и она быстро вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
Марильяк выскользнул из‑за портьеры, метнулся к малахитовому столику и положил свои апельсины на блюдо так, что любой, кто решил бы попробовать фрукты, неизбежно взял бы один из отравленных.
Столь удачно выполнив задуманное, Марильяк еще раз оглядел блюдо, – нет, никто ничего не заподозрит! – и решительно направился к выходу.
III. СМЕРТЬ ГЕРЦОГИНИ
Чаепитие в приемной короля окончилось, и все перешли к карточным столикам.
Герцогиня Рубимон тоже была не прочь сыграть в карты, но предпочла воспользоваться случаем и рассказать королю о неизвестно откуда появившемся в Париже набобе. Людовик очень заинтересовался этим таинственным чужестранцем, дотошно выпытывая подробности.
Напротив него неподалеку сидел герцог Бофор. Но ничто не говорило о том, что между ним и королем произошла легкая размолвка.
Госпожа Л'Опиталь, игравшая с королем и проигрывавшая довольно крупно, пришла на помощь герцогине Рубимон, которая уже во второй раз пересказывала королю все, что знала о заинтересовавшем его чужеземце.
– Да, да, – проговорила она, сбрасывая карту, – это действительно загадочный человек.
– Тем более странно, – отозвался король, – что мы до сих пор ничего не знаем о нем. – И, повернувшись к стоявшему рядом министру иностранных дел, спросил: – Граф Бриен, неужели и вы ничего не знаете об этом иностранце, который своим появлением взбудоражил весь Париж?
Вежливо поклонившись, министр ответил:
– Я слышал только о несметном богатстве этого чужеземца, ваше величество. Правда, господин аббат де Берни уверен, что мы имеем дело не с простым путешественником, случайно оказавшимся в Париже.
– Если бы это был, скажем, какой‑нибудь князь, приехавший инкогнито, – задумчиво проговорил король, – то мы бы это узнали. Но почему, господин аббат, вы думаете, что этот маркиз – как его… Спартиненто – не простой путешественник?
Аббат де Берни принял очень серьезный вид и веско проговорил:
– Потому что этот иностранец сейчас же по своем приезде посетил церковь Святой Магдалины.
Король пожал плечами.
– Это говорит лишь о том, что он набожный человек.
– Видевшие его люди утверждают, что все его поведение и манера держаться, – продолжал аббат де Берни, – свидетельствуют о том, что ему довелось перенести немало испытаний. Видимо, он не только богатый, но и весьма достойный и мужественный человек.
– Ну что ж, если это так, – сказал король, – то маркиза Спартиненто надо при первом же случае пригласить ко двору.
– Как только прикажете, ваше величество, маркизу будет передано приглашение, – быстро ответил министр Бриен.
Король повернулся к Ришелье.
– Господин маршал, я поручаю вам представить двору этого иностранца в ближайший же праздник.
– В последнее время только и слышно об этом чужеземце, – проговорил молчавший до сих пор Бофор. – Он действительно интересная и загадочная фигура.
Разговор продолжался в том же духе, а маркиза Помпадур тем временем вместе со своими придворными дамами незаметно удалилась. Герцогиня заметила это, и ею овладела тревога. Ее сильно беспокоило поведение Бофора. Он играл невнимательно, то и дело озирался. Мыслями его явно владело что‑то другое.
Незаметно наблюдая за Бофором, герцогиня все больше тревожилась. Неясное предчувствие все сильнее охватывало ее. Надо предостеречь маркизу, решила она, и, сославшись на головную боль, поднялась из‑за карточного стола. Не теряя ни минуты, герцогиня быстро направилась в покои маркизы, где и нашла ее в комнате перед будуаром, стоявшей у малахитового столика.
Когда герцогиня, явно взволнованная, вбежала в комнату, маркиза удивленно посмотрела на нее. Она только собиралась опуститься в кресло у столика, но невольно сделала шаг навстречу столь неожиданно появившейся герцогине.
– Я не простилась с вами, мадам, – проговорила маркиза. – Просто я хотела удалиться незаметно, потому что вдруг почувствовала усталость. И очень хорошо, что вы исправили мою оплошность и явились сюда, чтобы проститься перед отъездом в Париж.
– Я пришла попросить вас… Будьте осторожны в эту ночь, – с нескрываемым беспокойством проговорила герцогиня и повторила: – Прошу вас, маркиза, будьте очень и очень осторожны.
Маркиза с некоторым недоумением спросила:
– Может, вы объясните, что вас так взволновало?
Герцогиня, не раздумывая, ответила:
– Весь вечер я следила за герцогом Бофором. И по выражению его лица поняла, что этой ночью должно что‑то случиться.
Маркиза попыталась ее успокоить:
– Может быть, вам просто показалось?
Но герцогиня продолжала твердить:
– Пожалуйста, будьте осторожны, прошу вас!
– Нас часто обуревают странные предчувствия, – терпеливо проговорила маркиза, тронутая волнением герцогини, – которые впоследствии оказываются напрасными.
– На этот раз – нет, – упрямо повторила герцогиня. – Прошу вас, остерегайтесь! Мое предчувствие – верное. Они жаждут вашей смерти. И, несомненно, этой ночью вам грозит особенная опасность. Я это видела по лицу Бофора – им владеет жажда убийства.
– Признаться, меня тоже кое‑что беспокоит, – задумчиво проговорила маркиза. – Три ночи подряд мне снится одно и то же. Я вижу красивый зеленый сад. На ветвях висят красивые фрукты. Но когда я срываю их, из них начинает течь кровь.
Герцогиня вскрикнула:
– Это скверный знак! Кровь обозначает несчастье. Так что будьте осторожны, маркиза. Ваш сон не случаен.
Маркиза беспечно отмахнулась:
– Пустяки!.. Но что мы стоим? Присядьте. Я люблю немного поболтать, перед тем как отправиться ко сну.
Герцогиня опустилась на стул с другой стороны малахитового столика. Маркиза удобно устроилась в своем кресле.
– Я исполнила свою обязанность, – проговорила герцогиня, – я предостерегла вас.
– Будьте совершенно спокойны, – любезно откликнулась маркиза, – в мою спальню не может проникнуть никто чужой. Дверь на ночь запирается, а моя горничная чутко спит в соседней комнате… Что за глупость думать, будто кто‑то решится попытаться убить меня в собственной спальне! Да, мои враги мечтают погубить меня, но не кинжалом или ядом. Их оружие – интриги. Но тут я, пожалуй, посильнее, – рассмеялась маркиза и предложила: – Отведайте эти прелестные фрукты – они очень освежают перед сном.
Герцогиня попробовала отказаться:
– Меня ожидает внизу карета, и мне надо успеть не очень поздно вернуться в Париж.
Но маркиза отмахнулась:
– Ваши быстрые и прекрасные кони домчат вас вовремя… Не угодно ли отведать винограду?
Селестина де Рубимон сдалась.
– Я бы предпочла апельсин…
Когда она взяла лежавший сверху апельсин, чтобы положить его на небольшое блюдечко из хрусталя, второй апельсин, лежавший рядом, скатился на стол. И герцогиня, подхватив его, тоже положила в свое блюдце. Так случилось, что она поневоле должна была съесть оба апельсина, в то время как маркиза пробовала виноград.
– А о Марселе Сорбоне по–прежнему нет никаких достоверных известий, – задумчиво проговорила мадам Помпадур, обрывая крупные ягоды с виноградной кисти.
– До меня тоже не доходило никаких слухов, – подтвердила Селестина.
– Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы узнали о гибели мушкетера, – продолжала маркиза, – а о Марселе Сорбоне ни слуху, ни духу. И мой паж Леон ничего не смог узнать у его невесты – она тоже ничего не знает, пребывая в тревоге и отчаянии.
– У этих апельсинов какой‑то странный привкус, – неожиданно проговорила герцогиня.
– Возьмите что‑нибудь другое, – посоветовала маркиза. – Апельсины в это время уже становятся горьковатыми.
– Благодарю вас, но мне больше не хочется, – отказалась герцогиня. Ее охватила странная дрожь. На фрукты ей почему‑то не хотелось даже смотреть.
Маркиза развела руками и продолжала:
– Меня чрезвычайно интересует – жив ли Марсель Сорбон и, если жив, то когда он возвратится сюда? Не было ли у вас разговора с Бофором на этот счет?
Герцогиня кивнула и пояснила:
– Бофор отказывается верить, что Марсель Сорбон жив. Но тем большее разочарование постигнет его, если это так.
– Жестокая и неизбежная война между ними неотвратима, – согласилась маркиза. – И я надеюсь, что победа останется за Марселем Сорбоном. У него ведь есть такая поддержка, которой должен страшиться и сам Бофор. Никто при дворе еще и не подозревает, какие последствия повлечет за собой возвращение Марселя Сорбона, если он жив. Никто и не предполагает, каким могуществом он будет обладать, когда появится здесь. – И, помолчав, уверенно добавила: – Если существует в мире человек, которого Бофору следует опасаться и которому суждено свергнуть дерзкого герцога с вы