Негр захохотал:
– Не такой уж я дурак!
– Нет, конечно, – согласился Валентин и добавил: – Он ведь мог бы совершенно напрасно заподозрить нас в чем‑то нехорошем. Хотя на самом деле я просто люблю иногда рассказать приятелям что‑нибудь новенькое. А ведь в Париже сейчас только и разговоров, что о вашем маркизе. Так вот мне и хочется знать побольше о нем.
– Хорошо, я приду, – пообещал негр, удовлетворенный объяснением своего нового знакомого. – Вино очень вкусное! – Он прищелкнул языком. – Через несколько дней я приду, если найду вас здесь.
– Договорились! – И Валентин радостно потряс протянутую ему черную руку.
Когда Гассан, или Момбас, как он себя иногда называл, направился по дороге домой, его весьма заметно покачивало.
«От этого парня может быть толк, – удовлетворенно подумал Валентин. – С виду он хитер, но вино быстро развязывает ему язык… Ну, мне тоже пора. Виконт удивится, узнав, сколько важного сумел я выведать сегодня».
Явившись во дворец, Валентин быстро разыскал Марильяка. Лукаво ухмыляющаяся физиономия лакея заставила виконта сразу догадаться, что слуга явился с целым ворохом новостей.
– Ну? И что же ты разузнал?
– Не очень‑то много, – ответил Валентин. – Но весьма интересное. Однако через несколько дней я буду иметь честь доложить господину виконту обо всем, что делает этот иностранец, чем владеет и откуда он взялся.
– Значит, ты не узнал его истинного имени и откуда он приехал? – разочарованно спросил Марильяк.
Но Валентин, загадочно ухмыляясь, проговорил:
– Все это вы, ваша милость, легко узнаете и угадаете, если я вам скажу, что этот пришлый маркиз ездил на островок на Сене.
– Он был на острове Жавель? – воскликнул Марильяк. – А откуда он приехал?
– Из Генуи, господин виконт, – уверенно ответил Валентин.
«Клянусь всеми святыми! – подумал Марильяк. – Что же это такое? Проклятый мушкетер погиб возле Павии. И этот иностранец приезжает из Генуи. Неужели мертвые встают из гробов?»
– Он привез с собой несметные сокровища, – заметил лакей.
Но Марильяк, не обратив внимания, продолжал напряженно размышлять: «Нет, это невозможно! Это не он! Такого быть не может! Ведь Марсель Сорбон утонул – его нет среди живых. А между тем такое сходство! А рассказ о шейхе, который мне передал герцог… Нет, тут надо докопаться до правды».
– Еще несколько дней, господин виконт, и вы все узнаете, – заверил Валентин. – Я все выведаю. Этот негр–выпивоха выложит мне все.
Марильяк по–прежнему терялся в догадках, говоря себе: «Что за удивительная загадка? Но ведь это совершенно невероятно, чтобы Марсель Сорбон оказался жив. Но, может быть, он оставил наследника или мстителя?» И, поглядев на лакея, виконт решительно проговорил:
– Теперь, Валентин, особенно важно во что бы то ни стало узнать, не связан ли сейчас или, может быть, был связан этот странный чужеземец с человеком по имени Марсель Сорбон.
– У маркиза, ваша милость, прежде было иное имя, – ответил Валентин. – Но негр не может припомнить. Впрочем, это неважно. Я все равно разузнаю… Господин виконт может положиться на своего верного слугу. Еще несколько дней – и тайна будет раскрыта! Ищейка напала на след и теперь с него не собьется.
VII. ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОЙ МАСКЕ
В большой аллее версальских садов, тянувшейся мимо королевской беседки и носившей название Девичьей аллеи, король устроил смотр великолепным арабским лошадям, подаренным ему маркизом Спартиненто. Короля сопровождали дофин, герцог де Бофор и несколько придворных.
Лошади королю очень понравились, дофин был от них в неописуемом восторге, и только один герцог не нашел для них ни слова похвалы.
В последние несколько дней герцог очень изменился – это заметили многие. Он сделался еще молчаливее и упрямее прежнего и раздражался по малейшему поводу, а то и вовсе без причины.
– Поистине королевский подарок! – восторженно повторял дофин. – Никогда в жизни мне не приходилось видеть такой великолепной шестерки.
– Должен признаться, что у меня подобных лошадей еще не бывало, – ответил король.
Окружавшие их придворные наперебой выражали свое восхищение в самых восторженных словах.
Герцог явно досадовал и скучал, слушая безудержные похвалы подарку странного чужеземца. Он воспользовался первым же случаем, чтобы вместе с королем возвратиться в беседку, окруженную высокой стеной густо посаженных кустов. В этой зеленой стене были устроены ниши, в которых стояли кресла и столы, и были отдельные проходы, ведущие в боковые аллеи.
Король и Бофор уселись в кресла в одной из ниш.
Короля сопровождали, держась на некотором расстоянии, несколько камердинеров – на случай, если бы его величеству вздумалось отдать какое‑либо приказание.
– Вы в дурном расположении духа, кузен, – заботливо обратился король к угрюмому герцогу, в душе которого роились планы новых злодейств и назойливые мысли об этом таинственном чужестранце. – Что случилось? Не получили ли вы дурных новостей из ваших поместий?
– То, что причиняет мне досаду, изменить нельзя, – неохотно ответил герцог. – Я, по крайней мере, уже потерял надежду на это. Все, что я предпринимаю и чему покровительствую, неизбежно рушится и исчезает, а то, что мне враждебно, приобретает силу и почет.
– Вы опять принимаетесь за старую песню, герцог? – с неудовольствием проговорил король. – Поговорим о чем‑нибудь другом… Кстати, мне хотелось бы купить у вас маленький дворец Сорбон – тот старый охотничий дворец. Не продадите ли вы его мне, кузен?
Герцог удивленно приподнял брови.
– Дворец Сорбон? А почему бы и нет, ваше величество? Король – хороший покупатель и может заплатить гораздо больше, чем любой другой.
– Я не торгуюсь, герцог. Скажите моему казначею, и он вам выплатит, сколько вы сочтете нужным, – объявил король и продолжал: – Мне хочется сохранить этот дворец во владениях короны. Вскоре я сам посещу Сорбон… А вам, по–моему, этот дворец не очень‑то нравится?
Герцог пожал плечами и неохотно пояснил:
– Он расположен слишком далеко от Парижа, ваше величество.
– Я хоть недолго побуду вдали от шумной жизни при дворе, – пояснил король. – И сопровождать меня будут всего лишь несколько придворных. Сорбон знаком мне с давних пор, как вы знаете, и мне захотелось увидеть его снова. – Людовик помолчал и, обернувшись к герцогу, объявил: – Я покупаю его, кузен, со всем, что там находится, со всем старинным убранством, с картинами и статуями. Я оставлю там всю старую прислугу. Одним словом, я беру себе дворец Сорбон в том виде, в каком он сохранился до сих пор. И вот еще что, герцог. Серафи де Бофор умерла, давно умерла. Где находится саркофаг, в котором покоится тело вашей столь рано скончавшейся сестры?
– Серафи де Каванак, – с нажимом на фамилию сказал герцог, – умерла во дворце Бофоров в Париже. Но стыд и позор грабителю могил! Саркофаг стоит пустой в фамильном склепе. Тело похищено!
Король ужаснулся и, пристально глядя на герцога, с огорчением переспросил:
– Неужели это правда? Кто мог решиться на подобное?
Герцог, сдерживая вспыхнувшую ярость, отрывисто проговорил:
– Беспутный сын покойной. В этом нет никаких сомнений.
Ответ герцога произвел на короля неожиданно обратное действие, вызвав в нем чувство жалости. Сын увез с собой тело матери. Сын, которого его дядя–герцог настолько не любил, что не позволил видеться с матерью даже изредка, решился на такое и – по утверждению герцога – похитил ее тело, чтобы оплакать и проститься.
– Грустно, очень грустно, – негромко проговорил король. – Ужасно… Саркофаг пуст. А вы никогда не узнавали, герцог, куда было увезено тело бедной Серафи?
– Нет, ваше величество, это для меня до сих пор остается тайной, – мрачно ответил де Бофор.
– У меня было намерение перевезти тело несчастной Серафи де Бофор во дворец Сорбон, в специально выстроенную часовню, – продолжал король. – Но этот план теперь, увы, невыполним. Но я не меняю своего намерения купить у вас дворец, герцог. Здесь, неподалеку, вы найдете маршала и объявите ему о нашем уговоре и о приказе распорядиться об оплате из моей шкатулки. Я хочу выполнить хотя бы это намерение, пока и ему что‑нибудь не помешало.
Герцог встал и молча вышел из ниши, чтобы исполнить повеление короля.
Начинало смеркаться. Камердинеры приблизились, чтобы зажечь свечи в лампах, развешанных на ветвях над нишей. Но король не позволил этого сделать и отослал прислугу. Ему хотелось посидеть одному в тишине, чтобы спокойно поразмышлять.
Когда празднества и приемы следуют один за другим, то вынужденный обязательно присутствовать на них человек рано или поздно начинает мечтать хоть о небольшой передышке, хотя бы о нескольких спокойных минутах. Именно это и происходило с королем Франции, который не чурался никаких развлечений и шумных праздников. Но и они порой начинали ему надоедать.
Когда Бофор уже отошел на несколько шагов, король вдруг встрепенулся. Ему послышался шорох в кустах за спиной. Обернувшись, он увидел руку, раздвинувшую ветви зеленой стены беседки.
Резко встав, король спросил:
– Кто здесь?
– Только одно слово, ваше величество, – послышался в ответ звучный голос.
И через мгновение перед удивленным королем выпрямился во весь рост статный незнакомец, одетый в черное. Людовик вопросительно смотрел на него.
– Кто вы такой? – помедлив, спросил король и заметил себе: «Человек в черной маске…»
И в самом деле, лицо незнакомца скрывала маска черного цвета. Уже давно не появлялся перед королем этот ряженый. Прежде он являлся довольно часто. И вот он снова здесь, словно вынырнув из сгущающейся вечерней темноты.
– Герцог де Бофор сказал вам, ваше величество, что тело несчастной Серафи де Бофор похищено Марселем Сорбоном. Ваше величество, это ложь!
Король изумленно спросил:
– Откуда вы это знаете? Вы хотите сказать, что тело Серафи не похищено?
Человек в черной маске почтительно, но твердо сказал: