А какой позор его родовому имени! Его родная сестра на равных с этой Помпадур! Его сестра прославится как любовница короля!
Карету подали. Герцог одним прыжком вскочил внутрь и приказал кучеру:
– В Сорбон!
Его план был прост и вполне исполним. Серафи ни в коем случае нельзя оставить в Сорбоне. Ее надо увезти в парижский дворец Бофоров. А когда она исчезнет, то пусть ее ищут, сколько хотят. А за это время можно еще что‑нибудь предпринять.
Герцог, сгорая от нетерпения, то и дело раздраженно торопил кучера…
Адриенна сидела у изголовья больной, готовая исполнить малейшее ее желание.
Серафи, уже немного отдохнувшая, повернула голову на подушке и проговорила тихим, еле слышным голосом:
– Вы снова рядом со мной, милая Адриенна… Вы всегда были верны мне и каждый раз самоотверженно пытались выручить из беды моего сына, даже рискуя собственной жизнью. Я никогда этого не забуду!
Адриенна смущенно улыбнулась и с надеждой сказала:
– Дай только Бог выздороветь вам, госпожа Каванак! Теперь все наконец может устроиться так хорошо, как я уже и не надеялась. Марсель жив и находится у короля. Все превратности судьбы позади.
Серафи прошептала:
– Благодарение Небу! Теперь я могу спокойно умереть.
– Нет–нет, – воскликнула Адриенна. – Вы должны жить ради своего сына! Вы должны увидеть его счастливым и насладиться этим. Вы словно чудом воскресли для нас, и не надо больше говорить о смерти!
– Да, вы правы, Адриенна, – ответила Серафи с легкой‚ счастливой улыбкой. – Видеть сына спасенным – может ли быть блаженство сильнее? – Но улыбка сбежала с ее лица, глаза заволокла тревога. – Увы, еще не все кончено. Опасность грозит по–прежнему. Герцог! Вы ведь все знаете…
Адриенна решительно возразила:
– Герцог теперь не опасен для Марселя.
– Я знаю неистощимость его ненависти, – прошептала Серафи. – Он недавно был здесь и, увидев меня у пруда, попытался застрелить…
Адриенна в ужасе закрыла лицо руками. Потом со страхом спросила:
– Значит, он знает, что вы живы?
– Неожиданно увидев меня, он наверняка обо всем догадался, – сказала с горечью Серафи. – И теперь самому королю будет очень трудно спасти от него Марселя и меня…
– Значит, герцог был здесь, – задумчиво проговорила Адриенна.
– И наверняка появится снова, – тоскливо сказала Серафи. – Того, что случилось, не скроешь. О, Небо, только бы мне знать, что мой сын наконец в безопасности. Ведь вся моя жизнь была непрерывной борьбой с теми, кто с детства ненавидел Марселя.
– Но теперь все изменится… – с робкой надеждой промолвила Адриенна.
– Дай‑то Бог! Анатоль ненавидит и вас – за то, что вы любите Марселя. Он не останавливался ни перед чем, чтобы уничтожить нас. Он мне брат, но только по крови. Рядом с ним я всегда чувствовала только страх, а не любовь. – Серафи глубоко вздохнула и продолжала: – Но Небо покровительствовало моему сыну. Марсель – маркиз Спартиненто. Сам дож наградил его этим высоким титулом за храбрость и благородство…
За окном послышался стук колес. Серафи прислушалась. Доктор обычно приезжал в другое время. А кому‑либо еще ехать сюда незачем, – было строго–настрого запрещено пускать ко дворцу посторонних.
Вдруг за дверью раздалось восклицание, полное ужаса.
Адриенна встревоженно вскочила.
– Что такое? Что случилось?
Старушка Манон, ломая руки, вбежала в комнату.
– Милосердный Боже! – безнадежно простонала она. – Теперь‑то уж все кончено!
– Что случилось, Манон? – Серафи с трудом приподнялась на постели.
– Герцог… – бессильно выдохнула та. – Герцог приехал!
Серафи побледнела как полотно. Адриенна окаменела от ужаса. Но уже через мгновение Адриенна встрепенулась и решительно воскликнула:
– Не пускайте его сюда! Заприте двери, Манон, и скажите лесничему, чтобы преградил герцогу дорогу и немедленно послал в Версаль за помощью!
– Поздно… – безнадежно проговорила Серафи. – Анатоль уже во дворце. Я слышу его шаги.
– Тогда запрем хотя бы эту дверь! – без колебаний откликнулась Адриенна.
Манон, все так же дрожа от страха, поняла, что это единственная возможность попытаться спасти больную, и, выбежав в коридор, заперла дверь снаружи.
Герцог между тем обходил дворец, нигде никого не встречая на своем пути. Лесничего и охотников во дворце не было, а новая прислуга жила в отдельном боковом флигеле с левой стороны дворца.
Бофор, надменно выставив подбородок, толчком распахивал каждую дверь и, заглянув внутрь, двигался дальше. Наконец он подошел к двери кастелянши, привычным толчком попытался открыть, но дверь не поддалась.
Махнув рукой, он уже было направился к лестнице, ведущей на верхний этаж, но услышал за дверью какой‑то шорох.
– Что это? Мыши здесь, что ли? – заорал он. – Где старуха? Куда она запропастилась?
Он заколотил в дверь:
– Открывай, старая дура!
Ответа не было.
Взбешенный герцог позвал слугу, следовавшего за ним в отдалении, и велел выломать дверь.
Но этого не понадобилось. Дверь отворилась сама. На пороге стояла, онемев от ужаса, старушка–кастелянша. Ее так била дрожь, что она не могла вымолвить и слова.
– Почему ты не отворила сразу, старая ведьма? – накинулся на нее рассвирепевший герцог. – Кого ты там прячешь? И почему так трясешься?
Старуха зашевелила губами, пытаясь что‑то сказать, но губы не слушались ее.
А герцог, втолкнув ее в комнату, шагнул следом и, оглядевшись, спросил:
– А кто вон за той дверью?
Старая кастелянша затряслась от ужаса и, рухнув на колени, простонала:
– Сжальтесь, светлейший герцог…
– Отопри дверь! – рявкнул Бофор, но видя, что старушка не двигается с места, кивнул слуге.
Тот подскочил, сорвал с пояса кастелянши связку ключей и, быстро отыскав нужный, отпер дверь.
Герцог отпихнул его и шагнул через порог.
– Так это правда! – воскликнул он в изумлении, невольно отступив на шаг. – Значит, ты жива и только разыгрываешь новую комедию!
– Когда же ты устанешь преследовать меня? – с тоской сказала Серафи. – Еще не наполнилась мера твоей ненависти?
Герцог, бешено сверкнув глазами, расхохотался.
– Да, славная комедия, ничего не скажешь. Но пора ее заканчивать, сестрица. Собирайся!
Старушка Манон бросилась перед ним на колени:
– Сжальтесь, светлейший герцог, умоляю вас! Госпожа Каванак очень больна.
Бофор еле удержался, чтобы не дать пинка коленопреклоненной старухе, и завопил:
– Больна, значит? А гостей принимает, старая ведьма? Не болтай! – и, повернувшись к сестре, распростертой на кровати, грубо приказал: – Вставай! Поедешь со мной!
Серафи приподняла голову и снова бессильно уронила ее на подушку.
– Что еще тебе от меня надо? – слабо вымолвила она. – Мало ты причинил мне горя? Оставь меня…
Герцог решительно шагнул к постели, намереваясь силой поднять больную. При этом он был так ужасен, что Адриенну охватила дрожь. Но видя, что рассвирепевший герцог в самом деле собирается исполнить свое безжалостное намерение и увезти больную силой, Адриенна словно очнулась от оцепенения. Страх исчез. Остались лишь отвращение и отчаянная решимость.
– Прочь! – крикнула девушка, встав между Бофором и его жертвой. – Не забывайте, что перед вами несчастная больная страдалица, которая вам еще и сестра. Неужели вы еще мало поиздевались над ней?
Бофор опешил, но тут же кровь бросилась ему в голову, и он свирепо прорычал:
– Как… ты… девчонка! Как ты смеешь становиться у меня на пути?!
Но Адриенна, не опуская глаз, твердо ответила:
– Я больше не позволю вам причинить вред несчастной госпоже Каванак.
Герцог почти развеселился, глядя на тоненькую девушку, пытавшуюся помешать ему.
– Ты с ума сошла!
Но Адриенна так же твердо и решительно ответила:
– Боже вас упаси хотя бы дотронуться до больной или же принуждать ее ехать с вами.
Герцог, сдерживая ярость, прорычал:
– Ты еще грозишь мне?
– Вы не имеете права врываться сюда, – спокойно сказала Адриенна, с презрением глядя на остолбеневшего от ее слов герцога. – Этот дворец теперь не ваш. И если вы не откажетесь от своих намерений, то я обращусь к помощи короля.
Лицо Бофора побагровело, глаза налились кровью и выпучились. Он с бешенством выхватил из ножен шпагу.
– Прочь с дороги, подлая негодяйка! – завопил он, взмахивая клинком. – Еще одно слово – и ты жизнью поплатишься за свою дерзость!
Серафи между тем лежала в глубоком обмороке, ничего не видя и не слыша.
Манон всплеснула руками:
– Она умирает! О, Святая Дева, бедная госпожа умирает!
Адриенна, раскрасневшись от гнева, бросила:
– Полюбуйтесь на дело ваших рук!
Герцог, словно не слыша, снова взмахнул шпагой и рявкнул:
– Прочь! Прочь с дороги!
Но бесстрашная Адриенна не двинулась с места. Подняв руку, она проговорила:
– Я призываю Господа Бога в свидетели, что вы преступаете все обычаи человеческие и христианские, измываясь над смертельно больной женщиной!
Бофор зашипел от ярости и, бормоча проклятия, схватил девушку за руку, намереваясь отшвырнуть в сторону. Старушка Манон, припав к изголовью больной, громко рыдала.
И тут Адриенна встрепенулась, резко вырвала руку и, оттолкнув схватившего ее герцога, с радостью и надеждой прислушалась – за окном раздавался стук копыт. Он приближался ко дворцу. Кто‑то во весь опор скакал сюда.
Теперь стук копыт услышали все. Кто бы это мог в столь поздний час ехать сюда? Может быть, доктор? Или сам король?
Герцог разразился проклятиями. Он повернулся и бросился к выходу, чтобы взглянуть, кто это явился так некстати и помешал ему выполнить свое намерение.
Серафи лежала без сознания. Старушка громко всхлипывала. Адриенна напряженно прислушивалась, гадая, что несут неожиданные ночные гости – избавление или новую опасность?
XXV. СПАСИТЕЛЬНИЦА
Возвратившись с королем из Сорбона, Марсель отправился осмотреть отведенные ему в Версальском дворце покои. И удивился, не найдя там Гассана. Однако тут же забыл об этом, занятый обуревавшими его мыслями. Действительно, так много неожиданных событий произошло в последние дни, что Марсель все еще никак не мог прийти в себя от радости и удивления.