– Требуйте моей жизни, маркиза! Требуйте от меня всего, чего хотите, но не заставляйте отказываться от моей любви!
– Выслушайте меня спокойно, Шуазель, – участливо продолжала Жанетта. – Ни для кого не секрет, что мы оба явились ко двору с единственной целью – сделать карьеру. Прекрасно! Не будем же отвлекаться в сторону и прежде всего достигнем полного осуществления нашей цели. Вы – бедный молодой офицер, пробивающий себе дорогу в жизни исключительно собственной энергией. Я при дворе – совершенно чужая. Дайте же мне вашу руку, Шуазель, и будем действовать сообща. Будьте добрым другом Жанетты, которая жаждет славы наравне с вами. Не думайте больше о любви, вспомните лучше о вашем честолюбии. Вы мужчина, я женщина, следовательно, мы с вами никогда не встанем друг другу поперек дороги, никогда не будем соперниками. Идя по жизни рука об руку, будучи добрыми друзьями, мы легче достигнем величия и славы… Однако отойдите подальше… Я слышу приближение короля… А мне позвольте позаботиться о том, чтобы вам удалось сделать карьеру быстрее других…
Шуазель гордо выпрямился.
– Мне не нужна ваша помощь, маркиза, – поспешно возразил он. – Я сумею достичь цели своими собственными силами.
В ту же минуту вошли пажи короля и широко распахнули перед его величеством портьеры на входной двери.
Король вошел в комнату и, похоже, был немало удивлен, застав у маркизы Шуазеля.
– Я только что выражала капитану Шуазелю, ваше величество, мою искреннюю признательность за оказанную мне услугу и как наилучшее доказательство моей благодарности предлагала, что возьму на себя заботу о повышении его в следующий чин, – сказала Жанетта. – Но, вообразите, ваше величество, капитан Шуазель уклоняется от моего предложения и желает добиваться повышения собственными силами.
– Подобное желание заслуживает поощрения, маркиза, – ответил король. – И чтобы дать капитану возможность осуществить свои желания, я переведу его в свою свиту с назначением состоять при мне. На днях вы получите мой приказ об этом, капитан.
Король сделал знак рукой, и капитан почтительно раскланялся и вышел из покоев маркизы вместе с пажами короля.
Людовик любезно предложил маркизе руку, и они прошли к софе, стоявшей посреди комнаты.
– Вчера вы не ответили на мой последний вопрос, маркиза, – начал король, опускаясь на софу рядом с Жанеттой. – Когда мы шли по саду, я заметил вашу глубокую задумчивость и спросил, где витают ваши мысли, но, к сожалению, маршал Ришелье своим докладом помешал вам ответить…
– О ком же, кроме вас, могла я думать, ваше величество, идя об руку с вами?
– Вы думали обо мне, маркиза?.. Не говорите ли вы так из простой вежливости? Ради моего успокоения, скажите же, что именно думали вы обо мне?
– Я с величайшим удовольствием исполню желание вашего величества, тем более что мои вчерашние размышления очень живо запечатлелись в моей памяти. Меня смущает лишь опасение вызвать неудовольствие вашего величества…
– Не опасайтесь этого, милая маркиза. Что бы вы обо мне ни думали, я желаю знать правду и только правду.
– Но, быть может, мои мысли покажутся вашему величеству непростительной дерзостью…
– То, что думаете и делаете вы, маркиза, никогда не может быть дерзостью по отношению ко мне.
– И все‑таки… Несмотря на это явное доказательство милости вашего величества ко мне, я предпочла бы умолчать о моих вчерашних размышлениях.
– В таком случае, маркиза, я позволю себе еще настойчивее просить вас быть откровенной.
– Я думала… О, если бы вы, ваше величество, могли себе представить, как нелегко мне сознаться в этом! – произнесла маркиза де Помпадур, смущенно опуская вниз свои прекрасные глаза. – Я думала…
– Говорите, говорите!
– Я старалась угадать, кому принадлежит сердце вашего величества.
– Разве вы этого еще не знаете, маркиза? – с улыбкой спросил Людовик.
– Правда, вчера в саду ваше величество были так милостивы ко мне, что сказали, будто бы вам приятно видеть меня, однако…
– Однако? Почему же вы не договариваете, маркиза?
– Однако я хотела спросить, можете ли вы свободно располагать вашим сердцем, ваше величество?
– Моим сердцем, маркиза? Будто оно вам так необходимо?
– Я призналась в моих сокровеннейших мыслях, лишь повинуясь воле вашего величества.
– Да, вы правы, маркиза, я этого требовал.
Было заметно, что король потерял желание продолжать этот разговор.
– Если я не ошибаюсь, ваше величество, ваше сердце давно уже не свободно… – все же проговорила Жанетта, внимательно наблюдая за тем, какое впечатление на короля произведут ее слова.
– Оставим этот разговор, маркиза, – отозвался Людовик. – Мы касаемся того, что уже давно забыто.
– Того, что давно забыто? – тихо переспросила Жанетта. – Но ведь то, что давно забыто, не может нас более интересовать.
– Милая маркиза, у меня, конечно, нет причины скрывать от вас того, что, если и не забыто, то, во всяком случае, принадлежит очень отдаленному прошлому.
– Ваше доверие, ваше величество, будет для меня лучшим доказательством вашего ко мне расположения.
– Это отдаленное прошлое относится к тому времени, когда я был молодым принцем. Нездоровье заставило меня на некоторое время покинуть Париж, чтобы на лоне природы восстановить свои силы. Тогда‑то в моей жизни и произошло событие, заставляющее меня до сих пор задумываться и вспоминать о прошлом.
– Я догадываюсь, ваше величество, что это была ваша первая любовь…
– Моя первая любовь… – грустно подтвердил король. – Я считаю, что человек, познавший сладость первой любви, – счастливый человек. Неужели вы, маркиза, никогда ее не знали?.. Много лет прошло с тех пор, а для меня это счастливое время по–прежнему остается незабываемым…
– Почему же ваша первая любовь оказалась несчастной, ваше величество?
– В нескольких словах этого не передать, маркиза. Пока могу только сказать, что злая разлука настигла нас в самом разгаре нашей любви…
– И после этой разлуки вы никогда больше не видели ее?
– Нет. Мне говорили, что она умерла, и я боюсь, что она умерла от печали.
– И вы, ваше величество, до сих пор сохранили любовь и нежность?
– Я вспоминаю о ней как о святой, маркиза. Вы улыбаетесь, считая меня неспособным к подобному чувству. Отчасти вы правы. Наша придворная жизнь с ее развлечениями и наслаждениями идет вразрез с моими словами, но тем не менее я говорю вам чистую правду.
– В таком случае покойной можно лишь позавидовать. Ведь ваша любовь к ней – бессмертна, ваше величество.
– О, не говорите так! Это были двое несчастных, души не чаявших друг в друге. Несчастными они были, конечно, не в те дни и недели, которые так быстро промелькнули для них вдали от шумного света. Несчастными они стали с того момента, когда свет вступил в свои права и грубо пробудил молодых мечтателей от их прекрасного сна. Молодой король в глухой уединенной деревушке был просто юношей, полюбившим молодую девушку, которая ответила ему полной взаимностью. В одном лишь он поступил опрометчиво – скрыл от подруги сердца свой высокий сан. И скрыл потому, что хотел быть не королем, а только возлюбленным той прекрасной девушки. Два юных сердца слились в одно, хоть их и разделяла бездонная пропасть. Они отдались друг другу беззаветно, со всем пылом первой взаимной любви.
– Но неужели, ваше величество, эта девушка, которой вы отдали вашу первую, такую прекрасную любовь, никогда и не подозревала, кому она дарила свои ласки? – недоверчиво спросила Жанетта.
– Нет, маркиза, в то прекрасное время она ровно ничего не подозревала. И я не уверен, узнала ли она это позже, после нашей разлуки. Ведь я больше никогда не видел ее…
– И вы тоже, ваше величество, не знали даже имени этой девушки? – спросила Жанетта. – Вот действительно романтическое приключение! – Теперь в ее голосе звучали явная зависть и ревность.
– Имя ее я, конечно, знал, – ответил Людовик, – но оно навсегда скрыто в тайниках моего сердца. Мне не пришлось видеть даже мальчика, которому она подарила жизнь вскоре после моего отъезда. Когда я потребовал привести его ко мне, то мне доложили, что он пропал без вести. Я сердился, негодовал, велел отыскать его, но все мои усилия, увы, были напрасны.
– И это воспоминание до сих пор поддерживает в вас чувство любви к этой девушке? – снова вставила Жанетта.
– С тех пор прошло двадцать четыре года, маркиза, – продолжал король. – И когда я оглядываюсь на это прошлое, то всегда удивляюсь, как быстро промчалось время. Однако каким образом мы с вами дошли до этих печальных воспоминаний?
– Они меня живо интересуют, ваше величество.
– Да, потому что речь идет хоть и о несчастной, но все‑таки любви.
– О любви, никогда не умирающей, не исчезающей даже под бременем времени. И, откровенно говоря, я очень и очень завидую этой девушке.
– Ах, маркиза, давайте лучше жить настоящим… Сегодня вечером я вместе с министрами приду к вам пить чай. Все мы убедились, что нет хозяйки более любезной, остроумной и очаровательной, чем вы, маркиза, – сказал Людовик, поднимаясь с софы. – До свидания, моя дорогая.
Уходя, король склонился перед Жанеттой и почтительно поцеловал ее хорошенькую ручку. Выражение торжества мелькнуло у нее на лице, а в оживленных глазах блеснуло сознание полного удовлетворения. Она чувствовала, что сегодняшний визит короля и их разговор положили начало исполнению ее заветнейшей мечты. С сегодняшнего дня она вступала в давно намеченную роль при дворе. Гордо выпрямившись, она подумала, глядя вслед ушедшему Людовику:
«Ты лишь раз в жизни любил настоящей, искренней любовью и, что бы ты ни говорил, ты любишь эту женщину до сих пор… Но кто же она?.. Я должна это узнать и непременно узнаю. Тебе сказали, что она умерла, а сын ее исчез… Но мне кажется, что так тебе сказали лишь для того, чтобы навеки разлучить с ней и успокоить тебя. Но внутренний голос говорит мне, что живы и она и твой сын… А вдруг ты найдешь ее, снова увидишь, и старая любовь проснется и вытеснит из твоего сердца всех, кто занимает в нем хотя бы второстепенное место?..»