‑то любите его, но для других он – человек посторонний. Они не верят, что он без вины попал в крепость. Теперь там озлобление еще очень велико, так что подождите несколько дней. А потом смело идите к коменданту. Он, говорят, неплохой, справедливый человек. И если вы ему все расскажете, как мне, то он хотя бы посочувствует. А от него многое зависит…
Эти слова старой рыбачки несколько ободрили измученную Адриенну.
– Да, вы правы, он должен меня выслушать, – сказала она, – должен посочувствовать…
– Я пойду с вами и покажу, куда входить, где доложить о себе. Только не отчаивайтесь. Вы вот ничего не едите, не пьете – этим вы не принесете пользы ни вашему Марселю ни себе. Ему еще понадобится ваша помощь, а для этого вы должны поддерживать ваши силы.
– Верно, – согласилась Адриенна. – Я должна беречь себя для него.
– А там – кто его знает… – задумчиво продолжала старая рыбачка. – Нам, женщинам, добрым словом и просьбами удается добиться того, чего никогда бы не смог достичь мужчина своей силой…
– Ваши слова ободряют меня, – призналась Адриенна. – Я попробую растрогать коменданта… Святая Дева, помоги мне в этом!
Прошло несколько томительных для Адриенны дней. Наконец настал день, в который вдова рыбака обещала пойти с Адриенной в крепость.
Небо было покрыто тучами. Холодный ветер дул с моря. Сердце у Адриенны сжималось от страха, от предчувствия какого‑то несчастья, хотя старушка всеми силами старалась ободрить ее.
– Не теряйте мужества, – убеждала она Адриенну, – и надейтесь на Бога.
Путь к тюремной крепости был долог. Наконец они подошли к воротам крепости и объявили дежурному офицеру, что пришли к коменданту крепости по важному делу. Офицер приказал солдату проводить женщин в дом коменданта.
Какие только чувства не разрывали грудь Адриенны, когда она проходила по двору крепости! Где же эта клетка, в которой томится сейчас Марсель? Что он испытывает, сидя в этой ужасной клетке? Какая участь ждет его?
– Успокойтесь, – шептала ей на ухо старушка по дороге к дому коменданта. – Успокойтесь! Здесь много таких, которые вполне заслужили свое наказание. Всякие люди бывают на свете. Много и таких, которых нельзя оставлять на свободе. А здесь они, глядишь, и исправятся…
Адриенна вошла в дом, а вдова осталась во дворе ждать ее возвращения.
Солдат проводил девушку в кабинет коменданта, передал ее в приемной лакею, который, спросив имя, пошел доложить о ней. В скором времени слуга вернулся и попросил Адриенну следовать за ним.
Когда Адриенна, бледная, худая, одетая во все черное, вошла к коменданту, тот встал из‑за стола.
– Госпожа Вильмон? – спросил он.
Адриенна поклонилась.
– Подойдите ближе и присядьте, госпожа Вильмон, – сказал комендант. – Позвольте задать вам один вопрос… Не был ли ваш отец офицером?
– Да, господин комендант.
– Капитан Цезарь Вильмон?
– Так звали моего отца, господин комендант. Но мой отец давно умер.
– Давно умер? Так–так. Мы вместе с вашим отцом были в офицерском корпусе полка Конде. Он был моим другом, хорошим товарищем…Человеком честным, с открытым характером.
– Таким он и был, – ответила Адриенна.
– Потом он вышел в отставку – я это помню, – продолжал генерал Миренон свои приятные воспоминания.
– Потом мой отец был управляющим во дворце герцога Бофора, господин комендант.
Генерал Миренон внимательно посмотрел на Адриенну – он начал понимать, в чем дело.
– Вы в трауре, мадемуазель? – спросил он.
– Да, я ношу траур по сестре герцога, великодушной госпоже Каванак, которая, освободившись от страданий, покинула этот мир.
– Освободившись от страданий? – спросил генерал.
– Герцог мучил свою сестру до самой ее смерти.
– У этой сестры был сын?
– Марсель Сорбон, – ответила Адриенна.
Лицо генерала омрачилось. Не злость, не досада выразилась на нем, а печаль.
– Жестокий герцог мучил и Марселя Сорбона. Это по его приказу Марсель попал сюда, в крепость, – добавила Адриенна задрожавшим голосом.
– Так это вы та мужественная девушка, воодушевленная любовью, о которой мне рассказывал мушкетер? Теперь я все понимаю… Но тем больнее мне, что я не могу спасти каторжника номер пятьдесят семь, имя которого Марсель Сорбон. Я очень сожалею, госпожа Вильмон, но не в моей власти отменить приговор…
– Приговор? – воскликнула Адриенна испуганно. – Какой приговор?
– Так вы еще не знаете?.. Я думал, что вы…
– Сжальтесь, господин комендант, что за приговор? – снова спросила Адриенна, дрожа от страха и глядя на коменданта так, точно от его слов зависела ее собственная жизнь.
– Приговор гласит – смерть от руки палача, – с трудом выговорил комендант.
Адриенна вздрогнула, сдавленный крик боли вырвался из ее груди, и она закрыла лицо платком.
– Весть, которую я вам должен был сообщить, ужасна, сударыня, я понимаю это, – сказал генерал Миренон как можно более теплым голосом. – Она тем ужаснее, что сын госпожи Каванак – жертва семейной вражды. Но не в моей власти отменять приговоры суда.
Адриенна поднялась. Ее лицо было смертельно бледным, но в глазах засветилась отчаянная решимость.
– Еще одна просьба, единственная просьба! – сказала она сдавленным голосом. – Смилуйтесь, господин комендант, ради моего покойного отца, сжальтесь надо мной, ответьте только на один вопрос… Вы говорите, что не в вашей власти отменять приговоры… Но есть ли такая власть, есть ли на земле человек, который может отменить приговор?
– Только его величество король может сделать это, госпожа Вильмон.
Луч надежды засветился в душе Адриенны.
– Когда должен быть исполнен приговор над Марселем?
– Через три дня, – ответил комендант.
– Через три дня! – в отчаянии повторила Адриенна. – За три дня я едва ли доберусь до Парижа. Если ехать в почтовом дилижансе, потребуется четыре дня чтобы доехать до Парижа, и четыре – на обратный путь. Всего восемь дней… Дайте мне и осужденному восемь дней, господин комендант, я умоляю вас!
– Вы хотите, мадемуазель…
– Поехать в Версаль. К королю!.. Надежда на спасение не угасла во мне.
– Вы это серьезно говорите?
– Я привезу помилование! – воскликнула Адриенна.
Генерал Миренон был восхищен решительностью и мужеством Адриенны.
– И вы думаете, вам удастся проникнуть к его величеству?
– Это должно мне удастся, господин комендант. Я должна спасти Марселя во что бы то ни стало!
– Трудное предприятие, госпожа Вильмон. Вы еще не знаете всех препятствий, которые вам предстоит преодолеть…
– Я должна их превозмочь.
– От души желаю, чтобы ваши надежды сбылись, – сказал генерал Миренон, который про себя считал, что намерение Адриенны – несбыточная мечта.
– Сжальтесь, господин комендант, отсрочьте казнь на восемь дней, – еще раз попросила Адриенна.
– Сегодня у нас шестнадцатое ноября, – сказал генерал Миренон. – Казнь в любом случае должна быть совершена не позднее двадцать восьмого. Итак, двадцать седьмое – последний срок, до которого можно отложить казнь. У вас, таким образом, десять дней… Это все, что я могу для вас сделать.
– Благодарю вас за это снисхождение и за вашу доброту, господин комендант! – воскликнула Адриенна.
– Помните, если вы не вернетесь до двадцать седьмого ноября, то я не смогу больше откладывать казнь. Утром двадцать восьмого Марсель Сорбон будет казнен.
– Я вернусь к тому времени, – заверила Адриенна, прощаясь с комендантом, который еще раз пожелал ей успеха.
«Благородная девушка, – с сочувствием подумал комендант, когда Адриенна ушла. – Но я очень сомневаюсь, что надежды ее оправдаются. Нелегкая у нее задача…»
Возле дома коменданта Адриенна нашла старую рыбачку, и они отправились в обратный путь.
– Ну, добились вы чего‑нибудь? – спрашивала старушка, которая увидела, что Адриенна приободрилась.
На обратном пути Адриенна вкратце пересказала ей разговор с комендантом.
– И теперь вы хотите ехать? – спросила вдова.
– Сегодня же! Через несколько часов отходит почтовый дилижанс. Денег, которые у меня есть, должно хватить на дорогу. Сомнений не может быть. Теперь все зависит от меня. Марсель будет спасен, если я вовремя вернусь с королевским указом.
Старушка с удивлением смотрела на девушку – такой решимости она от нее не ожидала…
– Вы хотите… прямо к королю?.. – спросила она.
– Прощайте, – сказала Адриенна. – Благодарю вас!
XIX. БАЛ–МАСКАРАД
Бальные залы Версаля пестрели масками, роскошными туалетами, светом, музыкой. Всюду, куда ни бросишь взгляд, бархат, шелк, атлас, платья, затканные золотом и серебром, драгоценные камни. Дамы и кавалеры употребили все силы, чтобы быть неузнанными, – у всех были маски из черного, голубого или желтого атласа, отороченные внизу широкой черной каймой, закрывавшей рот и подбородок.
Подле стройной дамы в древнегреческой тунике важно вышагивал амур, прелестный мальчик в трико с луком и стрелами. Рядом с чернобородым цыганом расхаживали два эльфа с крылышками. Вокруг экзотической турчанки увивались два средневековых рыцаря в латах. Еще дальше виднелось несколько очаровательных вакханок, за которыми ухаживал старый знахарь. Он предлагал им свои любовные зелья и разные средства для сохранения красоты.
По распоряжению маркизы де Помпадур по залам сновало множество шутов, которые забавляли гостей шутками и остротами.
Появление пажей и придворных предшествовало прибытию на бал маркизы де Помпадур. Окруженная придворными дамами, она появилась, как королева. На ней было платье из светло–голубого атласа, богато отделанное таким же бархатом. Плечи и бархатная кайма унизаны были жемчугом, волосы напудрены, лицо закрыто маленькой маской из голубого бархата.
Вслед за маркизой появился король в черном домино.
Приближаясь к маркизе, чтобы поздороваться с ней, он надел черную маску, вспомнив желание маркизы – все должны быть в масках. Король исполнил ее желание, хотя масок не любил. И воспользовался первым удобным случаем, чтобы уйти из бальной залы и снять маску.