Граф Лимож не сказал Виктору ни одного доброго слова. Между тем в его власти было лично решить дело, не донося главнокомандующему. Но этот человек не интересовался мушкетерами, не любил их, а Виктор, видя такое отношение, не стал унижаться до просьб. Он спокойно и гордо ждал решения своей судьбы.
Капитан Лимож велел позвать одного из мушкетеров. Явился новичок, незнакомый Виктору.
– Вы должны отвести арестованного мушкетера Делаборда во дворец и с бумагой, которую я напишу, сдать его главнокомандующему, – сказал граф Лимож этому новичку.
Затем он сел за письменный стол и написал отчет, в котором были упомянуты все проступки Виктора.
– Вы отвечаете головой, если этот дезертир убежит, – сказал граф новичку, передавая ему бумагу.
– С вашего позволения, господин капитан, я не дезертир, – сказал Виктор дрожащим от обиды голосом.
– Вы должны доказать, что вам действительно был дан такой невероятный отпуск, – ответил граф надменно. – А до тех пор вы дезертир, так как в заметках моего предшественника ничего не сказано о вашем отпуске.
Виктор без лишних слов повернулся и вышел из кабинета.
Мушкетер последовал за ним, чтобы отвезти его в Версаль. Им дали лошадей, и они поехали верхом.
– Вам плохо будет, товарищ, – сочувствующим тоном сказал мушкетер по дороге. – Генерал Лимож, друг умершего коменданта Бастилии, человек неумолимый.
– Он приятель Бофора – и этим все сказано, – твердо ответил Виктор.
– Нехорошо сделал капитан, что велел отвезти вас к главнокомандующему, – добавил мушкетер. – Не сердитесь на меня. Я это делаю скрепя сердце.
– Вы исполняете свой долг, я это знаю, товарищ. Я совершенно спокойно ожидаю следствия. Они не смеют поступать со мной как с дезертиром. На то существует прежний капитан, который может подтвердить, что дал мне продолжительный отпуск.
– Вы должны были взять письменное разрешение, – заметил мушкетер. – А теперь вам будет трудно доказать… Прежний капитан, говорят, был лучше этого.
– А куда он переведен?
– В Орлеан. Но я думаю, что он у Бофора был не на хорошем счету.
– За что его перевели?
– Говорят, что у него была затеяна дуэль с графом д'Орри, другом герцога Бофора. Но до дуэли дело не дошло, так как капитана немедленно сменили.
– Вот оно что, – проворчал Виктор. – Плохая новость…
Приехав в Версаль, оба мушкетера отправились в комендантскую. Они доложили о себе адъютанту генерала, и тот повел их к главнокомандующему.
Главнокомандующий Монтарен своей осанкой и надменным обращением очень походил на покойного коменданта Бастилии. Он только что выслушал отчет приехавшего из Парижа офицера и стоял в строгой задумчивости подле стола, заваленного бумагами, когда адъютант и оба мушкетера вошли в большой кабинет.
Адъютант доложил о мушкетерах и передал письмо графа Лиможа. Генерал прочел письмо и поднял голову.
– Так который из вас дезертир? – спросил он мрачным тоном.
Оба мушкетера стояли и молчали.
– Пусть дезертир выйдет вперед! – приказал Монтарен.
Виктор не пошевелился.
– Что это значит? – вскричал Монтарен. – Который из вас конвойный?
Новичок выступил вперед.
Монтарен сердито посмотрел на Виктора.
– Почему вы не повиновались? – спросил он грозным тоном. – Я же приказал дезертиру выступить вперед.
– Это обвинение несправедливо, господин генерал. Я не дезертир, – ответил Виктор. – Я поехал в Тулон с разрешения господина капитана.
– Вам, без сомнения, уже известно, что прежний капитан мушкетеров умер после дуэли вчера утром в Орлеане, – сказал Монтарен. – Есть у вас доказательства, что вам был дан отпуск?
Виктор остолбенел при этом известии: смерть прежнего капитана отнимала у него всякую возможность оправдаться.
– Нет у вас доказательств, – продолжал генерал. – А кроме того, что вы на долгое время оставили свой полк, вы еще принимали участие в побеге преступника.
– Этого я не отрицаю. Но это не было бесчестным делом, господин генерал, – сказал Виктор с достоинством.
– По–вашему, это честно – помогать преступнику бежать из заключения?.. Ну, любезный, это ваше убеждение вполне характеризует вас…
– Необходимо знать суть дела, господин генерал, – осмелился возразить Виктор.
Монтарен вспылил:
– Вы не имеете права возражать, мушкетер!
Виктор вспыхнул.
– Я думаю, что я имею право оправдываться.
– Так оправдывайтесь, если можете, но только побыстрее. Мне время дорого.
– Каторжник Марсель Сорбон, которому я помогал бежать, – не преступник. Он невиновен. Он жертва ненависти. Герцог Бофор велел его, сына своей сестры, сослать на каторгу…
– Это глупости! – прервал его генерал, как бы испугавшись и оттого еще больше свирепея. – Я случайно узнал, что человека, о котором вы говорите, нет в живых. И вы пытаетесь оправдаться мертвым человеком. Но довольно об этом! Я не желаю слушать об этом. Конвойный! – обратился генерал к новичку. – Отвезите этого арестанта обратно в Париж и сдайте в Бастилию. Господин комендант крепости получит необходимые распоряжения…
В Бастилию? Виктор Делаборд содрогнулся. Стало быть, его хотят заставить замолчать навеки? Такого ужасного приговора он не ожидал. Несомненно, генерала побудило к столь жестокому решению то, что он, Виктор, упомянул Марселя и герцога. Ведь Монтарен – сторонник герцога.
– Можете идти! – скомандовал разгневанный генерал.
Виктор и конвойный вышли из кабинета.
– Вы поступили глупо, – сказал конвойный, спускаясь вместе с Виктором по лестнице. – Вы рассердили главнокомандующего…
– Сказав правду, – ответил Виктор. – Я и впредь буду говорить только правду, хотя бы это стоило мне жизни.
– Это достойно похвалы, но в некоторых случаях не совсем умно, – возразил новичок.
– Что ж, ваше счастье, если вы следуете этому правилу. Я же не могу поступать иначе.
– Вот это‑то и погубило вас, товарищ.
– В Бастилию? Честное слово, это хуже смерти, – признался Виктор.
– Если бы я мог отпустить вас!
– Это не спасло бы меня, а вас погубило бы. Нет, я такого не допущу.
Оба мушкетера сели на коней и отправились обратно в Париж.
– Не надо ли вам сделать какие‑нибудь распоряжения? – спросил Виктора новичок.
– Нет, товарищ. Моим единственным желанием в последнее время было освободить друга, так как он невинно страдает на каторге. Теперь это стало невозможным.
К вечеру оба всадника подъехали к Бастилии. Когда они проезжали по подъемному мосту, часовые отдали им честь.
Мушкетеры въехали во двор крепости, где Виктор уже бывал однажды, освобождая Марселя. И вот теперь его самого привезли арестантом в эту мрачную крепость.
Какой‑то инвалид подошел и принял у них лошадей. Затем к ним вышел инспектор, полагая, что они привезли какие‑либо приказания.
– Отведите нас к господину коменданту, – обратился к нему конвойный.
Инспектор с величайшей предупредительностью исполнил их просьбу. Он принес свечу, так как было уже совсем темно, и попросил обоих следовать за ним. Они прошли под сводами знакомого нам мрачного коридора и поднялись по лестнице, ведущей в квартиру коменданта. В приемной их встретил лакей.
– Не уходите, инспектор, – сказал Виктор, – вам придется сейчас отвести меня в камеру.
Инспектор принял это за шутку.
– Здешние апартаменты пришлись бы не по вкусу господину мушкетеру, – засмеялся он.
– А я ведь не шучу, господин инспектор, – ответил Виктор. – Сейчас вы узнаете, что я ваш арестант.
У инспектора округлились глаза.
– Святой Бенедикт! – вскричал он. – Разве такое возможно?
В это время лакей отворил дверь в кабинет нового коменданта Бастилии и пропустил туда обоих мушкетеров.
Преемником покойного Миренона был маркиз Андре, человек лет пятидесяти, седовласый, с хорошо сохранившимся лицом, с нежными и красивыми руками. Одет он был в дорогой камзол, прекрасной ткани рубашку с богатым жабо. Он был в длинном желтом жилете, согласно требованиям моды. На ногах его были белые шелковые чулки, башмаки с пряжками. Маркиз держался так прямо, будто проглотил аршин. Восковая кукла не могла бы держаться прямее. Ни одна черта его лица не дрогнула. В каждом движении, в каждом слове коменданта проглядывал придворный лоск.
Оба мушкетера по–военному отдали честь.
Маркиз ответил им движением правой руки, полуприкрытой кружевной манжетой.
– Я получил приказ, господин комендант, сдать вам мушкетера Виктора Делаборда, – сказал конвойный.
– Приказ? От кого? – спросил маркиз.
– От господина генерала Монтарена. Дальнейшие распоряжения последуют, господин комендант.
– Итак, этот мушкетер – узник Бастилии?
– Так точно, – ответил Виктор.
– Так–так. Узник, то есть арестант.
Маркиз подошел к письменному столу и позвонил.
– Позвать инспектора! – обратился он к вошедшему слуге.
Вслед за тем в кабинет вошел инспектор и отдал честь.
– Этого мушкетера надо отвести в камеру, господин инспектор.
– Слушаюсь, господин комендант.
– В какую камеру вы его отведете?
– В камеру номер девять башни номер семь, – ответил инспектор.
– Камера номер девять, башня номер семь, – повторил маркиз и проставил номера в списке. Потом спросил Виктора, как его зовут, и тоже записал.
Конвойный был отпущен.
Маркиз отвернулся к окну.
Церемония приема в Бастилию на том и закончилась, она была легка и коротка в сравнении с тем долгим временем, которое предстояло пробыть здесь заключенному.
– Я следую за вами, – сказал Виктор инспектору и вышел с ним из кабинета коменданта.
– Но, ради всех святых, господин мушкетер, как это получилось? – спросил не перестававший удивляться инспектор, когда они вышли во двор.
– Ах, любезный друг, – ответил Виктор, стараясь казаться веселым, – разве вы не знаете, как бывает на свете? Коршун, съедая воробья, говорит ему: «Я это делаю потому, что ты мал, а я велик».
– Гм, это означает, что у вас есть могущественный враг?