– О, ваше величество, неужели вам доносят о таких пустяках? – с улыбкой ответила маркиза. Улыбка эта говорила всем присутствующим, что она что‑то замышляет. – Вам сказали совершенную правду. Но это был всего только небольшой обморок, какие бывают у чувствительных женщин.
– Говорили, что на вас пагубно подействовало нечто увиденное, – продолжал король.
– Совершенно верно, ваше величество. И, разумеется, я не в состоянии ничего скрыть от вас. А потому, если позволите, я открою вам то, что меня столь сильно взволновало и огорчило.
– Позволяю без малейших колебаний, – ответил король. – Вы же знаете, как близко к сердцу я принимаю все ваши огорчения. Кроме того, вы чрезвычайно возбудили мое любопытство.
Герцог Бофор насторожился. Он понял, что сейчас маркиза выложит нечто такое, что будет направлено прямо против него.
Так оно и получилось.
После многозначительной паузы, во время которой маркиза как бы собиралась с мыслями, колеблясь, стоит ли огорчать его величество, она наконец решилась и медленно произнесла с дрожью в голосе:
– Мне бы не хотелось доставлять вашему величеству неприятных минут, но что делать, я сама пережила их и ничего не могу скрыть от моего повелителя… В тот день я получила пренеприятное известие.
– О каком известии вы говорите? – нетерпеливо спросил король.
– Мне его сообщил конвойный лейтенант Тургонель – человек грубый и жестокий…
Маркиза снова выдержала паузу и при этом бросила пронзительный взгляд на герцога Бофора, который невольно вздрогнул. В глазах ее было торжество победительницы.
– Этот самый Тургонель, недавно произведенный в офицерское звание по приказу герцога Бофора, бесчеловечно обращается с преступниками, которых он конвоирует в Баньо. Так вот он сообщил мне нечто такое, что повергло меня в ужас.
Услышав из уст маркизы упоминание имени герцога, король тотчас понял, что вот–вот произойдет столкновение, чего он всегда старался избегать. А потому он поспешно произнес:
– Мы чрезвычайно рады, дражайшая маркиза, что это происшествие лично для вас не повлекло плохих последствий…
И король при этом повернулся к аббату Берни, собираясь, как видно, затеять с ним разговор, который бы увлек общество в сторону от опасной темы.
Но не тут‑то было. Маркиза громким голосом объявила:
– Этот Тургонель убил каторжника Марселя Сорбона, якобы потому, что тот оказал ему сопротивление. А на самом деле это было сделано по приказу герцога Бофора. И за этот жестокий поступок герцог приказал произвести убийцу в лейтенанты… Офицеры не желают якшаться с таким, с позволения сказать, товарищем…
– Как? Не может такого быть! – вспылил король. Он понял, что неприятного столкновения не избежать, и решил стать нелицеприятным судией в глазах придворных. – У вас есть доказательства?
– Разумеется, ваше величество. – Маркиза была невозмутима. Она сделала незаметный знак Леону, который ужом выскользнул из зала. – Его засвидетельствует тот, кто получил приказ убить Марселя Сорбона, тот, кто получил за это награду. Я говорю о конвойном лейтенанте Тургонеле. Сейчас он предстанет пред вами, ваше величество.
Король был чрезвычайно расстроен. Как он ни старался избежать такого столкновения, даже он не мог приказать маркизе замолчать.
Тем временем в зал ввели Тургонеля, красного от смущения. Он согнулся в три погибели и замер возле двери. Куда делись его заносчивость и грубость. Он заметно трусил.
– Лейтенант Тургонель! – обратилась к нему маркиза. – Извольте отвечать по совести перед лицом его величества короля. Получили ли вы приказ убить каторжника Марселя Сорбона и кто вам дал такое поручение? Его величество ждет от вас правдивого показания.
Последние слова, казалось, больше всего подействовали на лейтенанта. Он, запинаясь, произнес:
– Светлейший герцог сказал мне… Что не велика важность убить каторжника и всегда можно объявить, что он наказан за сопротивление…
– И он назвал вам при этом имя Марселя Сорбона, не так ли? – не унималась маркиза. – Говорите только правду, этого требует его величество.
– Не помню, госпожа, – промямлил Тургонель. – Вполне может быть…
– Ну что вы такое говорите! – набросилась на него маркиза. – Неужели за такое короткое время вы потеряли память? Ведь в Лувре вы мне говорили, что герцог отдал вам приказ убить Марселя Сорбона!
Тургонель был красен как рак. Он опустил глаза и переминался с ноги на ногу.
– Этого человека подкупили, – наконец выпалил герцог. – По его виду, да и по его словам…
– Довольно! – воскликнул король. Он был в сильном гневе. Чаепитие, столь благостно протекавшее, завершалось скандалом. Он жаждал мира и тишины. – Марсель Сорбон мертв, увы. Мир праху его. Оставим разговор о мертвых. Я не хочу! – И он топнул ногой, что было признаком величайшего неудовольствия. – Ступайте, я не желаю вас видеть.
Тургонель выскочил за дверь, как пробка из бутылки. Но маркиза не унималась. Она решила идти до конца.
– Марсель Сорбон не умер, ваше величество. Тургонель по своему невежеству казнил не того Марселя. В этом этапе был другой каторжник по имени Марсель – Марсель Парон.
Герцог то краснел, то бледнел. Он решил, что маркиза опередила его, и ей удалось доставить в Версаль Марселя Сорбона. А король оживился – все‑таки Марсель Сорбон был его сыном. Его сыном от Серафи – сестры герцога. И ему хотелось бы увидеть его.
– Марсель Сорбон был под конвоем доставлен в Баньо, – продолжала маркиза.
– И кто же привез вам это известие? – с живостью спросил король.
– Ах, ваше величество, вся эта история похожа на сказку, – решился наконец высказаться герцог.
– Мушкетер Виктор Делаборд, – не обращая внимания на реплику герцога, невозмутимо продолжала маркиза. – Я отправила его курьером в Тулон, и он возвратился сегодня вечером. Если вашему величеству будет угодно, он предстанет перед вами и доложит о результатах своей поездки.
Герцог понял, что он проиграл. Виконт де Марильяк, на которого он делал ставку, остался где‑то позади и не смог исполнить порученную ему миссию чрезвычайной важности.
– Я готов выслушать этого мушкетера, – капризно произнес король. – Меня волнует судьба Марселя Сорбона. Пусть мушкетер предстанет перед нами.
Маркиза снова сделала знак пажу, и он неслышно удалился.
– Наконец‑то вашему величеству станет известна истина, – маркиза улыбнулась одними краями губ. – Ради этого я и напрягала свои усилия, мой король.
– Примите мою благодарность, дорогая маркиза, – благосклонно отозвался король. – Я всегда был сторонником правды.
– Если Марсель Сорбон жив, – с торжеством в голосе произнесла маркиза, – если он не пал жертвой вражды или интриг, то он будет в состоянии предстать перед нами и обвинить тех, кто покушался на его жизнь, кто неустанно преследовал его. Я с вполне понятным нетерпением, как и вы, ваше величество, жду доклад мушкетера Делаборда.
Однако мушкетер почему‑то не появлялся. Проходили минуты, пробежала четверть часа. Маркиза выходила из себя. Куда‑то пропал и паж Леон. Все пребывали в понятном нетерпении.
Наконец дверь отворилась. И вместо ожидаемого мушкетера вошел виконт де Марильяк. Герцог просиял.
– Это ваш курьер, маркиза? – поджал губы король. – Это он явился из Тулона?
– Да, ваше величество, – храбро ответил виконт. – Я только что прибыл из Тулона! – И поклонился, переломившись надвое. Его рана на щеке уже почти затянулась.
Маркиза чувствовала, что проигрывает столь успешно начатую партию. Этот проклятый виконт разрушил все, что, казалось, было выстроено так успешно.
– Кто посылал вас в Тулон? – осведомился король, обращаясь к виконту.
– Его светлость герцог де Бофор. Мне было поручено достоверно узнать, жив ли Марсель Сорбон. Благородного герцога волновала его судьба.
Король повернулся к герцогу и благосклонно кивнул ему, а затем обратился к маркизе:
– Я подозревал, мадам, что до вас дошли ложные слухи.
Маркиза не ответила. Она была бледна как полотно. Такого поражения она не ожидала. Это было чудовищно… И непонятно. Что‑то стряслось с мушкетером и пажом. Но что?
– Сообщение о том, будто бы Марсель Сорбон мертв, – чья‑то грубая и намеренная выдумка, – смело ответил виконт.
– Стало быть, Тургонель ни в чем не виноват, – заключил король.
– Вы видите, ваше величество, – торжествующе вставил герцог, – что Тургонель не получал от меня никакого приказа и все, что вам пришлось здесь выслушать, была чья‑то преднамеренная ложь.
– Я все‑таки настаиваю на своем, – со злостью сказала маркиза. – Было приказано убить Марселя Сорбона, а вместо него был убит Марсель Парон. Давайте все‑таки дождемся того, кто может сообщить нам правдивые сведения о судьбе Марселя Сорбона. А лучше всего, если бы сам Марсель предстал сейчас перед нами и правдиво поведал о том, каковы были его злоключения на этом свете.
– Да–да, – подхватил король. – Пусть его приведут сюда. Этот невинный юноша не должен больше страдать. Пусть он предстанет перед нами.
Виконт де Марильяк потупил очи и принял печальный и даже скорбный вид.
– Увы, ваше величество, – сказал он со вздохом. – Это невозможно.
– Отчего же? Если я так хочу, все должно быть возможно, – капризно протянул король. – Да вы вообще‑то поняли меня? Вы обязаны были привезти его из Тулона. Разве не так, герцог? – И он выжидательно посмотрел на Бофора.
Тому ничего не оставалось, как наклонить голову в знак согласия.
– Именно так, ваше величество. Я только этого и хотел.
– Позвольте всепокорнейше доложить вам, ваше величество, – с той же скорбной миной проговорил виконт. – Прибыв в Баньо, Марсель Сорбон был вместе со всеми каторжниками определен в тюремное помещение. Но…
– Что значит ваше «но»? – поинтересовался король. – Мне оно отнюдь не нравится.
– Но если бы означенный Марсель Сорбон не решился на побег во время шторма, он был бы жив. Но он бежал вместе с другим каторжником. И они погибли… На другое утро море прибило их тела к берегу вместе с лодкой, на которой они собирались бежать.