— Я заберу её боль и смерть! — воскликнул Полкан. — Заберу, как сделала когда-то Белёна для Ильи! Ты не причинишь ей боли, ты убьёшь меня, Божена!
Так вот что произошло на острове десять лет назад! Чокнутый колдун не хотел убивать дочь, он просто пытался избавиться от нежелательного зятя. Но я не хочу, чтобы Полкан погиб!
— Ты не сможешь, Полкан. Велигор и братья ослабили тебя. У тебя не хватит сил, — возразила Божена.
Я покорно шла рядом с ней к подножью каменной бабы, подставив своё горло под нож. Мне было страшно так, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. И грела единственная обречённая мысль, что, наверное, быть зарезанной лучше, чем медленно гореть на костре.
Острое лезвие провело по моей щеке линию. Боль обожгла, кровь побежала по шее за воротник футболки. Полкан сверкнул глазами, наверное, попробовал вылечить меня. Но красные глаза погасли, он бессильно упал на траву и, беспомощно глядя на меня, заплакал. А я шла за ножом, который с минуты на минуту должен был убить меня.
— Остановите её кто-нибудь! — взмолился Полкан, оглядывая мрачных молчаливых соплеменников, но никто не пошевелился. — Это убийство! Мать никогда не примет такой жертвы, Мать никогда не захочет открыть глаз! Она отвернулась от нас из-за того, что пролили кровь!
— Это неправда. Мать почувствует горячую кровь и поймёт, как важна она для тебя, увидит, что ты отдаёшь ей самое дорогое — свою предназначенную. Так было во времена моего деда, кровь предназначенной помогла Отцу того времени достичь небывалой силы, — проговорила Божена.
Она не походила на фанатичку, говорила спокойно, словно объясняла, почему нужно мыть руки перед едой. И это было страшнее всего. Божена верила, что делает так, как будет для её сына лучше.
— Мама, прошу тебя, не надо! Мама, так не должно быть! Мне не нужна эта сила. Я не хочу! Мама!
— Имя матери принадлежит Матери. Я лишь Божена, родившая тебя, это безверцы говорят святое имя любой женщине, — проговорила ведьма, заставляя меня встать на колени у подножья статуи. — А ты станешь великим Отцом, Полкан, могучим и справедливым.
— Я не прощу тебе этого никогда, мама! Слышишь, Божена, не прощу!
— Я приму от тебя любую кару, мой сын. Но ради нашего рода я сделаю то, что должна. Ты бы никогда не осмелился причинить боль своей предназначенной… Кем бы она ни была. А я сделаю это для тебя.
Я стояла на коленях и обречённо ждала, когда нож вонзится в моё горло. Ведьма просто проткнёт мне сонную артерию или перережет глотку? Будет очень больно, или я не успею почувствовать? И что обретёт Полкан? Вечное пленение на этом острове? Останется вождём, пока какая-нибудь очередная сумасшедшая “Божена” не убьёт его?
А эти безмолвные дикие люди, которые не смогли жить за пределами острова, так и будут раз за разом равнодушно смотреть, как на их глазах совершаются убийства? Ради этого ты нужна им, великая Мать, чтобы держать в таком чудовищном плену?
Я почувствовала под пальцами шершавый камень. Тёплый. Когда только солнце успело его нагреть, если недавно взошло? Его лучи коснулись моего лица. Последний раз в жизни ощутить тепло... Я посмотрела на Полкана. Он в отчаянье пытался идти в нашу сторону, но не мог, бился о невидимую преграду, падал, что-то кричал. Я смотрела на него и не могла насмотреться. Мой предназначенный. Парень, которого я полюбила так быстро и так быстро потеряла…
Тебе нравится наблюдать за этим, Мать-богиня? Тебе приятно видеть чужие смерти и чужое горе? Какая же ты истинная Мать, если любишь убийства во имя тебя? Что ты смотришь?
Смотришь?! Но ведь несколько минут назад глаза у статуи были закрыты! Как такое может быть?
И это заметила не только я.
— Мать смотрит... Мать смотрит! — раздался подобострастный шёпот.
— Она проснулась! Мать больше не спит!
— Мать хочет видеть, как кровь безверки оросит её ноги! — радостно воскликнула Божена. — Это дар от моего сына тебе, великая Мать. Прими…
Я зажмурилась, но удара не последовала, зато раздался вскрик. А когда я открыла глаза, нож валялся у ног статуи, а сама Божена оказалась от меня в нескольких шагах и пыталась подняться с земли. Выглядела она ошеломлённой. Полкан был уже возле меня.
— Как? Как ты смог? — воскликнула Божена.
— Мать говорила со мной. Мать сказала, что раз ты всего лишь женщина, что родила меня, и если отрекаешься от имени матери, то я могу разить тебя, как разят любого врага, — Полкан проговорил это, не глядя в её сторону, помогая мне подняться.
— Мать говорила с тобой… — поражённо прошептала Божена. — Ты слышишь её!
— Не кровь моей предназначенной пробудили Мать, а её слёзы.
Только сейчас я заметила, что плачу, что всё моё лицо в слезах, а не только в крови от пореза. Полкан обнял меня, провёл ладонью по щеке, останавливая кровь. А я прижалась к нему так крепко, словно хотела вплавиться. Меня сотрясала дрожь от пережитого ужаса, я не верила, что всё закончилось.
— Всем оставаться на местах! Это полиция. Не оказывайте сопротивления! — усиленный рупором голос возник словно из ниоткуда.
Только сейчас стали слышны и другие звуки, словно спал непроницаемый купол: к берегу причаливали моторные лодки, раздавались крики, лай собак, треск ломаемых кустов.
— Наташа! Где ты? — узнала я голос Андрея. — Слава! Рита!
— Гоша! Влада! — вторил ему голос Сергея.
Теперь точно всё кончено. Полкан продолжал обнимать меня, кажется, вновь забирая мой страх и мою боль, потому что у меня на душе становилось спокойно и хорошо. Или просто оттого, что он рядом, меня наполняло счастье? Божена рыдала отчаянно и горько, остальные люди в холщовых рубахах в панике метались по поляне или падали на колени, простирая руки к статуе.
Глаза каменной женщины сверкнули на мгновение красным и закрылись.
Кажется, нас с Полканом она благословила.
Эпилог
— Ты ещё работаешь? — спросила я, когда Полкан наконец взял трубку. — Уже почти шесть. Наташка обидится, если мы опоздаем.
— Извини, было одно важное дело. Сегодня утром пришла девушка, её оставил любимый, потому что его опоили дурманящим снадобьем. Я нашёл оставшийся напиток, это снадобье готовили из трав с острова. Я должен во всём разобраться.
— Значит, не придёшь? — расстроено спросила я.
Привороты, отвороты, заговоры и проклятья. Я уже настолько смирилась, что вся эта магическая ерунда вошла в мою жизнь, что не просто в неё верила, но и воспринимала, как само собой разумеющееся.
— Приду, уже пришёл. Сейчас зайду во двор, и ты меня увидишь.
Действительно, через мгновение из-за угла дома вывернул Полкан. Красивый, как всегда. И, как обычно, когда он шёл с работы, немного зловещий: весь в чёрном, тёмные волосы зачёсаны назад, пронзительные карие глаза словно смотрят в душу. Наверное, когда эти глаза вспыхивают красным, клиенты особенно пугаются.
Полкан теперь экстрасенс. Он хотел было пойти работать грузчиком и параллельно заканчивать вечернюю школу, его же Божена увезла, не дав получить даже среднего образования, после шестого класса. Но если с учёбой я не возражала, то грузчиком и чернорабочим устроиться ему не позволила. Как истинный Отец племени колдунов, благословлённый Великой Матерью, Полкан не имеет права похоронить свой дар. И не зря же я рекламщик. Вот и придумала пиар-компанию для всемогущего ясновидца Поля. А Наташка, благо юрист, помогла оформить документы. И теперь наш официальный магический офис пользуется большой популярностью у желающих лицезреть чудеса.
Правда, Полкан, помогая страждущим найти потерянные вещи, людей, любовь, смысл, гармонию и ответы, попутно ищет и своих соплеменников, раскиданных по всему миру. Проверить на правах нового Отца рода, бережно ли они обращаются с даром Великой Матери.
Оказывается, и без активных сил и красных глаз бывшие островитяне и их потомки умеют очень многое. И то, что у них есть теперь хоть какой-то контроль в лице Полкана, меня успокаивает. Ведь если он находит, что силу они используют во зло, депортирует колдунов на родной остров, на перевоспитание.
— Мог бы тогда не брать трубку, если ты рядом, — сказала я, шагнув ему навстречу.
— Ты бы волновалась лишнюю пару минут. Я этого не люблю, — совершенно серьёзно ответил Полкан, пытливо глядя мне в глаза. Сканирует, всё ли в порядке, не тревожит ли меня что. Я уже привыкла к такому контролю. Мне даже нравится, я ведь обманывать своего Поля не собираюсь, а то, как я его сильно люблю, ему чувствовать лишний раз приятно. Он, как признался однажды, этой моей любовью свою силу подпитывает, я для него теперь как статуя-идол, что осталась на острове.
А на остров мы пару раз в год ездим. Правда, я на ту сторону не переправляюсь, живу у Сергея.
Домик старика Игната Гоша двоюродному брату отдал ещё тем летом. Думаю, не без внушения со стороны Полкана. Сергей полностью туда перебрался, живёт отшельником, как когда-то его дед. Теперь он — связующее звено между островитянами и нашим миром. Влада с ним рассталась сразу же, как мы вернулись с острова и вышла замуж, как ни странно, за Гошу.
Как эти двое живут — не знаю. Мы с ними не особенно общаемся, слышала только, что Влада забросила свою научную работу и с головой окунулась в Гошин бизнес. Полкан говорит, что он почти ни при чём, просто про Мать ей думать запретил, а ей новый смысл нужен был. И с Гошей они пара подходящая. Но мне кажется, Поль так Гоше отомстил на всю жизнь за сцену на берегу.
— Так что тот злодей с приворотным зельем? Нашёл его? — спросила я, пока мы поднимались в лифте на нужный этаж.
— Завтра поеду, это женщина. Её адрес я выяснил. Не уверен, что она с острова, все наши понимают, что любовь нельзя насильно вызывать. Возможно, кто-то, не зная, травы ей продал.
“Мало ли как мир мог «ваших» изменить? Чтобы прокормиться, чего угодно вызовут насильно и для каких угодно целей волшебные травы продадут”, — подумала я, но говорить этого не стала, даже мысль подальше загнала, чтобы Полкан не почувствовал мой скепсис. Он всё ещё оставался наивным и верил в сказочные истории про честность, добро и справедливость.