— Выходьте! — велел он.
К счастью, предоставив нам возможность воспользоваться своими ногами самостоятельно.
Я вышла на воздух последней. Солнце уже клонилось к закату. Было, наверное, часов девять. Зря всё-таки я не прихватила с собой телефон, пусть связь тут не ловит, время хотя бы знала, да и вдруг бы кнопка экстренной связи сработала. Но мобильник, как ненужная вне цивилизации игрушка, остался лежать в палатке. А в лодке мы фотографировались на Наташкин айфон, который она потеряла по дороге сюда. Совпадение? Или тоже колдуны заговорили? Слава телефона не взял, как и я, а мобильник Гоши разрядился, потом что, в ожидании нас, он играл в какую-то игрушку и убил батарею.
Была надежда, что послать сигнал SOS догадается Влада, но и эта надежда умерла, когда я увидел, что Влада, дрожащая и рыдающая, стоит на коленях и собирает осколки своего смартфона.
— Там же все фотографии и черновики! — всхлипывала она.
Идиотка! Флешка-то наверняка сохранилась, а вот вызвать полицию с этой груды пластика уже не получится.
Мы стояли жалким осколком нормального мира в окружении сердитых людей в холщовых рубахах. Их было десять человек. Три женщины, включая уже знакомую мне колдунью, ещё одна тётка постарше, и молодая — лет тридцати, но рябая и косоглазая. Впрочем, местные мужики, все как один со злыми лицами и косматыми бородами — тоже красотой не блистали. За исключением моего знакомца Полкана.
Он стоял чуть поодаль, но я чувствовала на себе его взгляд. Это вносило мне в душу дополнительный раздрай, но и вселяло нелогичную надежду.
Мы стояли в центре круга на небольшой полянке в паре шагов от сарая, из которого нас выпустили островитяне. Наташка нащупала мою руку и сжала, другой рукой она вцепилась в Славу, теперь нас объединяла общая дрожь ужаса. Я могла бы протянуть руку и присоединить к нашей цепочке и Гошу, но мне не очень-то хотелось этого делать, а он отошёл на полшага и дрожал особняком от нас.
Оставалось только ждать, что хозяева острова решат относительно нас. Это явно было судилище. Что они с нами сделают? Закидают камнями? Забьют палками? Заколдуют?
Несколько минут они молча нас рассматривали. Тишину нарушали только всхлипывания Влады и тяжёлое дыхание Гоши.
— Безверцы явились к нашим домам, — вдруг скрипучим неприятным голосом проговорил старик.
Кажется, он был здесь главным, потому что стоял чуть обособленно и был самый старый.
— Безверцы хотели посеять скверну в наш чистый мир.
— Нет, послушайте, мы не хотим вам зла! — вскочила на ноги Влада. — Наоборот, я хочу помочь!
— Ты посмела смотреть своими чужими глазами на Мать! — обвиняющее сказала вдруг женщина-ведьма Божена, которая конвоировала меня в сарай. — Твои глаза надо выжечь за это, дева. Мысли у тебя тёмные, душа запятнанная. Ты принесла злые мысли пред лицо Матери.
— Я просто хотела убедиться, что она существует! Мне просто интересно! Разве это преступление? Да, я хочу написать о вас, рассказать, как вы живёте, но это не причинит вам никакого вреда. Наоборот! — горячо заговорила Влада. — Сейчас столько программ поддержки малых народов, вам восстановят деревню. Обеспечат достойную жизнь.
«Построят резервации и разрешат продавать сувениры. А ещё вы сможете фотографироваться с туристами», — хотела было радостно продолжить я, но прикусила язык.
Островитяне и без меня поняли, что им лапшу на уши вешают. Люди в кругу зашевелились, сердито зашептались. Старик ударил посохом о землю, и вновь стало тихо. Ведьма Божена вышла из круга, приблизилась к Владе, заглянула ей в глаза. Влада вздрогнула, испуганно сжалась. Глаза Божены стали красными. Влада попыталась отпрянуть, но Божена схватила её за плечи. Через минуту глаза женщины вновь стали обычными, и она укоризненно покачала головой.
— Ты говорила с одним из наших прежних братьев, он отступник. Он отверг Мать, но не дарованную ей силу. И он обманул тебя, дева! Нет способа получить силу иначе, нужно родиться под благословением Матери. Ты безверка! Нечистая и лживая! И ты умрёшь здесь.
Влада поражённо ахнула, недоверчиво оглянулась по сторонам, словно надеясь, вдруг кто-то скажет ей, что ведьма пошутила. Но все смотрели на нас ещё более враждебно, чем несколько минут назад. Никто не любит отступников, и как нам теперь доказать, что мы Владу-то толком не знаем, а их брата-предателя и вовсе никогда не видели?
— Мать никогда не покинет остров, это невозможно. Прежде чем её нога поднимется от этой земли, остров уйдёт под воду. Отступник отправил тебя на гибель, дева. Даже если ты расскажешь всем о нас и Матери, никто не позволит безверцам вступить на наш берег, они все умрут прежде, чем увидят Мать.
Вот, значит, какой козырь в рукаве пыталась протащить Влада. Некий тип, который сбежал отсюда, рассказал ей о колдунах. И девочка захотела частичку этой силы себе. Не зря я сомневалась, что Влада ради научной работы сошлась с Серёжей и уговорила всех на эту поездку. Она точно знала о красноглазых колдунах! И наверняка знала, что они опасны. Но всё равно потащила нас сюда.
— Вы всё не так поняли! Гордей очень болен, он надеется, что богиня поможет ему, — быстро проговорила Влада. — Он мой друг, я не могла ему отказать.
— Ложь! — Глаза Божены полыхнули красным. — Гордей обещал тебе многое. Но даже собственная сила вдали от Матери ему неподвластна. А тебе не стать такой, как я, дева, — рассмеялась вдруг Божена. — Даже такой, как Первуша, никогда не стать, — она кивнула в сторону рябой девицы.
— Я и не думала… Вы ошибаетесь, — попыталась возразить Влада.
— Молчи! — велела Божена.
Влада схватилась вдруг за горло и, побледнев, в ужасе уставилась почему-то на меня.
Мне тоже было жутко, наверное, остаться без голоса ещё страшнее, чем не владеть своими ногами.
Наташа заплакала, прижавшись к Славе. Он молча гладил её по спине, стараясь не смотреть в сторону ведьмы и несчастной Влады. Гошу сотрясала крупная дрожь, он, кажется, с трудом держался на ногах, а я словно окаменела. И единственное, что чувствовала, как меня прожигает словно насквозь взгляд Полкана.
— Она повинна в том, что безверцы явились на наш берег, отец, — заключила Божена, обернувшись к старику.
— Как судьбу их решим? — спросил старик, окинув взглядом своих подданных — или детей? — в холщовых рубахах.
— Отпустим их, отец, дурного они нам не сделали, — первый высказался Полкан. — Пусть уйдут и забудут.
Но на него тут же зароптали.
— Реке отдать, и дело с концом! — крикнул один из мужиков.
— Сжечь! — послышалось сразу несколько голосов.
Мне тоже захотелось зарыдать, как Наташке или Владе, так было страшно. Как бы я хотела, чтобы из-за кустов сейчас выскочили Серёга, Маринка и Андрей с криками: «Розыгрыш! Прикольный квест мы для вас организовали? Актёров наняли». Но никто не выскакивал. Только мрачные жители общины сужали круг, чтобы мы не могли вырваться. Будто бы мы могли…
— Оставим их на острове, отец, пусть служат Матери, — сказала рябая девка Первуша, кося глазами на Гошу, который словно находился в прострации. — Безверок сжечь, а остальных оставить.
— Пусть и безверки служат Матери, очистят свои помыслы, — вступился один из бородатых.
Кажется, женщин на острове не хватало категорически. Не поэтому ли Полкан на меня кинулся — там, на берегу?
А может быть, я попала в кино? Может быть, во сне? Может быть, это не со мной?
Но рядом хрипела Влада, рыдала в голос Наташка, бледный перепуганный Слава вцепился в её плечи, кажется, до синяков. Гоша шмыгал носом и трясся, словно у него припадок. А я заледенела и наблюдала за всем происходящим будто откуда-то сверху. Бежать? До леса шагов тридцать, оттолкнуть ближайших ко мне старуху и мужика и рвануть изо всех сил. Но что дальше? Добегу ли я до леса? Да и что я буду делать в лесу? Я даже не знаю, в какую сторону бежать к лодке… И с вёслами не справлюсь.
Ведьма Божена подошла к нам вплотную. Кажется, она нас обнюхивала. Идеи зажарить и съесть ещё не поступало? Может быть, каннибализма они тоже не чураются? Я думала, моё сердце остановится, когда ведьма приблизилась ко мне. А она, глянув мне в глаза и, полыхнув красной радужкой, удовлетворённо кивнула. Шагнула к Наташке, повернула к себе за подбородок её лицо, заставила наклониться Славу. На них смотрела почти минуту. На Гошу и Владу глянула мельком. А затем подтолкнула Наташку и Славу вперёд. Слава едва не упал, но устоял и поддержал Наташку, которая, казалось, сейчас лишится чувств.
— Они родят для нашей общины чистых детей, — заявила ведьма, обращаясь к толпе и старику. — В её чреве — плод любви, Мать не одобрит такой смерти. Они могут остаться и стать частью нас.
Ни я, ни Наташка, ни Слава не понимали, что происходит. Гоша и Влада были заняты собственными страхами.
— Мать направит их помыслы и очистит души. Они родят ещё много детей во славу Матери и для нашего рода.
В круге тихо переговаривались, кивали. Старик повернул в руках посох и торжественно провозгласил:
— Да будет так, Божена.
Кажется, Наташке и Славе сожжение и утопление не грозит, их хотят использовать как производителей нового поколения этого сумасшедшего народа.
Тяжёлый взгляд старика остановился на мне, потом перешёл на Гошу.
— Грязь и блуд! — он поморщился. — Что ты видишь в них, Божена?
— Сам видишь истину, отец. Скверна рядом с Матерью не должна быть, сжечь их надобно, а пепел через реку переправить.
Ну в общем, примерно этого я и ожидала. Мой страх должен был выйти на новый уровень, но, по-видимому, этого уровня у меня уже не осталось. Я смогла только нервно рассмеяться.
— К чему такие сложности? Пепел переправлять… Живыми, как есть, переправьте нас на наши нечистые земли. И вам меньше хлопот, и нам радость. А то на вашу Мать дымом с нашего костра повеет, вдруг её это тоже оскорбит?