— Не делай этого с собой, Анна. Между нами все кончено. Мы так решили еще в Лондоне.
Баронесса прижалась к нему. Ощущение его мощного тела, заставило ее голос охрипнуть от желания.
— Никогда я этого не решала, liebchen. Я все еще не устала от тебя.
Ласково Куин коснулся рукой ее темных мягких волос.
— В моей жизни слишком много сложностей, чтобы добавлять еще одну. Прими как факт, что мы никогда не сможем снова быть вместе.
— Совсем никогда? — прошептала Анна, проводя пальцами вверх по лацканам его сюртука, затем скользнув дальше по шее в черные завитки над воротником. — Возможно, ты слишком спешишь. — Она притянула его голову к своим приоткрытым губам и припала к его рту.
Поцелуй был приятным, и Куин откликнулся, но быстро осознал, что зрелое тело Анны не возбуждает его, как прежде. С чувством сродни гневу, он крепко обнял ее и вторгся языком во влажную пещеру ее рта.
Ноэль наблюдала из открытой двери, желая убежать, но не в состоянии сдвинуться с места. Она ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
— Моя прекрасная лебедушка, вам не нужно смотреть на это. — Подошедший сзади Вольф Брандт обвил рукой ее талию и притянул к себе.
Куин поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как его жена исчезает в руках Брандта. Яростно он высвободился от Анны и бросился к двери.
— Bitte[41], Куин. Пожалуйста, подожди. — Вся томность исчезла, когда Анна побежала за ним и схватила за руку. — Куда ты спешишь?
— А как по твоему?
— Ты не из тех мужчин, которые пресмыкаются перед женщинами, — воскликнула она. — Что ты сделаешь? Скажешь, что не наслаждался, целуя меня? Она знает, что это ложь!
— Черт подери! Заткнись, Анна! — Он попытался вырываться, но она преградила ему путь своим телом.
— Оставь Ноэль моему брату, Куин. Ты же видел за ужином, как он пленен ею. Так иногда случается. Словно удар молнии! Женщина не всегда может уберечься, когда ее сердце не на месте. Не делай из себя дурака!
Не желая слушать дальше, он оттолкнул ее в сторону и бросился прочь из комнаты, чтобы обнаружить, что коридор пуст. К тому времени, когда он выбрался на улицу, было слишком поздно — карета уже удалялась от дома.
Брандт бесшумно выступил из глубокой тени портика.
— Мой кучер доставит ее домой.
— Ты не имел права.
— А ты, старина, не имел права унижать ее, как ты это проделал. Неужели тебя даже не заботит, что она чувствует?
— Это не твое дело, Брандт, — огрызнулся Куин.
— Здесь ты ошибаешься. Мы знаем друг друга очень давно и, хотя никогда не были близкими друзьями, всегда уважали друг друга. Разве не так?
— У тебя одна минута. Ближе к делу.
— Гордость и нетерпение, — ухмыльнулся Бранд. — Прекрасные качества для бизнесмена, но не слишком подходящие для мужа, да?
— Как я уже говорил, это не твое дело.
— Но я должен высказаться, потому что теперь я тоже причастен.
— В каком качестве?
— Ах! Американцы! Это же очевидно, не так ли? Меня влечет к твоей жене. Она самая желанная женщина, из встреченных мной за долгое время, и она достойна поклонения, — веселье исчезло из серых глаз. — Честно тебя предупреждаю, Коупленд. Исправь свое поведение, или я предприму все возможное, чтобы отобрать ее у тебя.
— Я убью тебя, если попытаешься. — Голос Куина сделался монотонным и бесстрастным.
— Любого другого мужчину, конечно. Но не меня. Потому что я предупредил тебя. Ты справедливый человек, и признаешь, что должен винить только себя, если потеряешь ее.
— Твое время вышло, Брандт.
Не сказав больше ни слова, Куин направился к карете. Разбудив дремлющего кучера грубым толчком, он пихнул того в сторону и сам схватил вожжи. Гравий разлетелся из-под колес, когда карета понеслась по подъездной алее.
Куин был на полпути к Телевее, когда передумал и повернул лошадей к Кейт Маллой, где мирно и основательно напился. Вернувшись домой, он обнаружил свою постель пустой, а дверь между их комнатами запертой.
Он решительно занес ногу, намереваясь вышибить преграду, но внезапно остановился. Какой смысл? Жена видела, как он целовал Анну, и будь он проклят, если обязан ей что-либо объяснять. Ноэль не будет водить его повсюду на поводке, как дрессированную собачку! Ей самое время уяснить, что он не нуждается в ней. Будь все проклято, он ни в ком не нуждается.
Глава 36
Вольфа Брандта и Анну фон Ферст быстро приняли в обществе Кейп Кросса. Женщин сообщества привела в восторг возможность познакомиться с баронессой, пусть и такой надменной, как Анна. Но они едва ли знали, как быть с ее привлекательным братом, который галантно целовал им руки и улыбался так, что кровь приливала к щекам.
Даже Эмили Лестер не осталась равнодушной. Одним ноябрьским полднем она, смеясь, поведала Ноэль:
— Ты знаешь, как я люблю Джулиана, но я заявляю, что мистер Брандт вносит в мою голову шаловливые мысли. Такие же, кстати говоря, какие у меня были о Куине, когда ему было шестнадцать.
Ноэль засмеялась вместе с ней, но потом быстро сменила тему, потому что не желала обсуждать с Эмили ни своего мужа, ни Вольфа Брандта. С того ужасного вечера с Брандтом и Анной она и Куин едва видели друг друга. На нескольких больших приемах, которых они не смогли избежать, напряжение между ними было почти невыносимым. Езда в закрытой карете рядом с ним, вход в комнату с ним под руку, сидение за обеденным столом подле него, все это и так было достаточно трудным. Но еще хуже были те моменты, когда случалось что-то, забавлявшее их обоих, и они ловили взгляды друг друга в момент полного взаимопонимания, только чтобы вспомнить, что произошло между ними и быстро отвернуться.
Ноэль решила, что не может больше оставаться в Кейп Кроссе, но ничего не предпринимала, чтобы это осуществить.
Ноябрь сменился декабрем. Казалось, куда бы они ни пошли, везде встречали Вольфа и Анну. Ноэль пришлось признать, что не было ничего в поведении Анны на публике, что можно было бы поставить ей в вину. Та обращалась с Ноэль вежливо и была так же официальна с Куином, как и с другими мужчинами сообщества. Никто не подозревал, что они были более чем знакомые. Что касается Вольфа Брандта, Ноэль с каждым днем все больше и больше зависела от него.
Они так часто встречались друг с другом, когда она каталась на Каштановой Леди, что уже и не беспокоились о том, чтобы придать встречам видимость случайных. Ей было легко с ним. Он ничего не требовал от нее, никогда не давил, прося больше, чем она могла дать, никогда не прикасался к ней. Разве что брал за руку для приветствия. В его компании у нее возникало чувство, что грусть больше не давит ей на плечи, а вместе с ней уходит и апатия, до этого, казалось, поселившаяся в ней навечно. Что-то при этом должно быть изменялось в выражении ее лица, потому что, когда они встретились на верфи, она почувствовала как взгляд Куина прожигает ее. Он смотрел на них двоих, и предупреждение ясно читалось в его холодном, испытующем взгляде. Больше всего на свете Ноэль хотела влюбиться в Брандта. Она знала, что тогда Куин, наконец, потеряет свою власть над ней.
Этого не случилось. Напротив, она с болью осознала, что ее любовь к Куину не ограничивается чем-то одним. Она любила его тело, его вкус, его прикосновения, секс с ним. Но все это было кратковременным и угасло бы на расстоянии через некоторое время. Существовали более глубокие грани ее любви к нему, которые, она знала, не исчезнут так легко, потому что она полюбила мужчину, которым он мог бы быть, если бы был свободен от горечи, сковывающей его, горечи, превращавшей веселый смех в насмешку, гордость в надменность и злость в презрение.
Наступил январь и вместе ним бал Уилера и Теа Тальботов.
Ноэль вышла из спальни, где женщины поправляли свои платья и прически, и услышала мягкое хихиканье. Выглянув из-за угла, она увидела маленькую светловолосую головку, прижавшуюся к дальнему краю перил, которые окружали лестницу. Там оказалось хорошее место для того, кто хочет спрятаться. Угол был темным и в нем стоял столик, который скрывал ее от взглядов хорошо одетых гостей, проходящих по холлу внизу. Она повернулась, когда услышала позади себя шуршание платья.
— Не надо выглядеть такой виноватой, — прошептала Ноэль. — Я тебя не выдам.
Восьмилетняя Элизабет Тальбот застенчиво разглядывала ее.
— Я просто не могла пойти спать, пока не увижу всех.
— Ну конечно не могла, — торжественно согласилась Ноэль.
— Вы выглядите как принцесса, миссис Коупленд.
— Спасибо, — она улыбнулась, заметив с некоторым весельем, что произнести слово «принцесса» оказалось достаточно трудно для маленькой девочки без двух передних зубов.
— Я никогда не видела платья с перьями. Они выглядят так, как будто щекочут вашу грудь.
— Так и есть, Элизабет, — сказала Ноэль, смеясь, потому что кончики снежно-белых перьев на самом деле приятно щекотали ее плечи и выступающие вершины грудей. Она пододвинула маленький деревянный табурет и села, тихонько болтая с ребенком и поглядывая вниз, на холл.
— Это мистер Коупленд! — воскликнула Элизабет, когда дворецкий впустил Куина.
Волнение в ее голосе сказало Ноэль, что маленькая девочка пала жертвой детской страсти к ее мужу. Оказалось, что и юность не имеет иммунитета к его очарованию.
— Почему он не пришел с вами?
— О-он должен был работать допоздна, так что я приехала с мистером и миссис Дарси.
— Я думаю, мистер Коупленд самый красивый мужчина в Кейп Кроссе. Вы согласны со мной?
— Ну, я…да, я полагаю, так и есть.
Они молча сидели и смотрели на яркую картину проходящих внизу людей. Их мысли двигались в необычайно схожем направлении. Когда оркестр заиграл, маленькие голые ножки Элизабет начали выстукивать ритм на ковре. Наконец, не в состоянии сопротивляться музыке, она встала и закружилась. Ее ночная рубашка поднималась, открывая тонкие бледные икры.