Я кивнула, не ожидая, что его начнет готовить сам эмиссар Тьмы, а не принесут с кухни служащие.
Мы перешли в приемную. Блай указал мне на удобное кресло с широкими подлокотниками и придвинул к нему низкий столик.
Опустившись на мягкое сиденье, я откинулась на удобную спинку.
– Если хочешь, начинай рассказ, Кайра, я внимательно тебя слушаю.
Блай стоял ко мне спиной, выискивая в стенной нише заварку.
Напряжение отпустило. Рассказывать о неприглядных вещах проще, когда не видишь лица собеседника, по крайней мере мне.
– Я фальшивый некромант, Блай, – сделала я первое признание.
Кромешник ничем не выдал своего удивления, продолжая открывать крышки на баночках с травами.
– У меня не было ни малейших задатков к некромантии. Я могла стать или бытовиком, или зельеваром-травником. Еще я иногда вижу кусочки возможного будущего, но они касаются только меня, поэтому не имеют значения для магического сообщества.
– Может, это и к лучшему? – мягко спросил Блай, обернувшись ко мне с зеленой банкой в руках. – В своей, скажем, прошлой жизни я встречался со многими сильными предсказателями, и счастливыми они не выглядели.
Понимая, к чему он клонит, я согласно кивнула. Та же Криста Йохенссельская до встречи с будущим мужем вообще скрывала свой дар. И считалась практически ущербной для своей семьи.
Магофон эмиссара зазвенел, лишая меня надежды на исповедь.
– Слушаю, – произнес холодно Блай. – Его родственница в порядке, я разговаривал полчаса назад с целителем. Нет, сегодня я не смогу с ним встретиться, пусть приходит завтра утром, пропустите.
Завершив разговор, он активировал чайник и лишь затем объяснил:
– Охрана сообщила, что у врат скандалит, требуя встречи с директором, местный оборотень, якобы родственник спасенной вчера девушки.
– Почему ты отказал?
– А зачем ему со мной встречаться? – вскинул темные брови Блай. – Он жаждет видеть не пострадавшую родственницу, не целителя, чтобы узнать о состоянии здоровья девушки. Значит, потерпит.
Действительно, странно.
Чайник, работающий от теплового артефакта, быстро вскипятил воду.
Блай снял крышку с зеленой банки и поднес ко мне поближе.
Сделав глубокий вдох, перечислила входящие в сбор травы:
– Мята серебристая, солнечник, лепестки кардии, зерна арвикики. Наполняет энергией, но при этом не перегружает нервную систему.
– Ты была бы отличным зельеваром, – улыбнулся Блай.
Меня накрыло ощущение полного принятия, сочувствия без унижающей жалости… Этому мужчине я была нужна любой.
А значит, могу ему верить, открыться полностью.
И я поведала, как однажды, в солнечный летний день, дом моих родителей посетил прадед. Рассказала, что он испытал на мне ритуал, позволяющий поделиться даром со слабым магом другого направления. Не утаила и о раскачке резерва с помощью моих убийств и последующих воскрешений…
Услышав о шести смертях, Блай опустил голову, но я успела заметить, как его глаза заливает тьма. Холодная, опасная. Повезло экспериментаторам, что уже ушли в сады богов…
– Эрррес шачье! – явно выругался Блай на неизвестном мне языке. – Прости, Кайра, больше не буду прерывать твой рассказ.
Сделав глубокий вдох, я продолжила исповедь:
– Прадед позволил отучиться два года в КУМ, считая, что мне нужен диплом, и непременно золотой. Моя подготовка и знания позволили сдать экзамены еще за два курса, что, как понимаешь, не добавило любви сверстников. Впрочем, дружба мне и не была нужна. Моей целью стало освобождение от прадеда.
В горле пересохло, и я закашлялась.
Эмиссар поставил на стол чашки с чаем и слегка остудил их магией, нарисовав в воздухе замысловатый знак. Пододвигать второе кресло он не стал, отдав предпочтение широкому подлокотнику моего.
Раньше я бы смутилась, сейчас отметила эти действия отстраненно. Пожалуй, его близость, наоборот, была даже приятной.
Сделав несколько глотков ароматного напитка, продолжила:
– Я получила золотой диплом, но его оказалось мало – прадед устроил мне свой экзамен. И я…
Смелость резко закончилась. Я не могла смотреть на кромешника и вперила взгляд в стол.
– Я убила четверых людей, Блай. Я – чудовище и не могу быть твоим светом!
Вот, самое страшное произнесено.
Некромантки не плачут. Но текущие по щекам слезы об этом не знали.
– Кайра… – Блай обнял, крепко прижимая к груди. Его сердце быстро стучало, выдавая бушующую в душе бурю эмоций.
С бесконечной нежностью мужчина провел теплой ладонью по моей голове, спине, плечам. Утешая, позволяя лить слезы ему на мундир.
– Легко оставаться праведником, сидя в четырех стенах своего защищенного дома, не общаясь с другими людьми, не совершая ни добрых, ни злых поступков, – тихо произнес Блай и, повышая голос, спросил: – Скажи, если целитель, проводя сложную операцию, не спасает своего пациента, он чудовище? Если воин убивает захватчиков своей страны, жгущих мирных жителей, он сам становится монстром?
– Нет, но я… – запнулась, не зная, что говорить дальше.
– Если юная девушка, отстаивая свою честь и жизнь, уничтожила тварей в человеческом обличье, это говорит лишь о том, что у нее не было защитника. Мне очень жаль, что я не встретил тебя раньше на несколько лет.
А уж как мне жаль… не высказать словами.
Блай обхватил мое лицо широкими ладонями. Губами стирая следы слез со щек, он пылко прошептал:
– Ты мое чудо, Кайра, мой свет. Для меня ты самая чистая и ослепительная душа в этом мире. Я ждал тебя двести лет, видел во сне. И я ни за что не откажусь от тебя и не отпущу.
Поцелуй, как печать, закрепил обещания кромешника.
Отстранившись, он неожиданно удивил:
– Вчера у озера я не все успел рассказать. Женщиной, из-за которой у меня возникло непонимание с побратимами, была ты.
– Я?!
Вот это поворот!
– В поисках света души я даже к предсказательнице обратился. И та, как я тогда думал, выжившая из ума дама, заявила, что моей суженой пока нет. Вокруг меня и моих побратимов только тьма. Свет от нас очень далек, ждет впереди, и, чтобы найти его, нужно умереть для всего мира.
Занятная метафора, жутковатая.
– Умереть – это уснуть на век-другой?
– Да. Тогда я разозлился на сумасшедшую и, лишь сражаясь с побратимами, подумал, что многолетний сон – не так уж плохо, если альтернатива – смерть.
Меня передернуло, стоило представить, что Блая могли убить.
– Все уже в прошлом, – напомнил он, вновь притягивая к себе. – Я нашел тебя и сделаю все, чтобы ты была счастлива со мной. И для начала – накормлю. Время обедать, Кайра.
Переход от серьезного, торжественного тона к шутливому вызвал улыбку.
– С удовольствием. Оказывается, страдания неплохо разжигают аппетит.
Мы уже выходили из приемной, когда я вспомнила о звонке Фил.
– Блай, мне нужно срочно попасть в Квартен в течение трех дней. Это можно как-то устроить?
Подумав немного, эмиссар кивнул:
– Разумеется, заодно подбросим до столицы Элайну.
Он поедет со мной?.. Боги, разве можно взять и не влюбиться в этого мужчину? У меня точно никаких шансов!
Блай не спросил, но я все равно решила объяснить:
– Прадед не только создал из меня некроманта, он еще и сделал так, чтобы резерв было сложно исчерпать.
– Нечто новое в магии.
– Да, но подходит лишь некромантам. Слышал о хайрлате?
– Камнях, которые усиливают магов Смерти? Слышал и даже успел ознакомиться с трудами твоего предка Кайра Кери.
Быстро он… поражает его работоспособность.
– Так вот, прадед вместе с Эрхом Горейским вживил специальную пластину с хайрлатом мне в предплечье. – Я продемонстрировала руку, ту самую, что сломала, спускаясь с дерева. – И предупредил, что после двадцати четырех хайрлат стоит сменить. Время пришло. Я хочу убрать эту пластину, но на всякий случай артефактор создала по дневнику прадеда похожую. Спешка возникла из-за целительницы, которой необходимо уехать из Квартена.
– Ты доверяешь этим магичкам? – спросил Эйликс задумчиво.
– Я доверяю Филиппе Джун. А у нее прекрасное чутье на правильных людей.
– Хорошо, – согласился эмиссар и предупредил: – Но я буду рядом во время операции.
На моих губах расцвела, подозреваю, донельзя глупая улыбка.
Обожать нового директора готова была не только я: довольные переменами в меню курсанты взирали на Эйликса с благодарностью. Да и преподаватели встретили начальство благодушно.
Приятную атмосферу разрушило появление курсанта Джоэла. Хмурясь, он протянул Блаю записку.
– Лорд директор, я шел из библиотеки на обед и увидел в холле вот этот знак. – Понизив голос, Джоэл добавил: – Кажется, он нарисован кровью…
Пришлось вытянуть шею, чтобы мельком увидеть каракули курсанта. Мельком, потому что помрачневший Блай скомкал клочок бумаги.
– Курсант Джоэл, не распространяйтесь об увиденном. Это приказ.
– Есть! – Парень вытянулся в струнку.
Когда он отошел, лорд Хайзер нетерпеливо спросил:
– Лорд Эйликс, что там?
– Надеюсь, что чья-то глупая шалость. – Эмиссар встал из-за стола и предупредил: – Леди Кери, коллеги, продолжайте обедать, я скоро вернусь.
– Хорошо.
Без удовольствия доев ароматную мясную похлебку, я потянулась за пирожком и ягодно-травяным отваром.
Сделав большой глоток, застыла.
Холод изнутри сковал гортань.
Ни вскрикнуть. Ни вздохнуть.
Я разучилась дышать!..
Сил хватило, лишь чтобы подняться.
И тут же упасть в оглушающую черноту.
– Это жидкая тьма! – закричал кто-то вдалеке.
– Это Седж! Это он сделал!
Чернота стала гуще, поглощая последние звуки.
Эмиссар Кромешной Тьмы успел отойти далеко, когда солем на его запястье закровоточил.
Не обращая внимания на боль, Эйликс призвал тени и, завернувшись в них, обратился черным вихрем.
Миг – и он в столовой, в которой царил хаос.