— Эмм… Что? — я не знала, что на это предложение ответить.
Экскурсию? Лично для меня? Но ведь это как-то чересчур. Я ведь случайная гостья, и не какая-нибудь герцогиня!
— Зачем?
— Елена! — Комрей взял мою руку, — Вы обижаете меня.
— Почему?
— Думаете, мне нечего вам показать?
О, вот об этом я точно не думала. Залившись краской смущения, отрицательно качнула головой.
— Ну, что вы.
— Наш род не самый последний в этом мире и весьма уважаемый, — мягко сказал Комрей и увлек меня к двери, — Я посчитаю за честь познакомить вас с его историей. В картинной галерее висят портреты моей покойной семьи, моих предков. Буду счастлив познакомить вас с ними.
— Благодарю, — только и смогла выговорить я.
В коридоре мы оказались одни.
Глава 16
Картинная галерея выглядела впечатляюще. Увесистые портреты в золотых рамках величиной с мой рост, бархатные банкетки вдоль стен, красивый паркет из явно ценных пород дерева — всё это вызывало уважение и некий трепет. Стоило только зайти в эту комнату, как возникло стойкое ощущение, что я попала в музей.
Комрей вел себя как истинный джентльмен. Он был предупредителен, внимателен и весьма любезен. Пока мы шли по замку, он рассказывал смешные истории из детства. Вот с этой тумбочки он упал, когда прятался от повара — без спросу съел самый большой кусок праздничного торта.
— Очень хотелось есть! — подмигнул он.
А вон там, где сейчас наглухо забита маленькая узкая дверь, раньше располагалась сырная кладовка.
— Дважды в день я приносил туда нашего кота Рыка, чтобы он охотился на мышей.
— И что, получалось поймать?
— Нет, конечно, — Комрей беспечно улыбнулся, — Мыши загодя прятались. Я топал почище нашего дворецкого Стефано. Он был стареньким, и когда поднимался на второй этаж, едва переступал ногами. Мы всегда знали, что он идет, и успевали вовремя прекратить наши шалости.
— Интересно как! — с чувством выдохнула я, — Наверное, было весело расти в этом замке, с братом и сестрой. Совместные игры, забавы… Здорово! А я росла без братьев и сестер.
Мужчина улыбнулся и деликатно перевел разговор:
— А если пойти в ту сторону, то попадете в бальную залу. Она у нас небольшая, конечно. Для домашних вечеров. Но танцевать в ней можно — и паркет соответствующий, и места хватает, чтобы развернуться. Вы умеете танцевать?
Мы подошли к закрытой резной двери и остановились. И если раньше идти под руку с Комреем было несколько неудобно, но вполне терпимо, то сейчас под его жгучим вопросительным взглядом, мне стало отчего-то жарко.
Рука, лежащая поверх его локтя, стала невыносимо тяжелой. Всё мое тело сковали неуверенность и какой-то едва различимый страх.
Я всегда была неловкой. Даже девчонки перестали вытягивать на танцпол, признавая мою неспособность двигаться в такт музыки.
И меньше всего я ожидала, что эта моя неприглядная сторона натуры откроется при таких обстоятельствах. Перед этим лощеным уверенным в себе мужчиной мне вдруг стало очень стыдно.
— Не умею, — честно призналась я.
Почему он так пристально смотрит? Неужели его задело мое неумение танцевать?
— Я вас научу, — его слова ошарашили.
«Зачем?! — чуть было не выкрикнула я, — Меня не нужно обучать! Я — необучаема!»
— Попробуем с самого легкого — с вальса, — невозмутимо продолжил Комрей, — В нем нет ничего сложного. Стоит только довериться партнеру, и он сам поведет вас в нужном направлении.
— Не думаю, что это хорошая идея. Я проведу в замке только один вечер. Вы сами сказали, что из замка можно выйти. Вот я и… Мне не нужно учиться чему-то… В танцах я полный ноль….
Запутавшись в своих объяснениях, вконец смутилась и опустила голову.
Стоять под прицелом его разноцветных глаз было невозможно. Почему, ну почему он так на меня смотрит? Будто обжигает и одновременно ласкает взглядом? Вгоняя меня в краску и необычайное смущение!
Разве можно вот так откровенно на кого-то смотреть?!
— Лена, доверься мне! — его шепот пронзил какие-то потаенные струны моего сердца, и они дрогнули, — Я научу тебя хорошо танцевать… вальс.
— Я не смогу запомнить фигуры, — ответила ему так же, шепотом.
— Если ты позволишь научить тебя, то всё получится! Доверься мне!… — уверенно прошептал он, и вдруг дверь в картинную галерею открылась сама собою. Я вздрогнула от неожиданного скрипа и вырвалась из его захвата. Даже не заметила, как он снял мою руку со своего локтя и теперь держал ее обеими ладонями, — Но ты должна сама попросить…
Боже, как откровенно это прозвучало! Будто речь шла не о танце, а о чем-то совершенно другом.
Или это мое испорченное земное воображение подкидывает неподходящие картинки? Вдруг, мужчина имел в виду только танец?
В голове отрывками пронеслись яркие и возбуждающие картинки.
…Что, если Комрей, не отводя взгляда, притянет меня к себе? Прижмет так сильно, что между нами не останется и сантиметра? А потом очень страстно прильнет к моим губам и с наслаждением поцелует?
О, это было бы прекрасно!
…Тем временем, Комрей первым вошел в галерею.
Комната оказалась большой и просторной. С высокими потолками, с хрустальными замысловатыми люстрами.
Он прошел в самую глубь комнаты и исчез из вида. А я всё еще стояла перед порогом и в самых растрепанных чувствах пыталась переключиться.
Портреты. Так… Портреты его родни. Нужно всего лишь сделать несколько шагов, зайти. А потом заинтересованно уставиться на какой-нибудь портрет. И у меня будет передышка в пару минут.
И почему я не могу сосредоточиться и перестать думать о его губах?!
— Елена! — позвал меня его чувственный низкий голос, — Заходите. Я познакомлю вас с матерью.
Отогнав все неподобающие мысли, я подошла к Комрею. Мужчина стоял посреди галереи и с грустью смотрел на внушительный портрет молодой женщины с рыжими волосами. Она была одета в красивое бордовое платье, расшитое золотой нитью. На шее красовалось ожерелье с огромным круглым рубином. Женщина смотрела на нас с легкой полуулыбкой и доброжелательно. И всё же, я легко могла представить, как уголки губ моментально опускаются вниз, а взгляд становится грозным.
В ее привлекательных чертах лица было что-то властное и непримиримое. Она могла и умела командовать. Такие женщины весьма ловко изображают и покорность и легкомысленность. А на самом деле их характер был намного круче и мстительнее.
Но, что было довольно интересно — оба сына взяли ее красоту. Определенно, ведь женщина была редкой красавицей.
И хотя волосы Астора были темными, его нос и скулы явно были мамиными. Как и красивый чувственный рот.
— Елена? — снова окликнул меня Комрей, и я перевела взгляд на мужчину.
Он скорбел. Теперь я точно видела.
Скучал по матери и ни за что не хотел бы, чтобы кто-то об этом знал. Особенно, Астор.
Я и сама не знаю, каким чудом поняла это. Возможно, подсказало напряжение, свозившее во всей его фигуре. Он торжественно и прямо, как на каком-нибудь светском приеме, протянул ко мне руку:
— Позволь, мама, познакомить тебя с Еленой. Очень достойной девушкой. Она бы тебе понравилась. Елена — добрая и сострадательная, ласковая и милая… Она — преданный друг и сильная личность. Если бы ты только могла познакомиться с ней… Ты бы одобрила нашу с ней…дружбу. А это — леди Генриетта Изабелла Уринция Таймс, моя мать.
Он говорил так уверенно, как будто знал меня. Или общался дольше, чем полдня.
Или льстил?
Но зачем в принципе говорить обо мне в таком тоне, да еще стоя перед портретом матери?
Мысли о губах снова стали появляться, и, чтобы поскорее избавиться от наваждения, я громко возмутилась:
— Да что вы такое говорите?! Это… неприлично!… Вы… вы… так не должны говорить!
Я перевела взгляд на соседний портрет, по-видимому, отца Комрея, и облегченно выдохнула. Смотреть на женщину было почему-то трудно. Она подавляла.
— Я говорю правду! — возразил Комрей, — И в прошлый раз ты совсем не возмущалась!
— В какой прошлый раз? — вскинулась я, — Мы только что познакомились.
— Я имел в виду, что когда за обедом я сделал тебе комплимент… — тут же заюлил Комрей, от волнения покрываясь красными пятнами. — Ты была не против. И не сопротивлялась.
Меня охватило ощущение, что одна рыжая личность меня нагло дурит, или что-то скрывает.
— Когда это ты говорил? Не помню!
Забыв про портрет, я подошла почти вплотную к Комрею. Еще раз прокрутила наш разговор за чаем и уверенно заявила:
— Не было такого! Мы даже на ты не переходили!
— Зато теперь перешли! — с воодушевлением ответил Комрей, — Елена, ты вспомни! Я несколько раз говорил, что твои волосы столь прекрасны, что я хотел бы всю жизнь на них любоваться!
— Они крашенные! — на всякий случай уточнила я, — Абсолютно точно ты мне этого не говорил!
— И носик такой очаровательный, что так и хочется его поцеловать! — не сдавался мужчина, — Неужели не помнишь?
— Ну, нос натуральный! — ради справедливости заметила я и со вздохом призналась: — Не помню. Возможно, я задумалась.
— Так я и думал! — непонятно чему обрадовался Комрей и кивнул на соседний портрет, — А это мой отец, познакомься!
Мужчины явно взяли от отца стать, высокий рост и волевой подбородок. А младший сын — еще и цвет волос.
— Моя сестра! — подвел Комрей к чудесному портрету юной леди.
Она стояла в поле с небольшой корзинкой цветов. В бежевом платье и соломенной шляпке. Милая и открытая девушка, она улыбалась так ласково, будто смотрела на близкого ей человека. Девичье лицо дышало благородством и счастьем. Ее окружало целое поле самых необычных цветов. С некоторым разочарованием я поняла, что не эту девушку я видела в своей комнате.
Глава 17
Она была прекрасна. Как монотонный бой часов, бьющих прямо в сердце. Как песнь, что греет душу после трудного дня. Я любил ее. Всем сердцем и до последнего дыхания.