Молоко разлилось. Ступени лестницы окрасились в грязные неравномерные пятна.
— Да что вы себе позволяете! — возмутился Братц и привстал, — Извольте покинуть замок.
— Да чтоб все твои головешки сгорели! — от души пожелала ему молочница и запустила вторым бидоном, — Скелет проклятый!
— Вы меня видите?! — Братц удивился так сильно, что замешкался и пропустил летящий бидон. Тот шмякнулся о стену рядом с ним, и красивый черный пиджак скелета окрасился белыми брызгами.
— Конечно, вижу! Что я, слепая?! — выругалась женщина и, высоко подняв подбородок, гордо повернулась к выходу: — Знал бы мой покойный муж, господин Враввель, что я буду ходить в такой паршивый дом… Уж он-то бы отвадил меня от проклятого места!… Уж он бы точно сказал…
Что сказал покойный муж молочницы на ее весьма далекое от приличного поведение, мы так и не услышали. Она громко хлопнула массивной входной дверью — и как только силы хватило! и ушла восвояси.
Пару секунд Братц оторопело смотрел ей вслед, а я вышла из укрытия, чтобы спросить, почему женщина так озверела.
Ее поведение не было нормальным. А значит, должно было объясняться веской причиной.
Нет, в моем мире я никогда не общалась с молочницами. Поэтому не могла оценить объем скандальности, считающийся здесь нормой.
Но вряд ли ей платили за то, чтобы она портила чужое имущество, разливая молоко по дорогим поверхностям — один бежевый ковер на лестнице чего стоял!
Это даже для чужого мира было перебором.
— Что-то изменилось! Она увидела тебя, Братц. Заметила твое состояние… И это очень странно! — голос Астора прозвучал как гром среди ясного неба.
Откуда он взялся?
А, наверное, вышел из своего кабинета под лестницей. Или у лестницы — если быть точной.
Я остановилась на полпути. Попадаться на глаза мужчине не хотелось совершенно. Я всё еще на него злилась.
— Елена, а вы как думаете? Склонен считать, что именно ваше появление изменило существующий порядок вещей.
Он вышел на середину холла и уставился на меня своими глазищами.
Это обвинение?
Выражение глаз разглядеть не удалось. И я не знала, злится он или просто делится своими мыслями.
Ладно, раз меня рассекретили, спущусь!
— С чего вы взяли? И что за распорядок? — как можно беспечнее, спросила я.
Да уж. Спуск дался мне нелегко.
Я пыталась идти по лестнице гордо и с достоинством. Держала спину прямо, как королева, и даже свела покрепче лопатки. Ступала осторожно, плавно, стараясь незаметно под юбкой сначала нащупать ступеньку, а потом уже опускать на нее ногу.
Всё-таки передвигаться в домашних тапочках и в длинной, волочащейся по ступенькам юбке, было неудобно. И очень опасно — на середине лестницы я не заметила, как кусочек ткани всё-таки подогнулся, зацепила его мыском и наступила.
Взмах руками, отчаянное понимание, что сейчас рухну у всех на виду и сломаю себе шею, жалобный писк и горячее желание спастись любой ценой, — и вот, я уже лечу по направлению к полу.
Или ступенькам — я не разобрала.
Когда моего лба должна была коснуться испачканная молоком бежевая ступенька, всё вдруг остановилось. Я зависла в воздухе в очень странной позе — одна рука висела вдоль тела, ноги торчали врастопырку, юбка задралась наполовину, а вторая рука согнулась под непривычным углом. Волосы упали на лицо и заслоняли весь обзор.
Я не видела, что происходит. Но и не падала вниз! Висела, как какой-нибудь экспонат в музее, словно на невидимых веревочках.
— Ты в порядке?
Меня плавно и осторожно подхватили на руки и повернули в нормальное положение. Кровь отлила от висков, я судорожно схватила ртом воздух, боясь задохнуться. Окружающая обстановка заплясала перед глазами.
… Астор держал меня на руках и прижимал к своей груди, немного покачивая. Словно бы успокаивая.
Однако эффект получился обратным. Я смотрела на лестницу, видела вмятину от своего последнего шага перед кульбитом и не могла поверить, что не упала.
Я же падала! Летела через ступеньки! Да я должна была разбиться или, как минимум, покалечиться.
— Что тут происходит? — сдавленно спросила я, и мужчина отмер.
Донес меня до холла и аккуратно переложил со своих рук на взявшуюся не пойми откуда коричневую кушетку.
— Её здесь не было! — пробормотала я, поражаясь этому факту, — И как… как вы смогли меня перехватить?! Я же падала!
Астор горестно вздохнул и уселся в моих ногах.
— Елена. Я — маг времени. Чтобы не позволить тебе упасть я всего лишь остановил время. А перенести кушетку из гостиной — вообще пустяк.
— Правда?!
А вот для меня подобные вещи были за гранью понимания.
— Да. Но знаешь, есть одна вещь, которую я не понимаю сам… И она связана с тобой.
Перед глазами все еще кружились предметы, и очень хотелось пить.
— Воды бы… — просипела я пересохшими губами, и напротив моей руки вдруг появился висящий в воздухе стакан с водой. Я жадно схватила его и выпила.
— Так вот… — Астор сделал знак Братцу, и тот вышел из холла, — Как ты смогла прорваться в замок? Этого я никак не понимаю. Ты не могла войти в дверь сама. Никак.
— Почему?
— Ведь он зачарован, — с легким раздражением ответил Астор.
Глава 10
— Замок зачарован?!
— Да.
Нет, я, конечно, ожидала чего-то подобного. Подвоха, засады, западни… Когда тебя перебрасывают в другой мир и хотят убить, когда толпа озверевших магов носится за тобой по пятам, — как говорил всем известный медведь из детского мультика — «это неспроста».
И сомнительные предложения незнакомца, нежелающего показывать свое лицо — более, чем настораживали.
И всё-таки внутри что-то оборвалось. Где-то в глубине души я надеялась, что мне снится очень красочный и захватывающий сон. А сама я, после дня рождения Ритки, беспробудно сплю в своей кровати.
Просто перебрала немного на дне Рождения.
После «Шальной императрицы» обычно мы пели «Пошлю его на…», а там и до текилы дело доходило.
Однако, рядом со мной всё еще сидел умопомрачительно странный и одновременно красивый мужчина. Он никуда не исчезал, и я даже могла разглядеть капельки пота на его высоком лбу.
Будь это настоящий сон, меня давно бы перебросило в другую локацию. Хаотичность во сне — дело привычное. Каким бы ярким и логичным он ни был, всё когда-то заканчивается.
Всё, но не в этот раз.
— И что это значит?
Астор пытливо заглянул мне в лицо, но, не увидев того, что искал, сжал крепче губы.
— Не знаю, Елена, чем ты прогневила богов, но теперь мы в одной упряжке. Думаю, ты имеешь право знать…
И замолчал.
Боже, как мне всё это не понравилось! Явно ничего хорошего он не расскажет.
Пропустив мимо ушей «гнев богов» уточнила:
— Про упряжку вы имеете в виду, что мы вместе тут застряли? То есть из замка нельзя выйти?
— Нельзя. Дело в том, что время здесь закольцовано. События повторяются с точностью до одной секунды. Скандальная молочница приходит раз в три дня. Ее заменяют почтальон или дрессировщик собак. Очень редко происходят расширяющиеся события — например, приходит кровельщик или певица, которая вздумала переночевать в замке.
— То есть сюда входят люди? И выходят? Почему же не можем выйти мы?
— Как бы тебе объяснить… — Астор задумался, — Они — не совсем люди. Скорее, декорация.
— Но молочница была живой. И муж у нее имелся, — возразила я.
— Вполне может быть, — флегматично согласился Астор, — И всё же она сама — декорация. Элемент действия, который вставили в картину, чтобы придать ее красок.
— Кто вставил? — вскинулась я, но мужчина проигнорировал мой вопрос.
— Так, толпа каждую ночь разбивает витражное стекло. Вчера ты видела — они не знают, что я здесь живу. Хотя я никуда не выхожу из замка, каждый вечер они видят меня и ужасаются… — криво усмехнулся Астор, — Происходит это всегда перед началом нового дня. Каждую ночь в окно на втором этаже влетает камень. Разбивает его и падает на одно и то же место на ковре… Мы скопили столько, что можно строить новый дом…
По спине пронесся холодок. Закольцованность… Постоянство…
Брр!
То есть каждый день здесь происходит одно и то же?!
— Это ужасно! — в сердцах выкрикнула я и вскочила, — Можно рассудком двинуться. И что, с этим ничего нельзя поделать?!!
— Это мое наказание, — едва слышно сказал Астор и поднялся, — К несчастью, и ты попала под его действие. Мне искренне жаль. Со своей стороны я готов облегчить твоё заточение и предоставить все имеющиеся в моем распоряжении удобства…
Его бубнежь я прервала самым бестактным способом:
— Подожди! Не может быть, чтобы я застряла здесь навсегда. Я пришла ненадолго. Я могу выйти. Да, могу!
Мозг лихорадочно соображал. Если тот неизвестный перенес меня сюда, чтобы я провела в замке сутки, то и достать меня отсюда — сможет. Он — не человек, сам сказал. А значит, на него не действует закольцованность.
И тогда я освобожусь!
Вечером он заберет меня.
Да, иначе и быть не может!
…И всё-таки нужно попробовать выйти. Я поднялась и направилась к двери. Перед витражом накатил непривычный страх, и я осторожно коснулась дверной ручки.
— … Понимаю, что непросто в это поверить… — Астор говорил с такой вселенской скорбью в голосе, что я с большим наслаждением прервала его:
— Подожди. Я всё-таки попробую выйти.
— Это опасно! — с тревогой воскликнул он и в два шага оказался рядом, — Елена, ты не должна подвергать свою жизнь опасности. Не выходи.
— Поздно! — я еще раз посмотрела в разноцветные глаза, вздохнула и мысленно сказала себе, что не буду по ним скучать, — Прощай. Я пойду.
— Елена! — с отчаянием сказал он, но я отмахнулась.
Маг не сделал попытки меня остановить. Лишь застыл неподвижной статуей и с непередаваемым выражением наблюдал, как я выхожу.
Ручка опустилась вниз. Я перешагнула через порог и вышла на полукруглое каменное крыльцо. Бросив последний взгляд на мага через плечо, занесла ногу над покатой ступенькой…