Господи, пусть схлынет эта чертова химия, и я перестану о нём мечтать.
Пожалуйста, я хочу его забыть. Вычеркнуть из памяти всё, что произошло между нами. Здесь. В этом особенном доме.
— Нас не будет, — довожу мысль до конца зажатым на нервах голосом. — Это моё окончательное решение. Не хочу засыпать в кровати одна, когда ты будешь уходить к своей Кристине. Не хочу секса по графику. Даже если ваш брак будет по расчету, он не даёт тебе право изменять собственной жене. Это не по-человечески. Благодарю за вечер, Максим Андреевич, но мне пора.
Сбегаю от него подальше. В прачечную. Ноги и руки дрожат. Сердце сходит с ума. Из груди выпрыгивает. Виски трещат от надрывных ударов. Когда замечаю на полу и на белой полке размазанную кровь Максима — моё нутро в очередной раз сворачивается в тугой, болезненный узел и печёт.
Дура ты, Ива! Он тобой попользовался, а ты его снова жалеешь.
Не смей его жалеть! Пусть также горит в аду, как и ты!
Смахнув набежавшие слезы, подхожу к сушильной машине. Открываю люк. Машинка давно завершила программу. Даже платье моё остыло. Схватив его, вытаскиваю из барабана и столбенею от ужаса. Как так? Да оно уменьшилось в разы…
Нервно всхлипнув, пытаюсь понять, что я сделала не так?
— Кошмар… — хриплю я, подавляя подступающие рыдания. Сегодня точно не мой день. В чём теперь я уеду домой? В спортивных штанах Пожарского?
«Ладно…» — судорожно вздыхаю, смаргивая слезы. — «Похоже все к этому шло…»
Взяв себя в руки, выбрасываю платье в мусорное ведро и возвращаюсь в гостиную.
Макса нигде нет. Наверное, ушёл наверх переодеваться. Ночевать здесь никто из нас не останется.
Пользуясь отсутствием хозяина дома, нахожу рядом с диваном его спортивные штаны. В быстром темпе надеваю их на себя. Они мне великоваты. Ну и черт с ними. Главное, жопу не отморозить по дороге домой. Теперь мне уже совершенно наплевать, как я буду выглядеть в этом дурацком прикиде.
Запрятав футболку в джоггеры, завязываю на поясе шнурок. Подкатываю штаны под свой рост. Нахожу сапоги и пальто. Приходится повозиться, чтобы обуться и застегнуть на себе пуговицы. Осталось решить, на чем уехать отсюда домой. На такси или на его тачке…
Бож-ж-же. Вот сейчас я точно чувствую себя шлюхой.
— Поедешь без белья и колготок? — долетает мне в спину.
Вздрогнув, оборачиваюсь, и попадаю под прицел темных глаз Максима Пожарского.
Одет с иголочки в фирменные шмотки. Красивый. Высокий. Статный мужчина. Как всегда, источает силу и уверенность. На нем плотно облегающий пуловер без воротника, узкие темно-синие джинсы, куртка из натуральной черной кожи, начищенная обувь. На крепком запястье дорогие часы. Невольно засматриваюсь на правильные черты лица, на сильную шею с острым кадыком, на чувственный рот, на темные волнистые волосы, уложенные в прическу, и сердце в очередной раз сжимается и щемит от осознания того, что этот мужчина принадлежит другой. Не моего ранга. Не для меня — глупой, влюбленной девочки в дурацком прикиде клоунессы.
Лучше бы я провалилась сквозь землю.
Всё мое тело гудит от напряжения и полыхает огнем.
Сглатываю застывший в горле ком.
— Вот это должно тебе подойти, — Макс делает несколько шагов в мою сторону, протягивая абсолютно новый набор.
Отшатываюсь от него, как от огня, густо краснея.
— Заботьтесь о своей будущей супруге. О себе я сама позабочусь, — усмехаюсь горько, потому как не знаю, как еще реагировать.
Ненавижу себя за слабость. За обиду, которую на него держу. За желание прикоснуться к нему в последний раз. Ощутить жар его тела и вкус настойчивых губ…
— Ива, перестань, слышишь? Я бы не стал распинаться перед тобой, если бы не хотел видеть в тебе свою женщину.
— Свою женщину? Серьёзно? — стараюсь смотреть ему в глаза. Взгляд в очередной раз замыливается от слез. Сердце на разрыв бахает. Пожарский, сохраняя дистанцию, в который раз меня шокирует. Да так, что мне хочется и разрыдаться, и нервно заржать.
— Какую по счету, Максим Андреевич? Сколько их у вас было? Вы так охуенно трахаетесь, словно всю жизнь только этим и занимались! — выпаливаю, не давая отчета своим словам.
— Ваня… — Макс давит на нервы паузой, а после подходит ко мне. Я неловко отступаю. Не рассчитав траекторию, натыкаюсь на стул и едва не приземляюсь на пол. Пожарский прытко подхватывает меня за талию и впечатывает в себя. Током шарахает, провоцируя остановку сердца, а затем воскрешает своей близостью. Лёгкие набиваются до отказа пьянящим запахом. Я снова гибну, впуская его под кожу в который раз…
— Я сейчас отвезу тебя домой, а вечером мы с тобой встретимся и поужинаем в каком-нибудь уютном ресторане, где сможем спокойно всё обсудить.
Глава 40
Ива
— Идём. — Пожарский вытаскивает ключ из замка и подходит ко мне.
Я растерянно пялюсь на входную дверь, осознавая, что наша волшебная сказка осталась по ту сторону массивной стальной преграды. Здесь, кроме драмы, меня ничего не ждет.
«Я не хочу уезжать…» — думаю об этом, и сердце снова пускается вскачь. Ошалелое, измученное, оно бросается на ребра. От волнения задыхаюсь. В груди нестерпимо ноет. Щеки щиплет от холода, свежо, но я не чувствую прилива сил. Внутри я вся горю. Тоска заполняет каждую клеточку моего продрогшего снаружи тела.
Максим стоит напротив. Сканирует меня своим фирменным взглядом, от которого по коже расползаются колючие мурашки.
— О чём задумалась? — Грудной голос Пожарского отрывает меня от размышлений.
— Так… Ни о чём… — Из груди невольно вырывается судорожный вздох.
Отвожу взгляд в сторону, чтобы не тонуть в его глазах. Иначе снова сорвусь и зависну в них.
Напоминаю себе, что этот человек совсем недавно разбил вдребезги все мои девичьи мечты…
— Мы можем вернуться сюда в любой момент, — произносит Макс, приобнимая меня за талию. Пальцы стискивают через пальто мой бок. Ощущения разят током, прошивают каждый нерв. Прикрываю глаза, чтобы пропустить через себя волнующее тепло и прилив кратковременного удовольствия.
— Ваша невеста… Она была здесь с вами? — интересуюсь я, неожиданно закипая от ревности.
Боже, зачем мне это знать? Я все равно сюда не вернусь. Даже под страхом смерти.
— Я не приводил женщин в дом матери. Более того, никогда перед ними не отчитывался. Вань… — Тяжелый протяжный вздох опаляет мне висок. — Что ты со мной сделала? — Слушаю его низкий голос у уха и начинаю дрожать ещё сильнее. Ноги ослабевают. Колени едва не подкашиваются. — Приворожила меня? Скажи правду… — хрипит Максим, целуя меня в голову, а я чувствую, как глаза до отказа наполняются слезами. Крепче зажмуриваюсь, выдавливая накопившуюся горячую влагу, которая тут же беспощадно обжигает щёки.
— Отвезите меня домой, — шепчу я осипшим голосом.
От очередного эмоционального всплеска в горле образуется ком.
— Конечно, — коротко отвечает Макс, а затем уводит меня к машине.
Мы спускаемся по ступенькам во двор. На улице сыро. Мартовский холод пробирает до костей. Моросит ледяной дождь со снегом. Неприятно и зябко.
Меня еще больше накрывает. Тоска буквально съедает изнутри. Тянет обратно вернуться в дом. Нырнуть с Максом под теплое одеяло и никуда не уходить. Спрятаться с ним от непогоды и от всего мира за этими надежными стенами. Но это невозможно. Увы. Обстоятельства складываются против нас…
— Осторожно. Здесь можно навернуться, — предупреждает Пожарский как раз в тот момент, когда я умудряюсь поскользнуться на последней ступеньке. Взвизгиваю, теряя равновесие, и заваливаюсь в руки Макса. Вцепляюсь в него мертвой хваткой, да так, что пальцы немеют. Часто дышу, разглядывая в утренних сумерках обеспокоенное лицо.
Какой же он все-таки притягательный и опасный…
Взрослый, сильный мужчина. И чужой…
— Держу, — спешно озвучивает Максим.
Поднимая, ставит меня на ноги.
— Подошва скользкая… — выдыхаю ему в шею, думая о том, что сегодня с пируэтами прям перебор. А затем прикрываю глаза. Вместе с прохладой втягиваю его запах. Чувствую исходящий от кожи жар.
Бож-ж-же, какой он горячий…
Чужой мужчина не пахнет родным. А Макс пахнет одуряюще. Убийственно пахнет. Совсем не так, как его младший брат.
Вдыхая, я влюбляюсь ещё больше. Привязываюсь сильнее.
Не сдержав порыва, касаюсь губами его шеи. Пожарский замирает, а меня дурманом окутывает. Теряю контроль. Скольжу кончиком носа вдоль вибрирующей артерии. Пульс у него зашкаливает, как и мой. Прихватываю губами кожу…
— Малыш… — Его пальцы впиваются мне в бока. Вонзаются в ребра стальной хваткой, держат крепко. — Купим тебе новые сапоги. С хорошей подошвой… самые лучшие… Ива… всё будет… всё… — мелет что-то невпопад. Я едва разбираю смысл доносящегося шепота. Чувствую, как его губы мажут по моей щеке, тяжелое дыхание опаляет кожу. Обхватив затылок пятерней, Макс вжимается в мои губы своими. Атакует жестким поцелуем. Его язык грубо врывается в мой рот, терзает, подчиняя и лишая воли. Я вся сжимаюсь внутри и горю. От всплеска адреналина колотит. Разум мутнеет, проигрывая животным инстинктам. Отвечаю с не меньшей страстью, обнимая его за талию. Забираюсь продрогшими ладонями под пуловер. Макс вздрагивает. Кожа у него горячая, приятная, гладкая. Обжигает, как печка. Скольжу пальцами по напряженным мышцам спины, глажу его, царапаю, позволяю топить себя в удовольствии. Мы оба хрипло стонем, когда Максим, подверженный порыву, сжимает на моем затылке волосы в кулак. Кожу обжигают горячие искры. Воспоминания о ласках отзываются тягучим спазмом между ног.
Боже… Боже… Что я творю?
Зачем его целую?
В сознание врывается телефонный рингтон. Звук нарастает. Наш поцелуй внезапно обрывается. Лишенные кислорода, мы делаем резкие вдохи. Соединяем наши лбы. Дышим надрывно. Впереди неизбежный разрыв. Мы оба это понимаем. Не знаю, как Максу, но мне от этого легче не становится.
— Телефон… — сглатываю пересохшим горлом и добавляю: — Звонит…