— Угу… — соглашаюсь, а про себя добавляю:
Была бы умницей — не вляпалась бы в Максима Андреевича.
Думаю о нём и в груди снова неприятно царапает.
Почему сразу не сказал о Кристине? Я бы сбежала из его дома, когда он давал мне такую возможность. А сейчас что? Я полностью разбита. Раздавлена. С растревоженной душой.
Как мне после него смотреть на других парней? Как относиться к ним? Они ж ему в подметки не годятся.
— Он предохранялся? — спрашивает родственница, после недолгой паузы.
— Да. Пользовался презервативами. Он не из тех, кто будет совать свой член без резинки в кого попало.
— Лучше бы не совал вообще, — недовольно фыркает. — У одного уже порвалась резинка…
— Ты о себе? — чуть приподнявшись, ловлю тетин опечаленный взгляд.
— Угу, — тяжело вздохнув, отворачивается к двери. Замечаю, как стирает слезы.
— Не хочешь поделиться? — аккуратно задаю вопрос.
— Давай в другой раз… — отмахивается от разговора.
— Хорошо. Теть Лар, только папе с мамой не рассказывай. Им не нужно об этом знать.
— Не расскажу. Но я с тебя глаз теперь не спущу. Прими ванную, покушаешь, а затем отоспись как следует. Позже мы спокойно обо всем поговорим. Мне скоро на дежурство бежать. Как я тебя в таком состоянии одну оставлю?
— Всё будет хорошо, — мои губы трогает неуверенная улыбка. — Я справлюсь. Обещаю.
— Конечно будет. Потому что ты не заслуживаешь плохого. Ты у меня умница, — сказав это, покидает ванную комнату.
Пальцами ноги выключаю кран. Стягиваю с себя штаны. Набрав полные легкие воздуха, ухожу под воду. Лежу так до тех пор, пока не начинаю испытывать кислородное голодание. А затем резко выныриваю и жадно вдыхаю воздух. Легчает. Даже в голове немного проясняется.
Опустившись спиной на ванну, расслабляюсь. В пространстве, наконец-то, воцаряется тишина. Я едва не засыпаю, слушая, как лопаются пенные пузырьки на ушах. Медовый аромат умиротворяет. На какое-то время отключаю голову, забываю обо всем.
В ванне лежу до тех пор, пока вода не становится прохладной.
— Ива? Ты там не уснула? — из-за двери доносится голос тети.
— Нет! — отзываюсь. — Уже выхожу!
Разморенная и голодная покидаю ванну. Кутаюсь в махровое полотенце. Затем нахожу в воде штаны Пожарского. Отжимаю их. Забросив в стиральную машинку, застываю с футболкой в руках. Смыть с неё запах Максима не решаюсь. Оставляю себе.
Господи, зачем???
Для чего я это делаю?
Я же поклялась его забыть. Оторвать от себя, как пластырь. Что я творю?
Пытаюсь сохранить воспоминания?
— Вань? Я борщ сварила. Будешь?
— Да! Насыпай, теть Лар. Я уже выхожу!
Включаю программу быстрой стирки. Футболку уношу с собой в комнату. Спрятав её под подушкой, одеваюсь в пижаму. Вспоминаю, что забыла мобильный в ванной. Возвращаюсь за ним, а затем шлепаю босыми ногами на кухню, сажусь за стол. В нос ударяет запах свежеприготовленной тетиной еды.
— М-м-м… Как аппетитно! — жмурюсь от удовольствия, представляя, как подействует на меня голодную первая ложка горячего, наваристого мясного борща.
Наклоняюсь над тарелкой, вдыхаю аромат и ещё не попробовав тетин шедевр, уже кайфую только от того, что вдыхаю его.
Тетя готовит вкусно любое блюдо. Она у нас мастер на все руки. В том числе и кулинарии.
— Пей, — приказывает родственница, ставя передо мной стакан с янтарной жидкостью.
— Что это? — сглатываю набежавшую в рот слюну.
— Лекарство, — коротко отвечает.
Кладу телефон на стол. Пододвигаю к себе сметанку и ломтики ржаного хлеба с кусочками сливочного масла.
Замечаю в стакане с жидкостью листик от какой-то травы. Подняв так называемое «лекарство», принюхиваюсь.
— Фу-у! — от ударившего в нос резкого запаха алкоголя приходится поморщиться. — Это же коньяк, — вскидываю на тетку вопросительный взгляд.
— Пей давай, — ухмыляется она. — Затем ешь борщ и ложись спать. Дезинфекцию заодно проведешь. Это полезно.
— Какую дезинфекцию? Я не больна. С сомнительными личностями с одной тарелки не ела.
— Против слюны Пожарских, — поясняет тетка, глядя на меня в упор. — Нечего их генам в твоем организме делать. Пей, Ива. Давай-давай.
— Э-эм… Ну… ладно… — выдыхаю, опуская взгляд к стакану в руке. — Одежду Максима не выбрасывай, — добавляю, услышав, как стиральная машинка перешла к отжиму. — Я сама. А лучше верну.
— Как скажешь, — тетка внимательно наблюдает за мной.
Звук прилетевшей эсэмэски на телефон вынуждает вздрогнуть.
Увидев имя отправителя, залпом опрокидываю в себя коньяк и закашливаюсь до слез.
Чер-р-рт! Что ему снова от меня нужно???
Глава 47
Ива
Илья: Привет. Выйди в машину. Надо поговорить.
Не реагирую. Схватив с тарелки ломтик хлеба, откусываю и принимаюсь энергично жевать. Сердце в груди бешено колотится. Лицо и уши заливает жаром. Кожа пылает так, что хочется засунуть голову в морозильную камеру и остудить!
О чем мне с ним разговаривать?
Кольцо Ильи осталось у Макса. Я что ему скажу?
Прости, дорогой, но я потрахалась с твоим братом, как только ты исчез???
Бож-ж-же-е-е…
Я не хочу никого видеть!
Не хочу никого слышать!
Не хочу разговаривать. Точка!
— Ответишь? — спрашивает тетя, заметив, как я пялюсь на экран и терзаюсь мыслями.
— И что я ему напишу?
— Правду. Или ты собралась с ним дальше встречаться?
— Боже, нет! — возмущаюсь, опуская с громким стуком пустой стакан на стол. — Даже в мыслях такого не было.
— Тогда отшей его и выдохни. Избавься от неприятностей раз и навсегда. И кстати, у тебя борщ стынет, — напоминает тетя, указывая ножом на полную тарелку с едой. — Не уйду, пока не поешь.
Подняв дрожащими пальцами девайс, печатаю ответ:
«Нам не о чём разговаривать. Кольцо заберешь у брата. Пока».
Сообщение прочитано.
После короткой паузы Илья снова печатает.
Читаю прилетевшее эсэмэс.
«Ива, не дури. Я хочу всё объяснить. Выйдешь или мне к тебе подняться?»
Черт! Прилип, как банный лист!
Оценив, как тетка мастерски разделывает ножом курицу, решаю, что Илье лучше не рисковать. Иначе останется без носа — это в лучшем случае…
«Я не одна. Тетя дома. Не советую тебе нарываться. Она не в духе. В последнее время у неё на Пожарских убийственная аллергия».
«Зайду, когда уйдет», — приходит очередной ответ, от которого меня начинает трясти.
Может сказать ему правду, и пусть отстанет?
Но тогда я подставлю Макса.
Подперев щеку рукой, быстро печатаю смс:
«Ты ненормальный? Я сказала «нет»! Между нами всё кончено! Пока!»
«Твое «нет» — это «да». Жди в гости».
Да чтоб тебя!
Бросив телефон на стол, приступаю нервно помешивать ложкой борщ.
— И? — спрашивает тетка, не оборачиваясь. Застывает в одной позе. Замечаю, как её ладонь крепче сдавливает рукоятку ножа.
— Хочет встретиться, — бурчу я. — Но зачем? Что он собрался мне объяснять, после того, как бросил в том доме одну?
— Господи, да сколько ж можно? — взрывается тетя, швыряя в раковину нож. — Сначала Андрей, будь он трижды проклят! Потом Илья свалился на твою голову. Затем Макс. Пожарские — это какое-то наше семейное проклятие! Ей-богу.
Сорвав с крючка полотенце, тетка прячет в нём лицо и протяжно вздыхает, чуть ли не воет.
— Какой Андрей, теть Лар?
Но ответа не поступает. В кухне воцаряется тревожная тишина.
Родственница продолжает стоять, как восковая статуя, только покачиваясь из стороны в сторону, словно на нее обрушилась вселенская печаль.
— Может, расскажешь? — встаю я из-за стола. Подойдя к тетке, обнимаю её за плечи. — Я думала, у нас нет секретов друг от друга… — шепчу, прислоняя лоб к её запястьям.
— Андрей тот самый мужчина, который вынудил меня сделать аборт в восемнадцать лет. Всё, словно повторилось, Ива. Я как только узнала, с кем ты была, меня словно плитой об асфальт размазало… Илья еще полбеды… Но Макс…
— Кто такой Андрей?
— Отец Ильи и Максима Пожарских. По его вине я стала бесплодной. Когда родился Максим, мне сделали аборт.
Глава 48
Ива
— Как ты? — тетя приносит мне чай с мелиссой. Ставит чашку на тумбочку и садится рядом со мной на кровать.
— Пока ещё в шоке, — отвечаю, задумчиво пялясь в потолок. — Мне потребуется время, чтобы переварить выданную тобой информацию.
— Не зацикливайся на ней. Не стоит.
— Не могу, — обняв одну из моих подушек, поворачиваюсь на бок.
Понимаю, что перед тетей я не виновата, но меня всё равно терзают угрызения совести. Жалят иголками где-то в области груди.
Как же так? Почему нас обеих угораздило влюбиться в мужчин из одной семьи? Прямо злой рок какой-то. И зная об этом, я всё равно продолжаю думать о Максе. Что же я творю? Его отец причинил столько боли моей родной тетке, а я умираю от тоски по его старшему сыну.
Не могу перестать думать о нём. Это выше моих сил.
— Ваня… — выдыхает тетя, опуская ладонь на моё плечо. Сжимает его. Ласково поглаживает пальцами. — Не терзай себя, девочка. Отпусти ситуацию. Дай времени залечить твои раны. Дай себе шанс стать счастливой без него. Не повторяй моих ошибок.
— Ты не понимаешь, теть Лар… — приподнявшись на локте, устремляю на родственницу бегающий взгляд. Глаза снова становятся влажными. Приходится взять короткую паузу и сглотнуть. Закусываю губу, чтобы не разреветься, а плоть предательски дрожит, как и ресницы, на которых скапливаются слезы… — Как мне теперь с этим жить? Ка-а-ак? Я не могу его ненавидеть! И тебя очень сильно люблю. Я чувствую себя предательницей.
— Ива, детка, ну что ты такое говоришь? Прекрати! Не изводи себя.
— Лучше бы я не знала, — продолжаю думать о нашем с тетей разговоре.
На момент знакомства с отцом Максима ей исполнилось восемнадцать лет. Молодая, наивная девушка повелась на красивые слова и обещания. Тогда ещё Пожарский не был владельцем крупной строительной компании — одной из лучших на рынке страны. Как позже оказалось, Андрей удачно женился на дочери застройщика, у которого было несколько земельных участков под строительство частных коттеджей. Тётя узнала о его семейном положении, когда «осчастливила» Андрея новостью о залете. Пожарский быстро нашел решение в пользу своей семьи, в которой вот-вот должен был родиться Макс. Отказаться от перспективного буду