– Я так долго пыталась придумать концовку, – объясняет она. – Ты меня вдохновил. Это идеально.
Я пробираюсь к ней, чтобы читать через ее плечо, поправляя джинсы.
– Достань член, – говорит Поппи, не отрывая глаз от экрана.
Сердце замирает; член становится твердым, как сталь. Обычно ей не нужно повторять дважды, но она, похоже, очень увлечена книгой, поэтому ее приказ имеет смысл.
– Что?
– Ты меня слышал. Доставай.
Ее пальцы продолжают печатать. Мои переходят к футболке, стягивая ее через голову на пол, а затем к джинсам. Я стягиваю трусы, беру в кулак член и начинаю двигать рукой. Поппи отрывается от работы, облизывает губы, наблюдая за мной, и я повторяю это снова.
– Чувствуешь вдохновение? – рычу я грубым от потребности голосом.
– Трахни меня в рот, – просит она. – Я хочу, чтобы эта сцена была нашей. Их счастье и наше одновременно.
Я смотрю ей в лицо, и она одаривает меня улыбкой искусительницы. Я запускаю свои пальцы в ее волосы, хватаю за пучок, чтобы направить рот к моему члену. Она лижет головку, стонет, пробуя на вкус собравшиеся капли спермы.
– Открой, – приказываю я.
Поппи широко открывает рот, мгновенно высовывая язык. Я скольжу по нему, погружаясь все дальше и дальше во влажную теплоту, а она смыкает губы, засасывая меня еще глубже. Наши глаза встречаются, голод и любовь смешиваются в равной степени. Я отвожу бедра назад и снова вхожу в нее, наблюдая, как ее глаза закрываются.
– Вот так. Соси меня, но продолжай печатать, Поппи. У тебя срок.
Она слабо хнычет, но ее руки возвращаются к клавишам. Теперь они двигаются медленно, но слова все еще льются на экран. Я молчу, лишь изредка постанывая, когда проникаю в ее горло, чтобы она могла подумать. Мои глаза переходят с ее рта на экран.
Она пишет финальную сцену секса в романе. Все происходит с точки зрения Эмбер, и я думаю, что мысли героини Поппи – это то, о чем думает и она. Это уникальная перспектива, позволяющая мне прочитать, что именно на уме у Поппи. На экране Райкер дергает Эмбер за волосы, быстрее проникая в ее рот, и я делаю то же самое. Поппи вскрикивает от удовольствия, ее пальцы прыгают по клавиатуре.
Кончи мне в рот. Кончай сейчас. Сделай меня своей навсегда.
Как только эти слова появляются на экране, я кончаю.
– Да, детка! – выкрикиваю я, глубоко вгоняя член ей в горло, чтобы освободиться. Она жадно глотает каждую струю моей спермы.
Мой мозг превратился в кашу. Член размягчается. Я не представляю, как Поппи может продолжать печатать, одновременно меня вылизывая.
С дрожащим вдохом я наклоняюсь над столом, чтобы скрыть тряску в коленях. Поппи удовлетворенно усмехается, а затем поднимает палец.
– Почти готово.
Тяжело дыша, я выпускаю смех.
– Не торопись, – говорю я ей, засовывая член обратно в джинсы.
Она печатает легко и быстро, полностью сосредоточившись на завершении истории. Она снова свела Эмбер и Райкера вместе, с надежным счастливым концом, хотя есть намек на продолжение истории, которая, очевидно, будет в следующей книге. Но самое лучшее – это когда она дважды нажимает клавишу Enter, центрирует курсор и набирает… Конец.
– Поздравляю, – говорю я ей, когда она откидывается на спинку стула и хрустит костяшками пальцев.
– Отправишь Хильде?
– Еще нет, – говорит Поппи, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня сияющими, счастливыми глазами. – Я хочу прочитать ее утром и посмотреть, что скажут девочки. Но да, Хильда получит его к обеду. Хотя, если не проверять орфографию… Я закончила!
– Ты заслужила награду, – говорю я назидательно.
– Есть пончики? – спрашивает Поппи.
Я понятия не имею, о чем она. Может, это писательская фишка?
– К сожалению, нет. Но у меня есть кое-что получше.
– Лучше, чем пончики? – Ее нос мило морщится, давая понять, что она серьезно сомневается в моих навыках награждения. – Кекс? – догадывается она.
– Лучше, чем пончики и кекс, – клянусь я. – Иди сюда.
Я беру ее за руку, чтобы поднять со стула. Как только она встала, я подхватываю ее и держу за попу, пока она обхватывает меня руками и ногами. На голом животе я чувствую через ее джинсы влажный жар киски. Я несу ее по коридору в ее спальню, закрываю дверь, чтобы не пустить собак.
– Три… два… – Я бросаю ее на кровать. Поппи держит меня в тонусе, так что будет справедливо отплатить ей тем же. Она подпрыгивает, ее смех яркий и счастливый.
– Коннор!
– Тебе это нравится. А теперь раздевайся и ложись, – говорю я ей, приподняв брови, осмеливаясь возразить.
Но она более чем согласна. Мгновенно она скидывает одежду, которая разлетается по всей комнате. Джинсы летят в одну сторону, футболка – в другую, а трусики в итоге свисают с потолочного вентилятора. На ней даже не было лифчика. Я тоже сбрасываю свои джинсы и трусы, забираюсь на кровать и нависаю над Поппи.
С высоты своего положения я наблюдаю, как она счастливо извивается, готовая к большему. Я заставляю собственную улыбку угаснуть и смотрю на Поппи прямо.
– Я был здесь несколько дней, ты знаешь, – говорю я ей. – Я скучал по тебе… очень.
Ее брови морщатся от печали, и она тянется руками к моей талии.
– Я тоже скучала. – Поппи пытается притянуть меня к себе, желая контакта кожа к коже.
– Ты назвала меня музой, но я тоже нашел вдохновение, находясь здесь, в твоем доме. – Секс капает из слов, и глаза Поппи светятся огнем.
– Ты дрочил в моей постели? – догадывается она.
Я мотаю головой. Мне казалось неправильным вторгаться в ее пространство, хотя я украл ее подушку, чтобы спать с ней на диване.
– Нет, но я провел небольшую… разведку. Цель – Поппи Вудсток. Миссия – узнать о ней все, что можно, чтобы у меня было хоть полшанса сделать ее своей.
Она прерывается, чтобы сказать:
– Я твоя.
– Я знаю. Но я узнал о тебе довольно интересные вещи, Поппи. – Я тянусь к ее тумбочке, а она визжит, отталкивая меня от нее.
– Боже мой! Ты же не рылся в ящиках! Правда? – На ее щеках появляется красивый розовый румянец.
– Конечно, рылся. И я прочитал «Любовь в Грейт-Фоллз», чтобы узнать больше о тех сказочных принцах, которых, как ты утверждаешь, ты любишь. Все это было очень познавательно. – Это не простое заявление, а угроза, и Поппи понимает это, ведь мне известно, что лежит в тумбочке. И я действительно кое-что узнал о романтических жестах из ее писательской группы.
Я снова иду к тумбочке, и на этот раз Поппи меня не останавливает. Если я не ошибаюсь, она дышит немного быстрее. Я вытаскиваю одну из игрушек. Сначала она напугала меня до смерти, потому что я подумал, что это фаллоимитатор. Очень большой. Но короткое исследование показало, что это «волшебная палочка».
– Что ты собираешься с ней делать? – спрашивает Поппи, задыхаясь.
– Увидишь. – Я провожу все еще молчащей головкой по ее бедру и по ее бугорку, наслаждаясь тем, как поднимаются ее бедра, пытаясь заставить игрушку коснуться того места, где она хочет. Губы Поппи покрыты соками, благоухающими ее желанием, и я опускаю головку на ее киску, чтобы собрать влагу. Поппи стонет:
– Пожалуйста, Коннор. Включи его.
Со злой ухмылкой я так и делаю. И хотя она просила меня об этом, она подпрыгивает от удивления, а затем стонет от разочарования, когда я снова прикладываю жужжащее устройство к бедру, а не к клитору.
Медленно я двигаюсь вверх по ноге, по бедру, по бугорку, все ближе и ближе. Когда я наконец позволяю вибрации коснуться клитора Поппи, она вскрикивает от облегчения.
– Да, вот здесь.
Я прижимаю вибратор, наблюдая, как пульсирует ее киска, пока я провожу носом по внутренней стороне бедра, чтобы рассмотреть ее рай.
– Так чертовски сексуально, Поппи. Я мог бы смотреть на твои красоты весь день, пить тебя, пока ты не смочишь меня, а потом делать это снова и снова. – Я подкрепляю слова нежными покусываниями и поцелуями, опускаюсь ниже, чтобы облизать и провести языком по ее губам.
Внезапно все ее тело напрягается, оргазм настигает Поппи быстрее, чем я ожидал. Руки устремляются к вибратору, и вместе мы испытываем наслаждение. Она трахает игрушку, а я бездумно бью бедрами о кровать. Но когда Поппи ослабляет хватку, я не убираю игрушку, а держу на месте и ввожу в Поппи два пальца.
Она залита собственными соками, скользкая и липкая, и я использую эту смазку, чтобы трахать ее пальцами. Вхожу и выхожу, сначала медленно, давая ей привыкнуть к дополнительным ощущениям.
– Еще раз, – требую я.
Поппи хнычет, ее голова бьется о подушки, а руки царапают простыни.
– Еще… еще… – умоляет она.
Я ввожу пальцы быстрее, сильнее, глубже, сгибая их, чтобы попасть в то место на ее передней стенке, которое вынуждает Поппи бороться со мной. Не для того, чтобы заставить остановиться, а для того, чтобы я не останавливался.
Она близка. Я чувствую, как стенки влагалища крепко сжимают пальцы, а все ее тело замерло на грани разрядки. И тут из ее горла вырывается звериный звук, и она бьется в диких спазмах. Свежие соки пропитывают мою руку, и я продолжаю трахать ее пальцами во время оргазма, но мне приходится отложить вибратор, чтобы попробовать ее на вкус.
Поппи чувствительна к языку, бьется о мой рот, хватая меня за волосы и прижимая к себе. Я всасываю клитор губами и бью по нему языком.
– О боже, Коннор. Я не могу, – вскрикивает она.
– Можешь. Прошло уже несколько дней с тех пор, как я тебя имел.
– Тогда возьми меня, – умоляет она. – Я хочу, чтобы ты был внутри.
Мне приходится сильно и быстро сжать член, чтобы не кончить прямо сейчас.
– Перевернись.
Она быстро переворачивается, подтягивает колени под себя, но опускается на локти, чтобы предстать передо мной во всей красе. Я встаю на колени позади и развратно раздвигаю ей зад, чтобы видеть ее всю. Поппи покачивает бедрами, соблазняя меня, но я уже и так принадлежу ей.
Я принадлежу ей весь. Всегда.
Я нахожусь на одной линии с ее киской и одним толчком вхожу в нее на всю длину. Поппи выгибает спину, чтобы принять меня целиком. Я не даю ей пощады. Мне нужно трахнуть ее до самой души. Все, что я могу предложить, – это уродливое пятно того, кто я есть, как в прошлом, так и в настоящем, но я надеюсь, что этого достаточно. Потому что я могу стать лучше. Я уже стал. Поппи изменила меня, каким-то образом превратив то, что должно было быть одним днем, в вечность.