— Я же тебе говорила, что мы про кого-то забыли! — змеёй зашипела молодая супруга. — Что теперь делать будем? Ой, перед людьми стыдно…
Две пары «щенячьих» глаз уставились на меня, словно на своего личного спасителя… В подсознание закрался вполне закономерный вопрос: почему чуть что, так крайняя всегда бедная и несчастная Майя Пшеничкина, простая и ничем непримечательная помощница свахи? Как ни обидно, но ответ на поставленный вопрос упорно не находился, а молодожёны всё также продолжали сверлить меня жалобными глазами.
— Не волнуйтесь, — теперь и себя в этом убедить осталось, — на роль шафера у нас имеется прекрасная кандидатура! Молод, красив собой, спортсмен… Бернардо, быстро ко мне! — Реакции ноль целых, ноль десятых. — Бернардо! — Опять тот же отрицательный результаты. — Извините, я вас на секундочку покину…
Резко развернувшись, чуть не грохнулась: треклятый подол длинного платья с «шикарным разрезом от бедра» — цитирую дословно с бирки, предательски опутал ноги, не хуже заправских пут, и мне пришлось опереться (читай: рухнуть) на проходившего мимо халдея. Парнишка уставился на разошедшегося не на шутку тамаду круглыми от шока глазами, но потом, видимо, придя к каким-то своим личным и только ему понятным умозаключениям, понятливо похлопал по спине и по-дружески протянул бокальчик игристого шампанского.
Он меня что, за хроническую алкоголичку принял, у которой ещё и рабочий вечер толком не успел начаться, а она уже наклюкавшаяся?! Утоплю в бокале засранца!..
— Нет, гран мерси, амиго, — сто процентов, скрежет моих зубов был слышен даже в другой комнате, — не употребляю!
Удивление в глазах паренька начало зашкаливать, опасно приближаясь к точке инфаркта. Времени на то, чтобы убедить официантика в своей трезвости, и вообще негативному отношению к алкоголю в моём организме совершенно не было, следовательно, нужно в срочном порядке менять тему разговора.
— Мне бы найти молод… — неожиданно взгляд наткнулся на искомый объект, усиленно улыбающийся миловидной блондиночке. — Бернардо!
«Ух, какая же я злая… Поэтому младшему де Лаберо сейчас лучше скромно улыбаться и соглашаться со мной во всём!» — примерно такой слоган крупными буквами с неоновой подсветкой вывесили у меня на лбу родные таракашки, иначе с чего бы графскому сыночку поспешно бледнеть и пытаться спрятаться за очередное протеже, нервно заламывая пальцы?
— М-майечка, чем могу быть полезен?
— Мил человек, ответь на простой вопрос: ты сюда зачем явился? — ладно, девчонку пока оставлю в живых, вдруг пригодится.
— На работу устроился, — не почуял подвоха парень — видать, мало он ещё со мной пообщался, Эрик бы уже давно пятки салом смазал.
— Вот и отрабатывай, прихвостень несчастный, — блин, не сдержалась — ругательство само изо рта вылетело. — С сего момента будешь исполнять роль шафера жениха, а ты…
— Вы, — высоко задрала голову «облюбованная» блондинка, надменно косясь в мою сторону подведенными глазками.
— Нет, деточка, именно «ты», — заморозив взглядом гордячку, практически ласково улыбнулась, — будешь подружкой невесты. — Вдоволь налюбовавшись на удивлённые мины парочки «твиксов», удручённо почесала маковку. Ну, да, они от меня выволочки ждали, а не такого заявления… Эх, милые мои, вы ведь даже не подозреваете, какую я вам жирную свинью в кляре подкинула — теперь ни поесть, ни выпить не получится, а во всех конкурсах вы просто обязаны участвовать, заманивая и других гостей. — Вот только с лентами у нас небольшая проблемка, — взгляд наткнулся на плотный лист картона и ядерно-жёлтый маркер, сиротливо валяющиеся на столе, где лежали и другие вещи, заранее подготовленные для проведения различных конкурсов.
— Майя, я не дам себя так опозорить! — истерично вопил младший де Лаберо, зажатий в углу комнаты спустя пять минут. — А вдруг меня кто-нибудь увидит… Узнает… Родителям, в конце концов, доложит?
— Запугать меня хочешь? — словно носорог в брачный период пропыхтела, упираясь коленом парню в солнечное сплетение, из-за чего платье поднялось до «ватерлинии», и я отсвечивала кружевными чулками. — Так можешь даже не стараться, — прижав грудью извивающиеся, словно змеи, руки молодого человека, усилила натиск, — после пятилетней работы на Уинклесса, я разве что с демоном рогатым на брудершафт не выпила! — Между прочим, святая правда: наплыв клиентов как отсутствовал в первый мой рабочий день, так и не прибавился до сих пор, поэтому мы брались даже за самые идиотские заказы, коих, стоит заметить, тоже было не так уж и много, к сожалению. — Ну, Бернардо, котик, — в ход пошли ласковые слова, потому что если я ещё хоть чуть-чуть подналягу на младшего де Лаберо, он банально задохнётся, — Арике, вон, нравится затея, поэтому сделай девушке приятное — не упрямимся ты, осёл рогатый!
— И что, я же не Арика! — не согласился с моим вполне логичным доводом парень. — Майя, ну, будь человеком — от-ва-ли!
«Ладно, мой сладкий, не хочешь по-хорошему, тогда получи фашист гранату!» — злорадство радостно потёрло ручонки и спустило с поводка шантаж.
— Бернардо, либо ты цепляешь сей атрибут себе на голову, либо в течение трёх часов освобождаешь мою жилплощадь! — сложив на груди руки, отошла от жертвы произвола на пару шагов.
Графский отпрыск нервно дёрнулся, скривив лицо, будто увидел нечто уж совсем противное и до жути омерзительное. (Знаю, что удар ниже пояса, ибо он с таким бланшем дома не рискнёт показываться, а золотых на крем и пудру у него нет, но, как говорится, на войне все средства хороши!) Парень с чувством собственного достоинства склонил голову с малость подрастрепавшейся шевелюрой, покорно давая своё молчаливое согласие. Радостно вздохнув, осторожно, боясь спугнуть молодого человека, прилепила ему на лоб небольшую самодельную табличку с надписью «Друг», и осторожно завязала на морской узел небольшие верёвочи-держатели на затылке. Точно такая же картонка имелась и у Арики, только с надписью «Дружка».
— Товарищи молодожёны, прошу любить и жаловать ваших друга и дружку, — при этих словах я настойчиво подтолкнула «твиксов» к столику новобрачных. — Ну, что же, раз все на месте, приступим к самому торжеству? — и улыбка во все тридцать два.
— Ну, наконец-то пожрать можно! — ни толики не смущаясь, пробасил опрятный мужичок неопределённого возраста, прислушивающийся к нашему разговору.
— Толик, прекрати, здесь же люди! — толкнула его острым локотком немолодая женщина, заливаясь свекольным цветом.
«Майечка, осталось всего-то четыре часа, три минуты и сорок шесть секунд», — «отщёлкали» внутренние часы, подбадривая истерикующую нервную систему. — «Крепись, девонька — атаманшей будешь[8]!»
— Под звон хрустального бокала, под шум шампанского вина, с законным браком поздравляем, желаем счастья и добра! — не дожидаясь нового витка перебранки между ворчливой парой, взвыла, незамедлительно пробегаясь с бутылкой самогонки возле столов с гостями. — А теперь предоставим слово родителям жениха!
Спихнув ответственность с больной головы на здоровую, отчалила к неприметному углублению за небольшой дощатой сценой, куда еле-еле поместился стул и квадратное настенное зеркало — личное пространство несчастной тамады. Вот уж не знаю, сколько времени я там просидела, ловя блаженный кайф от ленивой прострации и полуприглушённых голосов свадебной «кавалькады», но вывел меня из состояния вековой задумчивости болезненный удар по плечу и злобное шипение временной начальницы. Которая сейчас гневно шевелила аккуратно выщипанными бровями и чуть ли не огнём плевалась, выговаривая мне своё веское и категоричное «фи».
— Майка, там уже родители жениха и невесты, бабушки и дедушки, да и братья с сёстрами всё сказать успели, и удачно пошли по второму кругу. А ты до сих пор здесь сидишь… — Взгляд подруги зацепился за бутылку белого вина «Сакура» у меня в руках, отчего в глазах Илоки буквально потемнело. — И нагло напиваешься! А ну, быстро марш работать, бездельница!
Когда так проникновенно и душевно просят, согласитесь, трудно отказать… Особенно, если ещё и целенаправленно пинками под пятую точку выпихивают, то вообще никаких шансов на спасение не остаётся. Поэтому, выкатившись из личной коморки, радостно заулыбалась раскрасневшимся гостям, недоумённо пошевелила бровями, ловя на себе как минимум удивлённые взгляды Бернардо, и, прервав на полуслове запыхавшуюся мамашу невесты, моментально включилась в работу.
— Пусть не помер-ик-нет ни-ик-огда счастли-ик-вой жи-ик-зни-ик вашей зорь-ик-а. Пусть дружно вам воскли-ик-нут «Горь-ик-о!», чтоб слад-ик-о было вам всегда… — Вспомнив подходящий случаю поздравительный куплет, счастливо взвизгнула подвыпившая я, и первая же радостно ухватилась за высокий фужер.
— Какой «Горько»? — злобно прошипел графский отпрыск, материализуясь у меня перед носом и отнимая бокал. — С тебя уже хватит, алкошня недоделанная!
— Попрошу ик!.. без ос-ик-орблени-ик-й! — кое-как выговорила заплетающимся языком, безрезультатно пытаясь сфокусировать взгляд на вожделенном стакане с шипучим и игривым напитком.
— Гости дорогие, а чего вы всё сидите, да сидите? — вцепившись мне в плечо, проорал клиент, беря вожжи правления в свои сильные, но холёные руки. — Давайте, что ли, потанцуем: и нам развлечение, да и молодым забава!
Словно по волшебству откуда-то из-под потолка полилась громкая залихватская музыка, и младший де Лаберо, недолго думая, потащил совершенно не сопротивляющуюся меня в центр импровизированного танцпола, быстро заполняющегося дёргающимися в предсмертных конвульсиях телами. Ввинтившись в гущу танцующих пар, графский отпрыск совершил парочку запоминающихся па, затем развернул меня спиной к себе, положил руки на мою талию, и принялся раскачиваться в такт музыке. Нервно хихикнув, попыталась воспротивиться подобным домогательствам со стороны клиента, поэтому сделала решительный шаг назад, с силой становясь острым каблуком на ногу партнёра. Парень, не ожидавший от полувменяемой тамады подобной прыти, взвыл благим матом, но зато всё же удосужился развернуть меня лицом к себе, что значительно упрощало процедуру предстоящего общения.